Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Я покраснел от смущения и прочие одноклассники тут же стали дразнить меня, что есть мочи.

К тому же "Тиберий", иль "Тиб" совпало с прозвищем "Гав". (Помните куплеты "Гав-Гав", сочиненные мною в Москве?)

Так звали Наследника Константина за его увлечение псовой охотой. А о "Тибе и Гаве" есть обидная песенка:

("Тиберием" при жизни звали Ричмонда — такого же, как и я, троюродного брата правящей фамилии, впоследствии — Генриха VII Тюдора. Он чудом остался жив после битвы при Босворте, на коей сложил голову его враг и кузен злобный, колченогий горбун "Huff-Huff" — Ричард III.)

Через полторы недели после допроса меня в Гавре сажали на шведский борт. Со мной уезжала моя беременная сестра, кою выслали за "аморальное поведение". На причале нас провожал сам Фуше. Он сказал так:

— Мальчик мой, почему я Вас отпускаю?

Я растерялся и не знал, что ответить и тогда жандарм на миг задумался, а потом с болью добавил:

— Я прекрасно знаю, — кто вы такой и насколько опасны для Франции. Сохраняя вам жизнь, я убиваю сотни людей. И все же…

Он долго молчал, не зная как продолжать, и сильный ветер с Ла-Манша трепал его волосы. Мы стояли на самом конце пирса, от коего должен был отчалить корабль, увозивший меня на свободу. Было очень свежо и холодно, а рана моя на шее стыла и ныла на свирепом ветру. Но мы стояли именно на самом конце пирса, чтобы нас видели и ни у кого не возникло подозрений насчет нашей беседы. А еще, — чтоб никто не мог нас услышать.

Наконец, граф решился и произнес:

— Я вырос самым младшим ребенком в семье. Поздним ребенком. Мои братья были для меня живыми богами…

Один погиб с Монкальмом в Квебеке. Другой сложил голову в Пондишерри. Третий пал под Седаном. Семилетняя война — будь неладна. Я по сей день не терплю английскую и — немецкую речь.

Но у меня было еще два брата. Самые веселые и остроумные люди на свете. Потом самый веселый и остроумный человек Франции по имени Бомарше призвал их к оружию и они уехали помогать американским повстанцам. Четвертого убили под Камденом. Пятого — в самом конце войны при Йорктауне. Опять пруссаки. Опять англичане.

Нам — французам никогда не понять величия и размаха России. Ее пространств и необъятных просторов. Но и вы — русские, порой не понимаете наших войн. Вы привыкли воевать всем миром, — числом, но не умением и у вас никогда не было нормального флота.

А вы знаете, что такое десантная экспедиция? Корабль берет на себя мало людей и каждый штык на счету. Поэтому за моря всегда плыли самые лучшие, самые отважные…

В отряде Монкальма — шевалье служили солдатами, а унтера — сплошь виконты. Лишь потому сии львята так долго дрались со стаями псов — один против их двадцати. Потом все было кончено.

Лев не собака — у него один львенок. После Семилетней и Америки Революция была не за горами. Цвет дворянства полег за тридевять земель от "милой Франции" и здесь остались… лишь женихи мадам Гильотины. Я никогда не скрывал, что с радостью отправлял сию слизь на эшафот, — средь них не было ни одного, кто не откупился бы в свое время от Семилетней, или Америки.

Многие числят меня предателем, но служба на корсиканца дает мне шанс хоть как-то поквитаться с англичанами, да пруссаками и трусами, да дезертирами не этой, но — былых войн…

Если когда-нибудь мы победим, я напьюсь от счастья за души братьев моих и пущу себе пулю в лоб. Не по пути мне с буржуазною сволочью. Не тому меня учили в доме Фуше…

Граф опять надолго задумался и я готов был поклясться, что старик плакал, подставляя свое лицо ветру и брызгам. Но может быть это и вправду были одни соленые брызги?

— Мальчик мой, я отпускаю тебя потому, что ты настолько же смел и весел, как и все мои братья. Потому что ты — барон. И потому что на русских нет крови рода Фуше.

Это первая война, когда мы — не союзники. И да покарает Господь поднявших меч на старых друзей. Как у нас, так и у вас!.

"Главный мясник" Франции сказал это, махнул мне на прощание и, не оборачиваясь, пошел прочь к своему экипажу. Я хотел крикнуть ему вслед, что я — не русский. Что мой дед сделал все, чтоб убить его братьев и… не смог этого. Потому что я уже не знал — русский я, или нет. В этом — я по сей день не уверен…

Запись октября 1825 года.

Тема: "Что есть Судьба?"

"Однажды к Мо Цзы пришел Ученик и воскликнул:

— Учитель, ты говоришь, что всем в этой жизни заправляет Рок и никому из нас не уйти от Судьбы! Но ежели я знаю о грозящей опасности, умен и образован, неужто у меня нет Свободы Выбора?

Тогда Учитель усадил Ученика рядом с собой и сказал так:

— Раз ты говоришь такие слова, ты не понял Учения. Когда мы говорим о Судьбе, мы имеем в виду разное. Попробуем еще раз.

Ты хочешь постичь Сокровенную Мудрость. Дело сие сложно и, чтоб не поминать лишний раз Неба, вообразим, что ты хочешь стать купцом. У тебя есть все таланты, деньги и связи для этого.

И вот ты ведешь удачное дело за тысячу ли от родного дома, когда к тебе прибывает усталый гонец с известием о том, что твой отец при смерти. Что ты сделаешь?

Молодой человек в ярости вскочил с места и схватился за меч:

— Ты оскорбил меня, негодный монах! Как ты усумнился в моих добродетелях? Я, конечно же, брошу все, возьму лучшего коня и без отдыха поскачу к моему отцу!

Учитель невольно усмехнулся:

— А почему ты бросишь все и поскачешь на другой конец Поднебесной? Ведь ты даже не знаешь, застанешь ли ты его живым!

— Потому… Потому что это — мой отец! И потому что он будет ждать меня любой ценой, ибо он знает, что я — приеду!

Тогда Учитель встал, обнял Ученика и сказал:

— Поздравляю тебя, маленький Бао Цинь, ты лучше других понял истинную суть моего Учения. От Судьбы не уйти.

Тебе не бывать купцом, ибо купец никогда не бросит своего барахла. И мудрецом тебе тоже не бывать, ибо твой отец — Князь и воспитал тебя по своему образу и подобию, ибо твой дед тоже воспитывал твоего отца по своему образу и подобию. И что бы ты ни сделал, о чем бы ты ни подумал, ты был, есть и будешь Князем, но не купцом, и не монахом. Это и есть — Судьба. А от нее — не уйти!

Говорят, что тринадцатилетний Бао Цинь расцеловал Учителя на прощание, поклонился ему до земли и вернулся в дом отца своего. Когда через три года князь Цинь погиб в сражении с китайской армией, старшие его дети сказали:

— Мыслимое ли дело — воевать с Поднебесной? Мы что песчинки против полноводной реки, — и сдались на милость победителя. И только самый младший из них, Бао Цинь, ушел с верными людьми в горы и продолжил войну.