Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Во всех прежних войнах Пруссия потеряла свое офицерство и теперь некому было возглавить "фольксштурм" — народное ополчение. В сих условиях прусская королева просила нашего Государя: "уступить часть дворян на офицерские должности в прусскую армию.

Пруссия стала важным союзником — прежде всего с точки зрения провианта и фуража и Государь дал согласие. Огромную роль сыграло и то, что тысячи "мемельских добровольцев" из Пруссии летом 1812 года дрались в наших рядах. А долг — платежом красен!

В первые дни в прусские офицеры принимали лишь немцев, но дальнейшие сражения и потери весны (Главная армия застряла в Польше и "северянам" пришлось воевать со всей якобинскою армией!) привели нас к тому, что прусскими офицерами стали и — русские.

Мало того, — большие потери приводили к стремительному служебному росту вчерашних мальчишек и всем известен тот факт, что к лету 1813 года сразу три юноши семнадцати лет стали полковниками! Другой, — менее известный всем факт — любой из офицеров нашей Северной армии был в 1813 году хотя бы раз ранен… При сием, — пулевые ранения для нас уже не считались — нашивку давали именно за штыковое, иль сабельное ранение!

Опять-таки — no comments.

В сих условиях нам, как воздух, нужна была новая Кровь. И уже с февраля 1813 года в Главную армию приходит Приказ: "Всех, решившихся добровольно перейти на службу в русско-прусскую армию, немедленно передать в распоряжение Витгенштейна.

Доложу, — Добровольцев было чуть-чуть. Все уже знали о скоростных производствах в Северной армии и причине сего.

А вы сами, добровольно, согласились бы рискнуть всем и…?

Из каждой полудюжины офицеров (считая "ливонцев") один сегодня — в той, иль иной степени Управляет Империей. Пять остальных — пали в сражениях 1813 года.

Повторяю вопрос, — вы пошли бы к нам Добровольцем?!

Вопрос сей не праздный. Так уж вышло потом исторически, что все участники боев Северной армии через много лет стали Опорою Трона, а Главная армия породила множество "декабристов.

Возникла странная вещь, — все, кто рвался на Отечественную Войну, весной 1813 года получили сию возможность. И, попав на нее, вели себя соответственно.

При занятьи польских, иль — саксонских сел, да поместий наши люди (конечно же — куда же без этого?!) насиловали католических пленниц, да иной раз "мучили" пленных мальчиков.

Но проходил день-другой, ожесточение битвы сменялось жалостью и те самые — Мстители (кои вчера еще шли убивать якобинцев!) делали все, чтоб жизнь покоренного населения была: если можно, то — сносной. В Северной армии говорилось:

"Мы — не звери. Не след поступать по подобью антихристов, — мы спасаем от них человечество, но — не обижаем его!

Через много лет в северных и западных областях Польши в дни Восстания пленных русских запирали в подвал, или — заставляли помогать по хозяйству. В южных же и восточных — страшно пытали и убивали медленно и мучительно…

Как вы знаете, именно на Востоке и Юге Польши собрали всех русских священников и сожгли их всех — заживо. А на Западе с Севером единичные русские храмы даже — не прекратили служб!

Я понимаю сие следствием разницы в отношениях к Польше двух разных армий. Вернее…

Северная армия просто не успевала карать партизан. Бои с переменным успехом шли весну всю и лето — фронт непрерывно двигался во все стороны, а католики со всех сторон окружали наш лютеранский плацдарм.

Ежели в плен к нам попадали хорошенькие полячки, Судьба их была точно такой же, как и у благодарных нам прусских женщин. Я уже доложил, что все триста осужденных мною девиц из Москвы вернулись домой — женами собственных сторожей. Примерно — то же самое происходило со всеми прочими пленницами. Термин "насилие" трудно связать с понятьем "по-дружески", но в целом…

Так и было, как дико оно не звучит…

В Главной же армии дела обернулись не так.

Область "засек", что с одной стороны, что с — другой, — почти что безлюдна. Сие — этакая выжженная земля меж двумя историческими противниками. Ни Россия, ни Польша долгие годы ничего не строили, ни выращивали на сей земле и здесь весьма редкое и бедное население.

Но кормить армию — все равно надо! Как надобно командирам…

По сей день неизвестны причины того, — почему возникает "неукротимый понос". Ясно, что сие связано с соитием мужеложеским и по неизвестной причине умирает исключительно бедный "горшок.

Когда в Главной пошла эпидемия "поноса мужеложеского", я (как Куратор) попытался хоть что-то сделать, но Государь сразу же отстранил меня. Считалось, что он командует Главной армией и "выносить сор из избы" Царь не желал. Я стал Куратором Трибуналов Северной армии, в Главной же на сей пост взошел Кочубей. Он же не дал никаких объяснений повальной эпидемии "венерического поноса"…

Я думаю, что немаловажным толчком во всем этом стало то, что наиболее активные, дерзкие и решительные из ребят к тому времени перешли Добровольцами в Армию Северную. А те, что остались, грубо говоря, — не решились перечить начальству, когда то принималось спускать штаны этим мальчикам…

Многие скажут, — а что делать в этакой ситуации? Есть общеизвестный пример, когда тринадцатилетний малыш при угрозе неминуемого изнасилованья откусил себе фалангу мизинца на левой руке. После этого он сплюнул кусок своего пальца под ноги насильникам и, усмехнувшись, сказал:

— А может, я сперва — … это (так сказать — "по-французски")?

Так вот, ни в эту ночь, ни в последующем его пальцем не тронули. А ему хватило ума подать Прошение в армию Северную и через неделю о любой угрозе для его Чести можно было забыть.

Я не смею назвать его имени, но… Посмотрите на мое окружение — у одного из моих генералов не хватает фаланги мизинца на левой руке… Так что, — даже в положеньи "безвыходном" можно сохранить свою Честь, а можно нагнуть себя и расслабиться!

Через много лет я спрашивал тех, кого мы отправляли в отставку: "неужто не жаль было мальчиков, пошедших защищать свою Родину"? Знаете, что отвечали? "Привычка.

В первое время люди держались. Сексуальная надобность нашла выход в немногочисленных польских пленниках с пленницами — с коими вытворяли черт знает что. Ничего удивительного — вообразите тысячи мужиков посреди бескрайнего леса при полном отсутствии любых развлечений. Что людям делать?

Разумеется, — гнать самогон. Каждый день от безделья тысячи офицеров гонят брагу из старой картошки, да несъедобного гнилого зерна. К вечеру все — пьяны. К ночи пьяной компании выводят пленниц, да пленников. Что происходит далее — не смею описывать.

Проходит какой-то срок, люди привыкают к таким развлечениям и однажды вместо малолетнего пленника начинают принуждать к тому ж самому — юного офицерика, только что пошедшего на войну. Он своими глазами много раз видел, что делали с пленными мальчиками, когда те смели отказывать (а сплошь и рядом — сам принимал во всем этом участие!), поэтому он… Ну, — вы понимаете.