Кен Фоллетт - Гибель гигантов

Хорошо стала Этель говорить, подумала Мод, просто и выразительно. Возможно, этот талант перешел к ней от отца-проповедника.

Журналист смотрел на Этель с восхищением: кажется, он в нее почти влюбился. Извиняющимся тоном он сказал:

— Ваши противники утверждают, что женщина не должна получать пособие, если не хранит верность мужу, находящемуся на войне.

— А за мужьями кто-нибудь следит?! — возмутилась Этель. — Я уверена, что и во Франции, и в Месопотамии, и повсюду, куда посылают наших солдат, есть публичные дома. Что, командиры будут составлять списки женатых мужчин, посещающих такие заведения, и удерживать с них деньги? Измена — грех, но не повод ввергнуть согрешившую в нищету и позволить ее детям голодать.

Этель держала на руках своего ребенка, Ллойда. Ему было уже шестнадцать месяцев, и он мог ходить, хоть и нетвердо. У него были густые темные волосы, зеленые глаза и хорошенькое, как у матери, личико. Мод протянула руки, чтобы взять его, и он радостно к ней потянулся. Она почувствовала зависть: теперь она почти жалела, что не забеременела в ту единственную ночь с Вальтером, несмотря на все проблемы, которые это могло вызвать.

С того Рождества она ничего о нем не слышала, даже не знала, жив ли он. Может, она уже вдова? Она старалась не поддаваться унынию, но иногда ужасные мысли заставали ее врасплох, и ей приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не заплакать.

Этель закончила беседу с журналистом и представила Мод женщину с двумя детьми, которые держались за ее юбку.

— Это Джейн Маккалли, о которой я рассказывала, — сказала она.

У Джейн было милое лицо и решительный вид.

Мод пожала ей руку.

— Надеюсь, сегодня мы поможем вам добиться справедливости, миссис Маккалли, — сказала она.

— Благодарю вас, госпожа, вы очень добры.

Привычное почтение неохотно сдавало позиции даже там, где люди боролись за равноправие.

— Ну что, мы готовы? — спросила Этель.

Мод вернула Ллойда Этель, и все вместе они перешли дорогу и вошли в здание ассоциации. В приемной за столом сидела женщина средних лет. Похоже, она испугалась, увидев такую толпу.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказала ей Мод. — Мы с миссис Уильямс хотели бы видеть вашу управляющую, миссис Харгривз.

Секретарша встала.

— Я посмотрю, на месте ли она, — произнесла она нервно.

— Я знаю, что она на месте, — сказала Этель, — полчаса назад я видела, как она вошла.

Секретарша выскочила за дверь.

Женщина, с которой она вернулась, была не столь робкой. Это была дородная особа за сорок, во французском пиджаке, юбке и в модной шляпке. Но на ее тучной фигуре ансамбль утратил свой континентальный шик, ехидно подумала Мод. У женщины был заносчивый вид, какой имеют лишь те, у кого есть деньги. И еще длинный нос.

— Ну чего? — невежливо сказала она.

Мод в очередной раз отметила, что, отстаивая права женщин, приходится бороться не только с мужчинами, но и с другими женщинами.

— Я пришла побеседовать с вами по поводу того, как вы обошлись с миссис Маккалли.

Больше всего миссис Харгривз удивила речь Мод, выдающая аристократическое происхождение. Она внимательно оглядела Мод, должно быть, оценивая одежду — не менее дорогую, чем ее собственная. И когда вновь заговорила, спеси у нее поубавилось.

— К сожалению, я не имею права обсуждать личные дела.

— Но меня попросила об этом сама миссис Маккалли. Она тоже пришла, чтобы подтвердить это.

— Разве вы меня не узнаете, миссис Харгривз? — спросила Джейн Маккалли.

— Вообще-то узнаю. Вы мне так нагрубили…

— Я сказала, пусть дает советы кому-то еще, а в мои дела нос не сует, — сказала Джейн, обращаясь к Мод.

Услышав про нос, женщины захихикали, а миссис Харгривз вспыхнула.

— Вы не имеете права отказывать обратившейся за пособием лишь на том основании, что она вам нагрубила, — сказала Мод. Она сдерживала гнев и старалась говорить с холодным неодобрением. — Вам, разумеется, это известно?

Миссис Харгривз воинственно выставила подбородок.

— Миссис Маккалли видели в пабе «Гусь и пес», а также в мюзик-холле Степни, и оба раза с молодым человеком. Это пособие для женщин, ведущих добропорядочный образ жизни. Правительство не поощряет нескромное поведение!

Мод захотелось ее придушить.

— Отказывать в выплате по подозрению в нескромном поведении не входит в вашу компетенцию.

Миссис Харгривс выглядела уже не столь уверенной.

— Я полагаю, мистер Харгривз находится дома, в безопасности? — вставила Этель.

— Отнюдь! — быстро ответила миссис Харгривз. — Он в Египте.

— А! — сказала Этель. — Значит, вы тоже получаете пособие.

— Это к делу не относится.

— Миссис Харгривз, к вам домой приходит кто-нибудь, чтобы удостовериться в вашем добропорядочном поведении? Кто-нибудь отмечает уровень хереса у вас в буфете? Спрашивает, в каких отношениях вы находитесь с посыльным, который доставляет вам продукты?

— Да как вы смеете?!

— Ваше возмущение понятно, — сказала Мод. — Но может быть, теперь и вам стало ясно, почему миссис Маккалли так отреагировала на ваши расспросы.

— Какое тут может быть сравнение! — взвизгнула миссис Харгривз.

— Какое сравнение?! — вскричала Мод. — Ее муж, как и ваш, рискует жизнью ради своей страны. И вы и она имеете право на пособие для солдатских жен. Но вы считаете себя вправе оценивать ее поведение и отказывать ей в деньгах, а вас судить никто не смеет. Но почему? Ведь и жены офицеров порой слишком много пьют.

— И изменяют, — сказала Этель.

— Хватит! — заорала миссис Харгривз. — Оскорблений я не потерплю!

— Джейн Маккалли тоже не желает их терпеть, — сказала Этель.

— Человек, которого видели рядом с миссис Маккалли, — ее брат, — сказала Мод. — Он приехал из Франции на побывку. У него было всего два дня, и ей хотелось, чтобы он немного развеялся, прежде чем вернется в окопы. Вот она и повела его в паб и мюзик-холл.

Миссис Харгривз была обескуражена, но выглядела непреклонной.

— Она должна была мне объяснить, когда я спросила. А сейчас прошу вас покинуть помещение.

— Теперь, когда вы знаете, как было на самом деле, я полагаю, вы подпишете заявку миссис Маккалли.

— Посмотрим.

— Мы не уйдем, пока вы этого не сделаете.

— Я вызову полицию.

— Вызывайте.

Миссис Харгривз ушла.

Этель повернулась к журналисту.

— Где ваш фотограф?

— Ждет снаружи.

Через несколько минут вошел полицейский — крепкий мужчина средних лет.

— Так-так, дамы, — сказал он. — Давайте-ка без неприятностей. Расходитесь по-хорошему.

Мод шагнула вперед.

— Я никуда не уйду! — сказала она. — А на остальных не обращайте внимания.

— А вы, мадам, кто такая будете?

— Я — леди Мод Фицгерберт, и если хотите, чтобы меня здесь не было, вам придется меня отсюда вынести.