Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Володя — еврей и посему не смел попасть в Пажеский Корпус. (А именно там будущих дипломатов старые мужеложцы и "принимают в свой Цех"!) Зато (как еврея) его взяли в Абвер.

Увы, — притчею во языцех стало известное наблюдение, что русские дипломаты за границей ведут себя двумя способами. Две трети из них живут замкнутым кругом и занимаются мужеложством "внутри себя". При этом они все — трезвенники, чистюли, аккуратисты и вообще "приличные люди". Иными словами — кончили Пажеский!

Треть же "русских" — пьют, гуляют, задирают все доступные юбки и вообще, — чуть ли не "сморкаются в занавеску". И все понимают, что сие воспитанники русской разведки, иль наоборот — контрразведки.

Иными словами, — к середине наполеоновских войн сложился стереотип: настоящий дипломат — мужеложец, а "ненастоящий" — бабник и пьяница.

Именно потому, — когда о том зашла речь — меня посылали во Францию, как "еврейского эмиссара", а вот Несселя… "Клюквой" известного дипломата. У того (извините меня за подробность) в сравнительно молодом возрасте приключилось "мужское бессилие" и ему нужен был человек, коий бы сам назвался его любовником.

Поэтому за Несселем — только Слава, не более. Я сам лично думаю, что пассивные мужеложцы легче вербуются разведкой и жандармерией. Поэтому в наших рядах с этим строго, — я еще могу простить "детскую шалость" с "горшком", или "клюквой", но вот в обратную сторону…

Из Тайного Управления и Жандармерии не увольняются. Ежели кто "расслабит" вдруг задницу, люди мои предлагают ему заряженный пистолет. Ежели, конечно, он не желает помучиться…

Я завел такие порядки сразу же после выздоровления в 1806 году. С тех самых пор — некому стало заглядывать в глаза мужиков, и не окажись на том вечере Маргит, мы б еще долго…

Короче говоря, сразу же после этой истории, я просил Абвер направлять девиц не только в Разведку, но и — Жандармерию. До того дня все считали, что в Жандармерии — допросы и пытки, и лучше бы женщинам об этом не знать. Но после моего предложения в Дерпте появилось с десяток девиц, кои и принялись глядеть в глаза мужикам.

Итог дела сего — занимательный. После двух недель допросов и пыток семеро человек были полностью изобличены и повешены во дворе Цитадели Дерптского Университета.

Согласно обычаю их всех вывели босыми на снег, раздели догола, накинули на них мешковины так, чтоб были видны ноги ниже колен и — повесили. Поверьте мне, — зрелище лишь одних сводимых судорогой ног во сто крат поучительней для толпы, чем лицезрение всего тела. Наше воображение много красочней создает муки смерти, чем истинное положение дел.

Особо если учесть, что насыпало много снегу и казнимые могли доставать кончиками пальцев ног до ледяного сугробика… Занятно было смотреть, как они все вытянулись в жуткой надежде на жизнь, мистическое избавление или что-то еще. А тут — ровный и уверенный рокот двух барабанов и таяние сугробика под теплом пальцев ног… Надо заметить, что кончики пальцев ног быстренько охлаждаются и таяние идет медленней. (А в петлю вставляется особенная прокладка, чтоб раньше времени не прижало сонную и "блуждающий нерв".)

Но — рано иль поздно несчастные принуждены помочиться. Разумеется, теплым. И казнь идет своим чередом. Вообразите себе, как интересно смотреть на людей, осознавших, что смерть их наступит от переполнения пузыря. Ведь перед казнью "для храбрости" их всех "досыта" напоили "хмельным пивом"! А они и радовались, думая, что получают последнее удовольствие… Но бесплатный сыр — в мышеловке!

Весьма поучительно для всех возможных предателей в прошлом и будущем.

Зима в том году удалась лютая, да холодная. Зрители не выдержали на морозе и вскоре все разошлись. Тогда по моему приказу троих из семерки тайком сняли. А вместо них повесили трех уголовников из рижской тюрьмы сходных по виду голых ног и общей комплекции.

Вам интересно знать — почему?

В ходе дознаний "проклюнулся" странный след. Шпионы вывозили похищенное не куда-нибудь, но — Санкт-Петербург. А там их "контактами" оказались масоны Ложи "Великий Восток". А уж от них ниточка вела в такие заоблачные эмпиреи…

В какой-то миг следствия я не смог сего больше скрывать и просил аудиенции у дяди моего — Аракчеева.

Он принял меня, выслушал все подробности, просмотрел протоколы допросов, увидал списки членов якобинского заговора, ахнул, схватился за голову и спросил:

— Это — бомба! Что мы с сием будем делать?!

— Ежели я проведу аресты, все скажут, что я взял очередную порцию патриотов и — просто хороших людей. Снова заговорят о "гадком немце" и о том, что я — иудей и немножечко протестант. Было б лучше далее вести сие дело вам — русским. А еще лучше — татарским следователям из артиллеристского управления. Не верю я Кочубею и всему его Министерству Внутренних дел. Там больно много поляков на мой вкус…

И потом, — обратите внимание — члены заговора сплошь католики. Вести дело сие протестантам — неправильно. Лучше уж — православные с долей магометанцев. Я же ведь даю вам только кончик, а клубок еще — надо распутать!

Дядя мой пожал мою руку и только тут вдруг сообразил:

— Погодите, — но как нам сделать сие? Моим следователям хорошо бы "пощупать" негодников своими собственными руками, но не — с чужих слов!

Ежели вы передадите пленников мне, все осознают, что нить тянется в Санкт-Петербург, а мы не хотим спугнуть масонов до срока! А ежели мои следователи поедут к вам…

— Я уже все решил. Ежели вы готовы дать делу ход, я сделаю так, что все вокруг будут уверены, что преступники казнены, а вы уж в ваших застенках — можете ни в чем себе не отказывать.

Мы, согласно обычаю, обязаны вести осужденных к виселице босиком… Сие идет с поры войн с католиками — те любят пустить в ход "испанский сапог". Ну, и… Перед казнью мы всегда обязаны показать ступни ног пленных католиков.

Теперь вы, наверное, понимаете, — чем была вызвана такая "жестокость". Трое осужденных не пили пива, веревки им были сделаны подлинней, да и пытали их не так, как всех прочих.

В общем, — дождавшись четырех предсмертных судорог, толпа заскучала на сильном морозе и потихоньку разбрелась по домам. Но при том, — все до единого знали и не сомневались, что видели казнь всех семерых.

Теперь я учу моих "крестников", что чем бессмысленней, мучительней и странней казнь, иль — убийство, тем менее ищут в нем любых подоплек.

Застрелите, или — заколите какого-то деятеля и все сразу же начнут искать политические мотивы убийства. Вспорите ему живот, изнасилуйте труп, а кишки разбросайте в разные стороны и все станут искать безумца-маньяка. Ежели его им еще и "подбросить" (предусмотрительно подстрелив идиота в миг задержания), проблема "рассосется" сама собой.