Луиза Мишель - Нищета. Часть вторая

Польщенный вниманием (он очень гордился своей принадлежностью к судебному сословию), г-н N. похвалил красоту кубка.

— Я буду счастлив, — сказал де Мериа, — если вы соблаговолите принять его от меня в подарок!

Сначала г-н N. отказывался, но кубок был так изящен, а хозяин — так настойчив, что в конце концов следователь согласился взять его на память.

— К великому моему сожалению, — заметил Николя, — у меня нет такого же кубка, чтобы преподнести его вам!

Когда чиновник вернулся домой, уже светало. Он улегся в постель и крепко заснул. Ему привиделось, будто он, с весами в руках, подобно вычеканенной на кубке Фемиде, вершит суд над всеми нациями.

Что касается Гектора и Николя, то они приняли окончательное решение содействовать бегству Санблера.

Лезорн не зря наплел г-ну N., иногда навещавшему бывшего каторжника, когда тот работал в префектуре, кучу небылиц о своих друзьях-социалистах. Бандита освободили за отсутствием улик. С Огюстом дело обстояло иначе; бедный юноша по-прежнему томился в одиночной камере.

Лезорну сообщили, что обвинение с него снято, и вызвали его к г-ну N.

— Как видите, Бродар, — сказал следователь, — правосудие к вам милостиво; надеюсь, что вы за это благодарны.

— По гроб жизни, ваша честь!

— Слушайте же! Работа, на которой вы были заняты, окончилась; к тому же вам неудобно там бывать, так как вы можете встретить господина Николя.

— О, ваша честь, я больше не помышляю о мести, — воскликнул Лезорн. — Зарабатывать на кусок хлеба — вот все, чего я хотел бы.

— Очень хорошо. Мы постараемся вас использовать, если вы будете выполнять все наши указания.

— Само собой разумеется, ваша честь.

— Вы, Бродар, производите более благоприятное впечатление, чем Лезорн, которому вы поручили заботиться о ваших детях.

— Правда, бедняга не отличался привлекательной внешностью, но, в сущности, человек он был неплохой.

— В бытность его на каторге вы вели там пропаганду…

— Что вы, ваша честь! Этого за мной никогда не водилось.

— Но вы уже давно изменились к лучшему. Оставайтесь таким же, и покровительство вам обеспечено. Приходите завтра.

Лезорн вернулся на улицу Сент-Маргерит, размышляя, что делать дальше. Вполне возможно, что он встретит других амнистированных; тронутые его несчастьями, они начнут его расспрашивать… Огюст тоже может задать щекотливые вопросы. Наконец, вдруг отыщутся дочери Бродара?

Хотя дурная репутация, приписываемая Огюсту, и обнадеживала Лезорна, он все же предпочитал, чтобы юноша как можно дольше оставался в тюрьме, и решил принять меры для этого. Кроме того, надо постараться узнать, с какими людьми встречался молодой Бродар.

Жан-Этьен прервал размышления Лезорна:

— Эй, старина, хочешь, помогу тебе пристроиться? Тебе не придется слоняться с пустыми карманами по бульварам. Что ты скажешь насчет должности в сыскной полиции? Спокойное местечко!

В соответствии с ролью, которую играл Лезорн, ему надо было притвориться колеблющимся, что он и сделал. Потом он сообщил, что г-н N. велел ему явиться завтра. Беседа была прервана Гренюшем, иногда заходившим к Жан-Этьену.

— Это ты, Бродар, бедняга? — воскликнул Гренюш. — Я могу сообщить тебе все о Лезорне, которому ты поручил проведать твоих детей. Он к ним очень привязался. К несчастью, его убили, а через несколько дней девочки исчезли неведомо куда. Ты можешь узнать от меня и о своем Огюсте; мне известно, с кем он путается. Его любовница живет у одной старухи. Хочешь, я тебя туда сведу?

Лезорну положительно везло! Быть может, с помощью этой скотины Гренюша ему удастся выпутаться из возникших затруднений?

Гренюш рассказал обо всем, что знал, но умолчал о предостережениях, которые он сделал Бродару в переулке Лекюйе и Огюсту у тетушки Грегуар. Присутствие Жан-Этьена заставило его быть сдержанным. Но тот, посмотрев на часы, заявил, что ему пора уходить, и простился с товарищами.

Жан-Этьен получил утром письмо, в которое было вложено несколько кредиток. В этом послании, написанном измененным почерком, ему сообщали:

«Высокопоставленные лица желают доверить вам дело, требующее секретности. Задаток прилагается. Если вы хотите получить остальную сумму, то храните тайну и приходите к пяти часам на улицу Шанс-Миди, в дом № 50. На втором этаже сдается комната; там вы найдете того, кто даст вам все необходимые разъяснения».

С револьвером в кармане Жан-Этьен отправился на улицу Шанс-Миди. Его принял Обмани-Глаз в своей лавке, загроможденной всяким хламом.

— Что вам угодно? — спросил старьевщик.

— Мне назначили свидание в этом доме, в комнате, что сдается на втором этаже.

— Верно, эту комнату у меня сегодня сняли на день. Проходите сюда! — И Обмани-Глаз указал на лестницу.

Жан-Этьен мог чувствовать себя, как дома: это был явно бандитский притон. Он поднялся наверх. Читатель помнит, что помещение, где раньше жил Бродар, состояло из двух комнаток, из которых одна была проходной. Там Жан-Этьена ждал мужчина в маске, закутанный в плащ.

— Вы пришли? Превосходно! — сказал незнакомец, стараясь изменить голос. Он ввел агента полиции в первую комнату и запер дверь. Жан-Этьен узнал — или это ему показалось? — фигуру и хриплый голос своего начальника, г-на Николя, но остерегся высказать это предположение.

— Вы согласны нам помочь? — спросил мужчина.

— Да.

— В таком случае в одиннадцать часов вечера вам надо пойти вслед за арестантской каретой, которая выедет из ворот тюрьмы Мазас. Когда карета остановится, из нее выйдет человек. Вы скажете ему: «Это я! Идите за мной!» — и проведете его сюда, снабдив вот этой одеждой (говоривший показал на длинный плащ и широкий шерстяной шарф).

— Как же мне пешком догнать карету? А если я найму фиакр, то не увижу, где этот человек сойдет. Дельце не из легких!

— Будь оно легким, вам не предложили бы столько денег… Придется вам постараться. И помните, что дело идет о безопасности государства. Стоит вам вымолвить лишнее слово, и вы сами отправитесь в Мазас.

Жан-Этьен не принял сказанного всерьез, но все же ему стало не по себе. Незнакомец тоже явно волновался.

— Если дело выгорит, — добавил он, — то вам вручат такую же сумму, какую вы получили в задаток.

— А если не выгорит?

— Тогда вас посадят в тюрьму вместе с этим человеком.

— А если я откажусь?

— Результат будет тот же. Отказываться поздно.

Жан-Этьен трусил: подлецы редко бывают храбры.

Но так как отступать уже было нельзя, он ответил:

— Хорошо, попытаюсь.

— Еще одно указание, — сказал мужчина в маске. — Этот человек может выскочить из кареты на обратном пути. Следите за каретой все время, пока он не появится. Его обязательно нужно доставить сюда.