Памела Сарджент - Повелитель Вселенной

— А Бортэ? Даже спрашивать не надо. Они кричали бы от радости на весь лес.

— Выходи, ты нужен людям.

Она поползла обратно. Сперва она подумала, что он не захочет выйти, но он поднялся и выполз следом.

Борчу бросился к Тэмуджину и сжал ему руки, а потом его обнял Джэлмэ. Оэлун села, ожидая, что расскажут молодые люди.

— Теперь мы в безопасности, — сказал Борчу. — Враг ушел с этих земель. Мы шли по следам до нашего стана, потом произвели разведку на севере, чтобы убедиться, что нас не подстерегают. Они порвали войлоки и разломали решетки юрт. Все, кого они могли увести, исчезли, но спрятавшиеся на скале Бэрги вернулись, когда мэркиты уехали. Они соберут, что можно, и похоронят погибших, а потом они поищут разбежавшуюся скотину и овец у реки и приедут сюда. Враги угнали весь скот, что был возле стана.

Тэмуджин ничего не сказал. Борчу тревожно взглянул на Джэлмэ.

— Я думал, что будет хуже, — добавил Борчу. — Если некоторым удалось спрятаться, найдутся и другие.

— Ты не все сказал. Ты знаешь, каких новостей я жду.

Борчу вздохнул.

— Поблизости от Тангелига мы нашли кибитку со сломанной осью. На земле осталось много лошадиных следов, так что мэркиты, наверно, нашли кибитку. — Арулат помолчал. — Под шерстью в кибитке я нашел саадак, колчан и лук. Они принадлежали…

Он замолк.

— Говори, — хрипло потребовал Тэмуджин.

— Я узнал… Это оружие Бортэ-уджин.

Оэлун вздрогнула. Молодая женщина взяла бы с собой лук, если бы ей удалось бежать. Она взглянула на сына, у того дергалась щека. Хасар положил руку на плечо брата. Тэмуджин оттолкнул ее и обратился к Бэлгутэю:

— А Сочигиль-экэ?

Бэлгутэй замер.

— Никаких следов.

— Прими мои сожаления, брат.

— Мне надо было поискать ее и увезти на своей лошади.

— Нет, Бэлгутэй. Я горюю по тем, кого мы оба потеряли. Задержись ты на мгновение, и тебя бы схватили, а мне теперь нужен каждый человек. Обещаю тебе, что враги заплатят за твою мать и мою жену.

Оэлун подумала, что ее сын уже становится похожим на себя. Не обращая внимания на потери, он готов к чему бы то ни было.

— Мы соберем много людей, — сказал Борчу, — и мой род поможет тебе.

Во всяком случае это не было сокрушительным поражением, у них было больше имущества, чем во время, когда они прятались от тайчиутов.

— Я обязан жизнью старой Хокахчин-экэ, — сказал Тэмуджин. — Если бы не ее острый слух, мэркиты не дали бы нам уйти. Я обязан жизнью духу этой горы, духу, который повел меня оленьими тропами и предоставил убежище под ветвями деревьев. Я благодарю Бурхан Халдун и Коко Мункэ Тэнгри за спасение и защиту.

Солнце стояло над верхушками деревьев. Тэмуджин обратил лицо к свету, снял шапку, развязал пояс и повесил на шею и поклонился солнцу. Оэлун стала на колени вместе с другими. Борчу подал ее сыну бурдюк с кумысом. Тэмуджин ударил себя в грудь свободной рукой и девять раз опускался на колени, прижимаясь лбом к земле и брызгая кобыльим молоком после каждого поклона.

— Бурхан Халдун защитила меня, — тихо сказал он. — Я был не больше, чем насекомое, спешащее забраться подо что-нибудь, и эта гора стала моим убежищем. Я был не больше жука, ползущего по земле, и эта гора не позволила моим врагам сокрушить меня. Я буду приносить жертвы этой горе каждый день, и мои дети будут помнить, что дух, который обитает здесь, подарил мне жизнь.

Он еще покропил землю, сел на пятки и оглядел всех, светлые глаза его были холодны.

— Мы сойдем с горы. После этого я поговорю со своими людьми. Я должен еще помолиться и послушать, что скажут мне духи, а потом вы услышите, чего хочет от меня Тэнгри. Оставьте меня и скажите людям, что я готов возглавить их еще раз.

Молодой человек встал.

— Они охотно послушают тебя, — сказал Хасар.

— Мы с тобой, — добавил Джэлмэ, — что бы ты ни решил.

Четверо спустились вниз по склону. Когда они скрылись за деревьями, Оэлун сказала:

— Я хотела бы знать, что ты собираешься делать.

— Ты узнаешь это, когда я буду говорить со своими людьми. Оставь меня, мама, я хочу помолиться один.

— Мне кажется, что ты уже решил, как быть.

Он сощурился.

— Ты не заставишь меня свернуть с моей дороги.

— Я мужчинам говорить ничего не буду, — сказала Оэлун, — но я скажу тебе, что я думаю о твоих намерениях.

Лицо у Тэмуджина вытянулось.

— Мы с ханом Тогорилом дали друг другу клятвы. Джамуха — мой анда. Теперь они обязаны мне помочь. Вместе мы нападем на мэркитов, не пройдет и года, клянусь.

— У тебя нет права давать такую клятву, — сказала она. — Возможно, они не захотят броситься воевать с мэркитами.

— Ты думаешь, я оставлю жену в их руках?

— Ты слишком рискуешь из-за нее, — возразила Оэлун. — Я ее тоже любила, но она пропала, а тебе надо собраться с силами прежде, чем сражаться. Ты также должен подумать о своих сподвижниках.

— Я думаю о них. Другие тоже потеряли своих женщин. Наши враги должны узнать, что всякий, кто покусится на принадлежащее мне, кончит плохо.

— Со временем ты отомстишь, — сказала она, — но сначала тебе надо стать посильней. Хан Тогорил и твой анда могут пожалеть о своих клятвах, если ты втянешь их в войну слишком быстро. Ты к ней не готов, ты должен подождать…

— Вот на это и рассчитывают мои враги, — возразил он. — Я, мол, буду зализывать раны. Ты ничего не понимаешь в таких делах, мама. — Он замолчал и стал ходить. — У хана кэрэитов есть причина ненавидеть мэркитов, но он согласен оставить в покое их земли, пока ничто не угрожает его трону. Я должен доказать ему, что, напав на меня, они угрожают ему, поскольку мы союзники. Джамуха присоединится, если узнает, что кэрэиты на нашей стороне. Мэркиты недолго будут пользоваться тем, что украли.

— Мы хотим одного и того же, — Оэлун подняла голову и заставила себя выдержать взгляд его злых глаз. — Я молилась за Бортэ, и за Сочигиль, и за верную Хокахчин, но мне не хочется видеть, как ты бросаешься в бой, который не можешь выиграть.

— Замолчи! — Он сел на корточки и схватил ее за руку. — Мне надо было посадить Бортэ на твою лошадь и оставить тебя. — Он еще раз стиснул ее руку и отпустил. — Ни одна женщина не будет говорить мне, когда воевать, даже ты. Я имею право требовать, чтобы Тогорил и Джамуха выполнили свои обещания, и это сражение укрепит наши дружеские связи. Я знаю, как мне быть, и если ты будешь открыто говорить о своих сомнениях, я сам выгоню тебя из стана.

Она медленно встала, зная, что он именно так и сделает.

— Я сказала тебе, Тэмуджин, что думаю. И не буду затевать разговор снова — нашу судьбу решит Тэнгри.

Она потерла руку, на ней остались следы его пальцев.

— Я поговорю со своими людьми, — сказал он. — Как перекочуем, я поеду к хану Тогорилу.

Она поклонилась. Что бы он ни делал, она будет с ним, даже если он скачет к смерти.