Анатолий Аргунов - Студенты. Книга 2

— И что с девчонкой-то, с Лилей, твоей знакомой? — как бы проигнорировал слова Дениски Савва Николаевич.

— Учится пока… Доцент по первости испугался. Студентка из его кабинета, со второго этажа, выпрыгивает. Как ни крути, а что-то не то. Притих, на лекциях тише воды, ниже плинтуса. Вежливый такой стал, со всеми раскланивается.

— А с самой-то что? — не унимался взволнованный рассказом внука Савва Николаевич.

— Да ничего! Говорит, сильно ушибла ноги, две недели болела, ходить не могла. Лилька вообще с моей подружкой рядом живет. Ксения каждый вечер помогала ванны для ног делать. На занятия на такси ездила, ходить и стоять долго не могла…

— И что, все?

— А что еще? — не понял Дениска.

— И она оставила все без отмщения? — возмутился Савва Николаевич.

— А что она может? Кто поверит? Доцент из себя деятеля корчит, во всех выборах участвует, у него везде связи…

— Есть же зав. кафедрой, декан, ректор, в конце концов, — не унимался Савва Николаевич. — Разве можно оставлять без внимания такие случаи. Почему общественность студенческая молчит? Где она? — нервничал Савва Николаевич.

— Где, где? — взорвался внук. — А то ты, деда, не знаешь! Общественность вся карманная: староста, студсовет, профактив — все имеют свою кормушку, сидят, носа не высунут. Так, демагогия на собраниях, на которые никто не ходит…

Савва Николаевич устало встал с кресла, подошел к внуку, взял за плечо и усадил рядом с собой на диван.

— Знаешь, Дениска, жизнь всегда была жестокой — тогда, сейчас…разницы особой нет. Но одно запомни: оставаться человеком нужно всегда! Я переговорю с ректором, пусть вмешается в эту историю. Обещаю лично проконтролировать, что будет сделано… Идет?

— Ладно, деда… Как бы не навредить Лильке?

— Постараюсь особо оговорить эту ситуацию с ректором…

— Деда, давай до утра отложим решение. Я позвоню в общагу, переговорю с кем надо. Не навредить бы.

— Не возражаю, пусть будет так. Оно и вправду: утро вечера мудренее.

Попрощавшись, они разошлись по своим комнатам. На второй день Савва Николаевич попросил секретаршу набрать номер телефона ректора института, своего давнишнего друга.

— Алло, Александр Владимирович, здравствуйте! Это Мартынов…

Через какое-то время Савве Николаевичу позвонил внук Дениска:

— Спасибо, деда. С Лилькой все в порядке, декана уволили, а дело на него передали в прокуратуру.

— Ну вот! А ты сомневался, мол, все куплены. Ничего, Дениска, честных людей все же больше, иначе мир давно сошел бы с рельсов… А забавы свои бросьте, учиться надо. Понял?

— Понял, деда!

— Ну тогда пока.

Савва Николаевич долго не мог взять в толк, как так произошло, что внуки победителей во Второй мировой считают себя проигравшими. И доводы приводят вроде бы веские. Мол, вот Германия, Финляндия, Япония, Австрия, Польша или страны Прибалтики как были, так и остались, а куда подевалась Российская империя в виде СССР. А раз ее нет, значит, проиграли войну. Конечно, Савва Николаевич мог бы привести кучу доводов, что это не так: ничего мы не проиграли, и победа была реальная, и победили, а потом развалили великую державу, красную империю СССР, не в открытом бою, а в тихой невидимой войне, которую почему-то назвали «холодной». Хотя по накалу политических страстей и психологических эмоций, выплеснувшихся из тишины кабинетов военных стратегов на улицы городов всего мира, эта война не имела себе равных: ни по потерям, ни по политическим и экономическим последствиям.

Вместе с СССР рухнул Варшавский военно-политический блок стран социалистического содружества. Проамериканский Северо-антлантический союз (НАТО) празднует победу. Как же: победили без единого выстрела заклятого врага — коммунизм с супердержавой Советским Союзом.

— Но так ли это? — задавался вопросом Савва Николаевич. И ответ на него был неоднозначным. Советского Союза не стало, но коммунизм никуда не исчез: Красный дракон в виде коммунистического Китая уже давно с востока переместился в Западное полушарие, создав свои форпосты в Венесуэле, Чили, Аргентине. Сохранилась коммунистическая Куба во главе с несгибаемым команданте Феделем Кастро, победить которого в открытой борьбе не смогла даже всесильная Америка. Нельзя дух свободы и самосознания победить в открытом бою никому; можно одержать временную победу, как это бывало не раз в истории, но победить народ невозможно. Поэтому главное боевое оружие Запада против Страны Советов — внушить нестойким коммунистам новые общечеловеческие ценности. Однако может ли быть свободной страна, где две трети людей находятся в состоянии нищеты и смертность превышает рождаемость в разы? Что же это за свобода такая, при которой народ не может себя прокормить и вымирает от пьянства, наркотиков и болезней. Где и когда так происходило? Подобного примера в мировой истории, пожалуй, не было. Разве что Древний Рим, рухнувший от пьянства, обжорства и содома, которые потрясли и простых граждан, плюс мощные удары варваров с Востока. Но в современной истории что-то трудно подобное представить: добровольный отказ от жизни и развития, разве что все население страны оказалось загипнотизированным на несопротивление чему-то гигантскому и злому, сверхразумному. Другое трудно себе представить.

Такие раздумья посетили Савву Николаевича при чтении ответов на свой материал, размещенный на сайте в «Одноклассниках» по поводу судьбы воинского захоронения в деревне Воронино.

После первого обращения к пользователям Савва Николаевич стал получать массу откликов, разных по содержанию, но так или иначе связанных с темой войны. В ответ Савва Николаевич поместил свое видение темы поражений и побед во Второй мировой войне. Он рассуждал как сын победителей в той страшной войне, где вопрос стоял ребром: мы или они! Мы — это свобода, разум и наша воля, они — оккупация, чужая воля и помутнение рассудка.

При всех идеологических различиях Советский Союз и лично Сталин нашли довольно быстро взаимопонимание со странами западной демократии: США, Англией, Францией. Победа была неизбежной. А какой ценой? Но не Сталин же сочинил песни о войне, в которых и был ответ на этот вопрос нынешних доморощенных либералов: Сванидзе, Пивоваровых и прочих историков и писателей. Да и потери в войне были сравнимы с потерями немецкого вермахта и его союзников. Наших потерь где-то одиннадцать миллионов, немецких — около десяти. Такова официальная статистика. Семнадцать миллионов еще плюсом потеряла наша страна мирного населения, угнанного в рабство в Германию или сожженного в печах Бухенвальда и Дахау.

Савва Николаевич не находил ответа. Ответы защитников и противников поразили Савву Николаевича до глубины души. Он не знал, что предпринять. Но решил их еще раз прочитать и обсудить с внуком Дениской, приехавшим на летние каникулы.