Аб Мише - Преображения еврея

Их светлой памяти посвящается эта книга

За всестороннее редактирование рукописи - д-ра Рафаила Нудельмана

За ценные корректирующие замечания - д-ра Людмилу Дымерскую-Цигельман

За соучастие в судьбе рукописи Дину Рубинуи д-ра Марка Амусина

За первые публикации фрагментов:

За разнообразную поддержку:

Особое спасибо моему сыну Анатолию Кардашу (мл.)за инициирование этого издания, его финансовое, организационное и техническое обеспечение

Израиль. 1993 год, декабрь, ещё не разгулявшийся зимними мокрыми ветрами. Сухо, бархатное небо кудряво, между облаками солнце в синеве. В Мемориале еврейской Катастрофы Яд Вашем гости из России, два лётчика Второй мировой войны: стройный красавец Николай Скоморохов в маршальском мундире с двумя Золотыми Звёздами Героя Советского Союза и беловолосая Полина Гельман с такой же Звездой на неброском пиджаке. Пройдя аллеями Мемориала и мрачным подземельем музея, оглядев следы убийств и горестей войны, они вышли к дневному живому миру, где шелестели листья хорува, пахло хвоей и влагой с окрестных гор, а они не могли стряхнуть скорбь. Прощаясь с гидом, выдохнули каждый своё - маршал: «Что же это такое - люди? Что могут натворить?» (кажется, он с удовольствием вспомнил тридцать пять дымных хвостов за сбитыми им немецкими самолётами), героиня-лётчица: «Почему в этом музее почти ничего о евреях на войне? Не воевали?» - усмехнулась едко.

Помню, помню, как в 1942 году, в эвакуации, в среднеазиатской глубинке взрослые говорили, что евреи не воюют, и меня восьмилетнего убедили легко, потому что я наблюдал вокруг себя среди беженцев мужчин с еврейскими лицами и не соображал, что это высланные сюда польские евреи, не подлежавшие тогда мобилизации в Красную Армию, и не прикинул даже, что в моей собственной семье четверо боеспособных мужчин (больше не было) ушли на фронт и трое там пропали.

Четвёртый вернулся в 1945-м, мой дядя, скромный майор в чугунных солдатских сапогах, голенища торчком. Победители тащили трофеи: кто часики, кто автомобиль. Дядя после четырёх лет фронтовой медицинской службы привёз только шахматы, да не германские - от своего, самодельные. В каком-то госпитале дядя занимался трудотерапией, доктор он был от Бога, раненных выволакивал с того света, и один из них вырезал своему спасителю подарок, изумительной тонкости фигурки: стройные ладьи, кони весёлые, короли и ферзи в деревянном кружеве - отделал доску-коробку и по краям её, разнежась, вывел печатными, одна в одну, буковками чувствительные благодарственные слова «военврачу 2 ранга Галилею Лазаревичу Бранденбургскому».

- Смотри-ка, - умилился я, - как постарался русский человек, грамотно выписал мудрёную фамилию, даже имя, для русского уха чуднóе. С евреями рядом воевал, евреем-врачом спасён, уж этот не скажет, будто евреи окопались в тылу.

Меня, тогда уже одиннадцати лет, злобный этот слух уязвлял не столько даже как еврея, сколько как пионера-интернационалиста.

Дядя усмехнулся: - У меня тут ещё один сувенир того же мастера.

Он достал круглую деревянную медаль, подобие фронтовых наград «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина»; на ней было с одной стороны: «Жиду», с другой по кругу: «За взятие Ташкента».

- Одновременно, - сказал дядя. - Шахматы мне, а медаль по госпиталю гуляла, раненные смеялись...

В войну евреи отсиживались в Ташкенте - такое устоялось народное мнение, его, огорчась, формулировал поэт-еврей Борис Слуцкий, тоже фронтовик: « Иван воюет в окопе, Абрам торгует в рабкопе ». Жид, известно, вояка-срака: ружьё с гнутым дулом - из-за угла стрелять. Евреи и сами-то с насмешечкой: «А ид а кόзак» («еврейский казак»). Себя сечь - особая еврейская сладость.

...Перед войной, в 1939 г. в Киеве снимали фильм «Щорс». Один из персонажей, украинско-советский герой, должен был подняться верхом по узкой лестнице на второй этаж. Его роль в этом трюке (спиной к зрителю) исполнил лучший кавалерист военного училища еврей Ефим Шлейфман.

Шлейфман позднее отвоевал Отечественную войну «от звонка до звонка», до звания полковника. В ту войну в Красной Армии 9 евреев были командирами и заместителями командиров крупных кавалерийских частей (полков, дивизий, корпусов).

... На фотографии плечистый казак: кубанка, газыри, портупея, клинок.

Это Залмон Моцкин из Паричей (Белоруссия), он в этой форме проскакал, пронёсся сквозь войну до города Ратибора «в Германии - проклятой стороне», как пели тогда. Там был убит 17 февраля 1945 г. А ид а кόзак... Бывший учитель, мирный, наверно, добрый, мягкий - местечковый. Впрочем, как знать? О нём написала в Яд Вашем сестра Моцкина Фрида, так и она отвоевала в Черноморском флоте. Может, гены такие?

А ид а кόзак ! Когда великий Генералиссимус Сталин, прежде чем стать главнопобедителем фашизма, выстелил свою армию под гитлеровский сапог, в немецкий плен одних генералов попало около девяноста. Двое были евреи - Григорий Зусманович и Аркадий Борисов (Шистер). Оба гарцевали на Гражданской войне, оба на ней заслужили высший тогда орден Красного Знамени. Оба героически погибли в немецком плену. Зусманович бунтовал, его в лагерях забили, истерзали. Борисов, сын портного из Бухары, лихой конник, победитель состязаний по джигитовке и рубке, с 1930 г. командовал кавалерийской бригадой. Арестованный в 1937-м, выдержал пытки сталинского следствия и четырёхлетнее заключение, а с началом войны был освобождён, брошен на фронт и уже в 1941 г. заслужил генеральское звание. Его кавалерийское соединение ходило через линию фронта, рушило немецкие тылы. В мае 1942 г. при выходе из «котла» под Харьковом (сталинская стратегия позволила тогда немцам окружить 350 тысяч советских солдат, вырвались только 22 тысячи) Борисов, раненный, в бессознательном состоянии был пленён. На первом же допросе выяснилось, что он, командир казаков - еврей. По словам выжившего очевидца, Борисов сам о том сказал немцам, добавив: «Плевать я на вас хотел!» Они его и расстреляли.