Берды Кербабаев - Чудом рождённый

В зале поднялся шум.

— Клевета на правительство!

— Долой с трибуны!

— Демагог!

Но тут же Атабаев услышал из толпы и голоса поддержки.

— Кому не жаль своей жизни — пусть тронет его пальцем! — кричал молодой дехканин.

— Говори, Атабаев, жми! — поддержали солдаты.

Стуча кулаком по столу, председатель с трудом успокоил народ.

Атабаев продолжал:

— Скот в аулах гибнет от бескормицы. Мрут люди. Рядом с сегодняшней могилой на завтра вырастет десяток новых. Все стремятся в город. Выйдите на базар и вы увидите, что крестьянин уже не брезгует ни ишачьим, ни собачьим мясом. И мы еще смеем чего-то требовать от крестьян.

— Правильно!

— Мои мысли говоришь!

— Страна голодает, — говорил Кайгысыз. — Если не кормить корову, она не даст молока. Почему же вы хотите доить голодного крестьянина? Надо прежде накормить его и дать семена. Я хочу воспользоваться этим собранием, чтобы поставить новый вопрос…

— Не имеете права нарушать повестку дня! — крикнули из зала.

— Какая повестка у голодного брюха? — медленно послышалось в ответ.

На трибуну выскочил юркий офицер в модном защитном френче «под Керенского». Это был представитель из Ташкента, один из организаторов собрания. Он даже попытался оттолкнуть туркмена и занять его место. Атабаев легко стряхнул его руку со своего плеча. Пришлось офицеру ораторствовать, примостившись сбоку, вытягивая длинную шею из-за руки Атабаева. Впрочем, и ораторствовать не дали! Он только успел прокричать:

— Я не позволю срывать вопрос государственного значения! Не позволю мельчить, раздроблять…

— А ты кто такой?

— Давай, Атабаев! Кто не хочет слушать, может уходить!

Покуда шумел народ, Атабаев, уже оправившись от волнения, оглядывал зал. Он заметил, что толстые люди в новых халатах негодуют, ему показалось, что в дальних рядах сидит и Джепбар-Хораз и, кажется, подбивает выступить своего соседа. Солдатские шинели настроены явно в пользу Кайгысыза. Это подбодрило. Он потянулся, развел руки в стороны, и юркий офицер легко скатился с трибуны. Снова поднялся шум.

— Хулиганство!

— Плевок в лицо власти!

— Не знаем мы твоей власти!..

— Познакомишься в участке!

— Руки коротки!..

Люди вскочили с мест. Спорили, жестикулировали, казалось, дело вот-вот дойдет до потасовки. С помощью Кайгысыза председательствующий с трудом установил тишину.

— Ничтожное количество продуктов, которое мы получаем, — твёрдо продолжал Атабаев, — попадает в руки спекулянтов. А ведь если бы их справедливо распределяли, было бы народу куда легче. Мое предложение — создать продовольственный комитет! Пусть он ведает распределением.

— Вот молодец! — крикнул кто-то в зале.

— Чепуха!

— Народ за Атабаева!

— Это ложь!

Перекрикивая шум, Атабаев сказал:

— Предлагаю поставить на голосование мое предложение!

Председатель беспомощно оглянулся и, не найдя поддержки у растерявшихся единомышленников, провозгласил:

— Кто за предложение — поднимите руки!

Точно густая поросль камыша поднялась в зале.

— Опустите. Кто против?

Поднявшихся рук было немного. Не больше, чем зубов во рту старика.

— А теперь надо выбрать членов продовольственного комитета и председателя, — сказал Атабаев и покинул трибуну.

Его место тотчас же занял Джепбар-Хораз.

— Люди! — прокричал он, размахивая руками. — В нашем уезде только один человек достоин быть председателем комитета. Честный и справедливый Кайгысыз Атабаез!

Гром аплодисментов заглушил его слова.

Уходя с собрания, тедженский дехканин сказал марыйскому:

— Все как будто хорошо, но я не знаю, кто такой Кайгысыз Атабаев.

— Служит маленьким чиновником в банке. Баев не любит. Помогает получать ссуды нашему брату — бедняку.

— Зачем же он понадобился Джепбар-Хоразу? У Джепбара дурная слава.

— Зачем нужна ширма тому, кто гол?

— Говорят, что Атабаев никому не позволит съесть «чужую долю.

— Он сам не возьмет крупинку чужой соли.

— А ты почем знаешь?

— Когда я получил в банке ссуду, сунул Атабаеву рупию. Купи, мол, себе халвы. Он с кулаками на меня полез. Я, говорит, не нищий и не взяточник. Вы, говорит, сами учите чиновников брать взятки.

— Может, ты мало дал?

— Говорят, Джепбар-Хораз предлагал пять тысяч рупий.

— Неужели не взял?

— Чуть не задушил и выгнал из дома.

Тедженец удовлетворенно улыбнулся и надвинул тель-пек на лоб.

— Тогда хорошо!

К осени продовольственные управы создали ужасающую неразбериху, и Кайгысыз Атабаев, осунувшись от бессонного кружения по аулам, от бесконечных митингов и заседаний, мрачнел еще больше от того, что с каждым днем убеждался: чиновники неспроста запутали дело с выдачей продовольственных карточек. Они добиваются озлобления людей против Советов. Жулики и саботажники в фуражках с царскими кокардами мутят народ.

Политика! Всюду подлая вражеская политика, и даже там, когда речь идет об открытии детского приюта на окраине Мерва.

Какая тяжелая ноша — кормить уезд и город! Уже С прошлого года военная разруха подорвала все связи Туркестана с Россией. Кончился подвоз хлеба из русских губерний. Средняя Азия должна была существовать на подножном корму. Вот когда сказались последствия колониальной политики прошлых лет; в погоне за бешеными прибылями российский капитал почти все пшеничные поля от Ташкента до Асхабада занял под посевы. хлопка. А кому теперь нужен хлопок? От бескормицы а кочевых аулах гибнут стада верблюдов и овец… и кто накормит дехканина? В городе можно установить паек, хотя бы четвертушку — четверть фунта хлеба на человека. А вот как прокормить аулы?

Председатель продовольственного комитета метался по городу. Ночью на телефонной станции дожидался вызова из Ташкента, чтобы требовать подачу вагонов с хлебом. Утром шел с рабочими и солдатами производить массовые обыски в магазинах, на складах, на квартирах своих вчерашних знакомых купцов — из тех, с кем прежде встречался в чайхане «Елбарслы».

Нет больше чайханы «Елбарслы». Атабаев открыл в ней столовую с бесплатными обедами для голодающих.

Где-то, говорят, откопали рис в яме на байском дворе — надо спешить туда! На кожевенном заводе русский управляющий — старая контра — уволил сразу пятерых туркмен, лишил их продкарточек; а там в двух семьях дети умирают от сыпняка. И Атабаев спешил на завод с представителями Совета. С винтовками не расстаются, потому что прямо из рабочего барака хотят отправиться в аул реквизировать хлеб у крупного мервского мукомола. Он спрятал хлеб в ауле, а сам ходит по городу и торгует ворованными карточками.

На станции, говорят, самосудом убили спекулянта, который приехал из Дербента и привез масло по диким ценам. Торгаш совсем потерял голову: требовал золота, драгоценности у голодных аульных женщин…