Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

Потом она хотела сказать надгробную речь, но тут закричали, что она женщина и жена убийцы всех этих людей и потому не смеет прощаться. Тут возникла заминка, ибо члены магистрата почуяли, что панихида приобрела характер политический и антирусский, а речи, какие бабушка простила б племяннице, выйдут боком для прочего. Так они препирались, пока народ не утратил терпенье и какая-то латышская бабушка не крикнула по-латышски:

— Бенкендорфы издревле наши вожди и всегда говорили в таких случаях. Пусть Бенкендорф скажет и на сей раз.

Матушка рассказывала, что в первый миг она не поняла, что латыши имеют в виду, пока не увидала, что лица людей обращены в мою сторону. А я четырехлетнее дитя — устал ото всей этой церемонии и играл по рассказам с какой-то веревочкой.

Меня поставили на пирамиду из гробовых крышек и просили сказать что-нибудь. Я сперва не взял в толк, что хотят, а потом от обилья крестов и распятий видно решил, что это какая-то служба на улице и прочел "Отче наш" и "Верую". Представьте себе, что при первых же моих словах все бросились на колени и стали молиться, говоря: "Чудо, чудо!

Мой отец — Карлис Уллманис был ревностным лютеранином и хотел, чтоб все дети его выросли лютеранами. Поэтому он и выучил нас Писанию, как сумел. Лютерово учение тем и отлично от католичества, что католики отправляют службы на латыни, а мы — на родном языке. Вот латыш Карлис Уллманис и выучил меня — Александра Карла фон Бенкендорфа молитве на своем родном латышском языке. Но рижане настолько привыкли к тому, что бароны говорят лишь по-немецки, что молитва неразумного мальчика и показалась им чудом, ниспосланным Богом для ободрения в страшный час.

Это был холодный, ветреный день, — в начале осени в Риге бывают такие дни, и свечи у многих собравшихся задувало. Поэтому, когда матушка после этой молитвы, поднялась на крышки гробов, прикрывая свечу от ветра руками, это было — нормально. А матушка заговорила о том, что:

"Господь дал нам знак. И хорошо, что сегодня такая погода — само Небо скорбит вместе с нами. И хорошо, что дует такой сильный Ветер — он быстро сушит нам слезы. И хорошо, что в наших руках наши свечи — мы видим, как слаб Божий Огонь перед лицом сего свирепого Ветра.

Так дуй же Ветер! Выдуй же Огонь из нашей свечи! Ведь Ветер был и нет его, а Огонь — остается.

Ну, дуй же Северный Ветер! Вот Наш Огонь — Огонь победит Ветер!

С этими словами матушка вдруг подняла свою свечу вверх и первый же порыв ветра едва не задул ее. Все ахнули, а потом кто-то крикнул: "Горит! Горит!

И верно, — огонек матушкиной свечи превратился в тоненькую, мерцающую ниточку и все казалось, что ветер вот-вот задует его, но огонек отчаянно трепыхался и люди снова заговорили: "Чудо, чудо…

Тут матушка резко подняла свечу к самому небу и закричала громовым голосом:

— Дай знак Господи! Дай знак нам, детям твоим", — вдруг тучи на миг раздвинулись и на матушку упал ослепительный луч, и она прошептала на целую площадь — "Огонь победит Ветер.

С этими словами она спрыгнула с крышек и, поцеловав ближнюю погибшую, приладила свечу меж ее мертвыми пальцами и велела всех заколачивать. Все вспоминают, что свеча, прикрытая стенками гроба, сразу же загорелась ровным, покойным светом. А люди заговорили:

"Господь подал нам новый знак — нас ждет Царствие Небесное. Огонь победит Ветер.

Впрочем, надобно сделать одно добавление. Когда я стал немного постарше, я как-то спросил, почему не приехала комиссия из Синода, дабы расследовать все эти чудеса. Матушка долго смотрела на меня ошалелым образом, а затем не то всхлипнула, не то задавила в себе смех и ушла в свою комнату. Вернувшись оттуда, она передала мне письмо с вензелями моей бабушки, датированное осенью того самого 1787 года.

В письме было много всяких банальностей и прочей ерунды, а заканчивалось оно так:

"Приезжай-ка ко мне, милочка, скучно мне тут одной — никто не повеселит, не позабавит. А помнишь, как ты представляла мне античных героев в трагедиях? Лучше чем все мои девки — жаль, что так впустую пропал твой сценический дар. Иль — не пропал?

А помнишь какие ты делала фейерверки на праздник? А помнишь тот фокус с "негасимой свечой", который ты мне как-то показывала? Невероятно, что могут сделать эти растворы селитры, серный порошок и этот — порошковый никель, или как его там? Да, — НИКЕЛЬ. Любопытно — в немецком "Nick" — означает "черт.

"Черт", "сера", "селитра" — пахнет самой дурною алхимией… Сожгут тебя, милочка, за твои художества, пить дать — сожгут.

Ну, да я на тебя не в обиде — успокоились латыши и Слава Богу. Но в другой раз, — сама не боишься — сына пожалей. Хороший у тебя лютеранин растет в православной стране. Иль я опять что напутала?

Приезжай, потолкуем, я тебя, гадючку, поругаю — не взыщи, но не выпорю. Как строительство Курляндской линии крепостей?..

Лет двадцать меня устраивало сие объяснение, но вот пару лет назад, когда я был в гостях в Москве у моего старого друга и однополчанина Герцена (его настоящее имя Владимир Яковлев, — не путайте пожалуйста этого героя Войны с его беспутным племянничком — Сашкой: юный негодник просто пользуется чужим псевдонимом и славой, а друг мой все просит меня, чтобы я не отправлял паршивца подышать целебным кедровым воздухом), я рассказал ему подробности. (За вычетом Мести Уллманисов.) Герцен долго молчал, а потом изрек:

— Да, пример, надо признаться, — прелюбопытнейший. Мы имеем толпу, можно сказать — народ, обиженный, оскорбленный, жаждущий мести. Пролита кровь невинных, но восстановить справедливость нет никакой возможности.

Но возглавляет всю эту толпу опытный манипулятор, настоящий трикстер в полном европейском значении этого слова: Член Прусской Академии Наук, бывшая воспитанница Иезуитского пансиона, с детства приученная к тому, что "цель оправдывает средства" — любопытное сочетание. Да и выхода у нее нет, насколько я понял — строительство Рижской крепости еще не закончено. Ваша матушка просто не может позволить, чтоб рабочие спивались, иль вешались, ей нужно Чудо. И она идет на Преступление против Церкви и Веры.

Если я правильно понял Ваши рассказы, она была превосходным психологом и ей не составляло труда настроить маленького ребенка прочесть молитву, а раз вы молились по-латышски, с этим — все ясно.

Фокус с "негасимой свечой" известен в научной литературе с шестнадцатого века, так что здесь тоже понятно. На высокие стенки гроба с молодой девушкой обратили внимание даже простолюдины и тут все тоже очевидно. Но вот луч света…

Да, сей луч нечто особенное, — я понимаю, что день был ветрен и по небу гнало много туч. Тучи шли густо — практически без просветов, иначе б простолюдины, а в них гораздо больше здравого смысла, нежели в людях образованных, не обратили внимания на один просвет большее, чем на прочие и не сочли его — Чудом.