Памела Сарджент - Повелитель Вселенной

— Охраняй ее, Хокахчин-экэ, — сказал он. — Спрячь ее куда-нибудь.

Он выдернул штандарт из земли, бросил его Борчу, и они ускакали. Бортэ оперлась о старуху, наблюдая, как всадники скачут по равнине. Арулаты пасли своих коней далеко от стана, поблизости коня не нашлось. Набежал скот, блеющие овцы носились между юртами. Несколько человек поехали к скале Бэрги на восток, а остальные поскакали за штандартом Тэмуджина.

— Мы будем сражаться, — прошептала Бортэ. — Если бы мы могли задержать их хоть ненадолго…

— Женщины и дети не могут сражаться с войском, — пробормотала Хокахчин. — Доверься мне, молодая уджин, я позабочусь о твоей безопасности.

Хокахчин нашла старого пятнистого вола и притащила его к кибитке. Несколько женщин бежали по берегу реки. Бортэ помчалась к юрте Сочигиль, зовя ее.

— Нам некогда ее искать, — крикнула Хокахчин. — Поспеши!

Бортэ побежала обратно к кибитке. Тэмуджин был слишком щедр по отношению к своим сторонникам. Для нее и Хокахчин нашлись бы лошади, если бы он брал больше себе.

— Залезай, — сказала старуха. Бортэ взобралась в кибитку, крытую кожей и набитую шерстью. Кибитка затрещала и затряслась — вол поволок ее. Хокахчин примостилась на облучке.

— Укройся, уджин, и лежи тихо. Молчи, что бы ни случилось.

Бортэ сняла саадак и колчан и спрятала под шерсть, которой была устлана кибитка, гремевшая и раскачивавшаяся.

— Я хочу добраться до реки Тангелиг, — добавила Хокахчин. — Там леса, спрячемся.

Кибитка скрипела, под Бортэ плясали доски. Тэмуджин рассказывал, как он прятался в повозке с шерстью, убегая от тайчиутов. Она молилась, чтобы он и сейчас спасся.

Так они и ехали под скрип колес. В щель она увидела свет позади кибитки, солнце вставало. Потом она услышала глухой, накатывающийся шум, который мог быть и топотом конских копыт. Во рту было сухо. Она думала, что теперь услышит грохот боевых барабанов, но они молчали. Враг хотел налететь на стан внезапно.

Стук копыт раздавался все громче, воины мчались за кибиткой. Она зарылась глубже в шерсть, которая набилась ей в уши, заглушая крики людей.

— Стой! — раздался мужской голос.

Бортэ лежала тихо, а кибитка скрипнула в последний раз и стала.

— Куда вы едете? — сказано было с акцентом, присущим северным племенам.

— Я только что отъехала от юрты вождя Тэмуджина, — ответила Хокахчин. — Прошу разрешить мне продолжить путь.

— А что ты там делала?

— Стригла овец. Я его служанка и теперь еду в свою юрту с шерстью делать войлок. Пожалуйста, разрешите проехать… вы, конечно, не отнимете у старухи эти клочки шерсти.

— А твоя юрта далеко? — спросил другой.

— Вот тут, прямо. Недалеко. Я сама не видела молодого багатура, так что не знаю, там ли он сейчас, но вам осталось до его стана немного. Я стригла овец, сами видите, так что я не могу сказать…

— Оставь ее, — сердито сказал кто-то.

Кибитка покатилась, стук лошадиных копыт замер. Бортэ подождала для верности, поползла вперед и ухватилась за сиденье.

— Их было мало, человек тридцать, — проговорила Хокахчин. — Остальные отряды окружают стан. Всего, видимо, человек триста. — Она помолчала. — Это не тайчиуты. На твоего мужа напали мэркиты.

Бортэ стиснула зубы. Старые враги Есугэя решили напасть на его сына, пока он еще недостаточно силен. Тайчиуты в свое время пощадили мужа, она питала слабую надежду, что если они схватят его, то оставят ему жизнь. Мэркитам не было смысла проявлять милосердие.

— Прячься, — сказала старая служанка. — Нас еще могут поймать.

Бортэ легла. Кибитка громко затрещала на ухабе. Бортэ мотало на досках, и все тело, казалось, стало сплошным синяком. До леса на берегу речки, наверно, осталось немного. Кибитка качнулась и завалилась набок. Послышался громкий треск.

Бортэ подумала, что сломалась ось. Хокахчин выругалась и хлестнула вола, а потом обернулась.

— Вон еще скачут за нами.

Бортэ легла и замерла. Снова затряслась земля под копытами.

— Старуха! — крикнул мужской голос. Заржала лошадь, Бортэ слышала, как всадники окружают кибитку. — В стане никого нет, кроме нескольких женщин и детей… Где остальные?

— Не знаю, — ответила Хокахчин. — Когда я уезжала, все было спокойно. Я…

— Ты знаешь больше, чем говоришь. Кто-то предупредил их, мы видели следы, ведущие из стана. Ты не шерсть везешь в свою юрту, а убегаешь.

— Я ничего не знаю. У меня только состриженная шерсть. Пустите меня.

— Со сломанной осью она далеко не уедет, — сказал кто-то с другой стороны кибитки. — В кибитке может быть не только шерсть.

— Нет там ничего, — заплакала Хокахчин.

— Я сам посмотрю, — сказал второй человек.

Бортэ дрожала под шерстью. Кибитка затряслась, когда кто-то влез в нее. Руки похлопали по шерсти, пальцы вдруг ухватили Бортэ за щиколотку. Она отбивалась, но ее вытащили из кибитки за ноги, пара черных глаз пялилась на нее. Она хотела ударить рукой по широкому лицу мужчины, но тот отбил руку и сбросил Бортэ на землю.

— Так вот что прятала старуха, — сказал человек. Он был большой, широкоплечий, плотный, как борец, но усики у него были жидкие, как у молодого человека. Бортэ встала с трудом. Вокруг стояли лошади, некоторые всадники наклонились в седлах, чтобы лучше разглядеть ее.

— Кого-то ждет награда, — добавил молодой воин. — Старая сука прятала красавицу.

Сопротивлявшуюся Хокахчин потащили за кибитку. Через седла двух лошадей были перекинуты животами вниз пленницы. У одной из них из-под платка выбились длинные черные косы. Пленница повернула голову — на Бортэ смотрели черные испуганные глаза Сочигиль.

Хокахчин вырвалась и поковыляла к Бортэ.

— Она просто глупая девчонка, — сказала служанка. — Хорошенькая, может быть, но ленивая и слабоумная. Она стригла шерсть со мной, а потом бросила работу — с ней только лишние хлопоты у вас будут.

— Слишком много говоришь. — Мужчина оттолкнул Хокахчин древком копья. — Ты врала раньше и сейчас врешь.

— Правду она говорит? — спросил человек, на седле которого висела Сочигиль. — Ты знаешь, кто эта женщина? — Он достал нож и приставил его к горлу Сочигиль. — Говори!

Сочигиль вскрикнула от укола ножом.

— Она Бортэ, жена Тэмуджина. Старуха Хокахчин — служанка у его матери. Это правда… Не делай мне больно.

Бортэ обняла старую служанку. Они пропали.

— Она говорит правду. Я — Бортэ-уджин. — Она бросила сочувственный взгляд на Сочигиль. — Она должна знать — она была второй женой Есугэя-багатура.

Молодой человек, который вытащил ее из кибитки, захохотал.

— Жена Тэмуджина! — заорал он, хлопнув себя по бедру. — Я нашел его жену! Мы отомстили этому монгольскому ублюдку!

Бортэ выпрямилась. Чем больше будет стоять тут этот и злорадствовать, тем больше будет расстояние между ее мужем и этими существами.