Луиза Мишель - Нищета. Часть вторая

Ранним утром, оставшись незамеченным жителями Дубового поля, Керван уехал в Париж, поручив своим родным заботиться о молоденьких англичанках; в этом уютном уголке они чувствовали себя в полной безопасности.

В Париже, однако, юноша не нашел ни г-на Марселена, который мог бы оказать ему содействие в дальнейших розысках, ни г-жи Руссеран, которой он должен был передать письмо Анны. Затем он встретился с Лезорном… Вот как это произошло.

Потратив целый день на беготню по разным адресам, Керван узнал в конце концов, что Марселен умер, а г-жа Руссеран уехала с дочерью за границу. Все это было довольно неутешительно; однако юноша не пал духом. Чувствуя усталость, он зашел в трактир и спросил кружку пива. Какой-то неприятный на вид мужчина сел рядом и также заказал пива.

— Вы, видать, порядком утомились, — заметил он.

— Так оно и есть, — ответил Керван, — я издалека.

— Но все-таки бьюсь об заклад, что я приехал из более дальних мест.

— Откуда же? — спросил Керван, больше из вежливости, не испытывая особой охоты говорить с этим человеком.

— Из Новой Каледонии.

— Вы, вероятно, побывали в ссылке?

— Совершенно верно.

— Не знавали ли вы там некоего Бродара.

— Это я и есть.

— Вы — Жак Бродар?

— Он самый.

Керван предпочел бы, чтобы это имя носил кто-нибудь другой: ему не понравился незнакомец. Но ведь не всегда можно судить по внешности. И он продолжал расспрашивать:

— Позвольте узнать: у вас есть дети?

— Да, сын и три дочери.

— Старшую зовут Анжелой?

— Совершенно верно. А сына — Огюстом.

— Значит, вы — тот самый. Наконец-то мне повезло!

— Разве вы меня искали?

— Да, мне поручили найти вашу семью, чтобы госпожа Руссеран могла позаботиться о ней.

— Но ведь моего сына обвиняли в убийстве ее мужа… К тому же она с дочерью уехала за границу, куда именно — неизвестно.

— Да, мне так и сказали. А где сейчас ваша Анжела?

— Увы, не знаю, она исчезла вместе с сестрами. Понятия не имею, что с ними сталось.

И Лезорн сделал вид, будто утирает слезу.

— Так Огюст все еще в тюрьме?

— Он там сидел; но когда его уже совсем собрались замарьяжитъ ему удалось смыться.

Не понимая, Керван удивленно уставился на собеседника. Тот спохватился, что дал маху. «Ну и пентюх же я, — подумал он, — ведь этот простофиля не смыслит по-нашему!»

— Вам неясно? — спросил он. — Эти слова в ходу только в Париже.

— Ничего, я понял, — ответил Керван, сообразительный от природы. — Продолжайте! Вы хотели сказать, что ваш сын теперь на свободе?

— Вот именно.

— Значит, он был оправдан?

— На этот раз не угадали. Его силой освободили товарищи по шайке.

— Замечательно!

— Но теперь их самих засадили, как соучастников моего сына, а где он — неизвестно. Его долго разыскивали; портрет Огюста был вывешен на всех вокзалах.

— Быть может, с ним стряслась беда; иначе он сам бы явился в суд, узнай, что его друзья арестованы.

— Зачем? Какую пользу это принесло бы ему?

Вопрос покоробил Кервана.

— Впрочем, — добавил Лезорн, — он, вероятно, забрался куда-нибудь в глушь и поэтому ни о чем не слыхал.

— Да, уж если он даже вам не сообщил о себе, значит, ему что-то помешало.

— Без сомнения.

— И вы не знаете, у кого он мог найти убежище?

Лезорн подвергался форменному допросу…

— Он бывал в одном доме, но сейчас его там нечего искать: именно оттуда он и бежал, когда его хотели вторично арестовать. Там жили две женщины; они торговали птичьим кормом, цветами и еще чем-то.

— А после этого вы бывали у них?

— Только раз. Их тоже задержали, потом отпустили; в конце концов они исчезли. На берегу Сены нашли косынку и чепец, по-видимому принадлежавшие им.

«Косынка могла развязаться при быстрой ходьбе, — подумал Керван. — Но почему развязался и чепец? Тут что-то не так!» Его ум, не тронутый цивилизацией, чуял какую-то драму за россказнями того, кого он принимал за Бродара. Юноше пришло в голову, что он мог бы распутать это темное дело. В его руки случайно попал ключ; оставалось найти замочную скважину.

Новый знакомый производил странное впечатление. Керван испытывал инстинктивное недоверие к нему, хотя затруднялся определить, чем оно вызвано.

«Кто знает — может быть, дети этого человека терпят невзгоды по его же вине?» — размышлял Керван. Не лишенный известной хитрости, свойственной иногда даже самым честным людям, он предложил Лезорну выпить, якобы для того, чтобы согреться. Перед ними поставили несколько бутылок недурного вина. Керван сказал, что хотел бы обосноваться в Париже и ищет комнату подешевле. Лезорн, стремясь, в свою очередь, выведать, с кем имеет дело, поспешил предложить свои услуги. Ведь он знает Париж как свои пять пальцев, и сможет быстро найти подходящее жилье.

— Например, в том квартале, где жили женщины, о которых вы рассказывали, — заметил Керван. — Торговки птичьим кормом, наверное, снимают дешевые квартиры… Давайте поищем там!

— Отличная мысль! Но, знаете ли, там дьявольская стужа, особенно под крышей. Недаром улица называется Глясьер [57] Glaciere («глясьер») — по-французски означает ледник. .

— Ничего, я люблю свежий воздух.

— Тогда идемте.

Керван заплатит за выпивку, что подтвердило мнение Лезорна насчет выгодности нового знакомства, и они отправились на улицу Глясьер, поглядывая по дороге на объявления о сдаче комнат. Но цены были высокими.

— Посмотрим еще! — предложил Керван. — Я предпочел бы улицу Глясьер, если по дороге не отыщется ничего подходящего.

Лезорн не без волнения свернул туда, где жила тетушка Грегуар. Здесь действительно оказалось легче всего найти то, что им было нужно: за относительно умеренную плату сдавалось много комнат. Надпись «сдается» виднелась почти на каждой двери пятого и шестого этажей. Оставалось лишь выбирать.

— Как видно, тут подолгу не задерживаются! — заметил Керван.

— По очень простой причине: зимой в этих комнатах слишком холодно. Но сейчас лето, и вы сможете прожить здесь по крайней мере полгода.

— Что верно, то верно.

— Глядите-ка! Комната, которую внимали эти женщины, тоже сдается.

— Вот и отлично! Вы столько рассказывали о них, что я буду чувствовать себя так, словно живу в их обществе…

После исчезновения тетушки Грегуар и Клары их комнату еще никто не занял. По словам привратницы, жилицы оставили всю мебель. Керван был очень доволен.

— Это самое главное, — заявил он. — Раз комната с мебелью, я ее снимаю.

Привратница поднялась с ними наверх, показала кровать, стол, два стула, чурбан.

— Как видите, все удобства!

Ничего лучшего Кервану не требовалось. Он поспешил снять эту комнату.

— Мне повезло! — сказал он. — Не придется жить в гостинице. В ближайшие дни я поступлю на работу, а перееду сегодня же вечером.