Гисперт Хаафс - Ганнибал. Роман о Карфагене

Лето вновь было отмечено бурным развитием событий. Антигон отвез Калаби и внуков в старинное отцовское имение и по возвращении узнал о последних, бурно обсуждаемых всеми событиях. Филипп Македонский без поддержки пунийского флота попытался захватить Аполлонию и крепко получил по рукам от возглавлявшего размещенные там римские отряды Марка Валерия Лавина. В Нумидии Гадзрубал и Масинисса продолжали теснить Сифакса. В Иберии Карталон и сын бывшего суффета Бомилькара Ганнибала сумели отвлечь внимание старейшин и тем самым позволили Магону отогнать братьев-консулов к Иберу.

Набор воинов, проводимый Советом, заставлял Антигона вновь и вновь скрежетать зубами. Даже после сокрушительного поражения сосредоточенные возле Карт-Хадашта тридцать тысяч пехотинцев, шесть тысяч всадников и сорок слонов были отправлены не в войска Ганнибала, а на Сицилию. Бостар и Антигон выделили средства и завербовали четыре с половиной тысячи мессенов и лакедемонян, которых корабли с глазом Мелькарта на парусах переправили в Италию.

Антиох Селевкид все еще никак не мог подавить восстания своих наместников в Передней Азии, а все пути в Индию были по-прежнему перекрыты. Царь Египта заботился только о приумножение своего богатства и потому поставлял пшеницу в голодающий Рим. Известие о гибели правителя Сиракуз Гиеронима побудило Антигона покинуть Карт-Хадашт. Вместе с погонщиками ослов он пересек Ливийскую пустыню [157] Ливийская пустыня — древнее название пустыни Сахара. , проехал по берегам огромных рек Гир и Гер и посетил Аристона. Сын свозил его на побережье и показал огнедышащую гору, несколько веков назад описанную Ганноном Мореплавателем. На следующий год в сопровождении почти трехсот воинов из племени Аристона он поехал в Египет, чтобы выяснить, нельзя ли наладить поставки пряностей из Южной Аравии и Индии, минуя египетских посредников и таможенных досмотрщиков. Он убедился, что это обойдется ему слишком дорого.

Эти бурные годы сильно отличались друг от друга. В основном Антигону запомнилось обилие имен и цифр, и осталось ощущение яростного бессилия и напрасных надежд. Правда, были и отрадные события. Гадзрубал Барка, его тезка, сын замученного в годы Ливийской войны Гискона, Магон и Масинисса четырьмя колоннами двинулись на север. Пока Ганнибал опустошал окрестности Рима, а легионеры бесчинствовали в Капуе, эти четыре человека на какое-то время покончили в Иберии с римской угрозой. Они принудили Публия Корнелия и Гнея Корнелия Сципионов к битве и наголову разгромили их. Оба консула погибли, а засевшие в примыкавших к побережью горах севернее Ибера остатки римского войска под командованием одного из уцелевших легатов не представляли сколько-нибудь серьезной опасности.

Антигон объявился в Иберии через два месяца после этой великой победы. Он надеялся, что уж теперь Магон и Гадзрубал Гискон поведут свою почти семидесятитысячную армию в Италию. Но Совет совершенно по-иному рассматривал положение, полагая, что гораздо важнее окончательное умиротворение Иберии, увеличение добычи серебра и освоение новых рынков.

На Сицилии военные действия продолжались, несмотря на падение Сиракуз. В Акраганте — крепости, завоеванной римлянами сорок шесть лет назад, а теперь вновь перешедшей в руки пунов, — он узнал о страшной участи великого Архимеда, ставшего жертвой резни в Сиракузах, и о том, что даже в Риме многие называют своего самого способного военачальника Марка Клавдия Марцелла «палачом Сицилии». Вскоре после своего появления на острове грек вновь убедился в недальновидности правителей Карт-Хадашта. Отнюдь не блещущий дарованием, но достаточно осторожный младший стратег Гимилькон был смещен по настоянию членов Большого Совета и Совета ста четырех, обвинивших его в бездеятельности. Он же просто избегал больших сражений, медленно продвигаясь вперед, изматывая римлян мелкими стычками и захватывая один участок земли за другим. Его преемником оказался безрассудный человек по имени Ганнон — тезка и внучатый племянник Ганнона Великого. Он вел себя как пунийский владыка Сицилии и всячески третировал своих воинов. Ганнибал так и не смог убедить Карт-Хадашт послать на Сицилию Магона. Тогда он отправил туда верного Магарбала, но выяснилось, что его семья когда-то изрядно задолжала родне Ганнона Великого, и начальника конницы отослали обратно в Италию. Вместо него Ганнибал прислал своего друга Муттина. Антигон, предвидя скорый крах, спешно покинул Сицилию.

Возглавивший теперь всю конницу Муттин очень скоро навел ужас на легионеров, но сражаться ему приходилось не столько с римлянами, сколько с глупостью и непомерными притязаниями Ганнона. В конце концов он настолько отчаялся, что сдал римлянам Акрагант, принял римское гражданство, стал отныне называться Марком Валерием Моттоном и через три месяца в Риме поразил себя мечом. Ганнон Хвастливый попал в окружение и погиб вместе с большинством своих солдат. Война на Сицилии окончилась бесславно для Карт-Хадашта.

На основном театре военных действий — Южной Италии — царило относительное спокойствие, поскольку римляне пока не отваживались вступать в битву с Ганнибалом. Это побудило Совет посчитать излишним отправку ему подкреплений. Магон и Гадзрубал заклинали старейшин позволить окончательно разгромить остатки римского войска и отправиться через Альпы и Галлию на помощь брату, но те, с согласия Совета, решили по-другому: Рим рано или поздно отведет легионеров из Северной Иберии, а Ганнибал сможет сам себе помочь. Однако Рим ни в коем случае не хотел уходить с этих земель, и в год падения Акраганта в Иберии объявился двадцатипятилетний Публий Корнелий Сципион, сын одного из погибших консулов. Юноша занимал ранее должность эдила [158] Эдил — в Древнем Риме выборные должностные лица, в ведении которых находились строительство, состояние улиц, храмов и рынков, а также раздача хлеба, проведение общественных игр и городская казна. , еще ничем не успел прославиться, но зато внимательно изучил тактику Ганнибала. Он немедленно принялся обучать легионеров новым приемам ведения боя. Магон и Гадзрубал же были вынуждены в это время сражаться на юге с небольшими племенами и собирать с них дань.

На эллинистическом Востоке могучие царства уподобились щепкам, уносимым бурными реками, хотя их правители полагали, что они полностью управляют ходом событий. Царь Пергама Аттал заключил союз с Римом, вторгся в Элладу и при поддержке римских отрядов захватил Эйгину. Филипп, после поражения под Аполлонией не предпринимавший никаких попыток выполнить заключенный с Ганнибалом договор, продолжал войну с эллинскими городами. Антиох после победы над восставшими наместниками двинулся на Восток с целью вновь присоединить к державе Селевкидов Бактрию и Армению.