Камиль Яшен - Хамза

- Вы оглохли, уважаемый?! - вспылил Алчинбек. - У Хамзы появился в Самарканде новый покровитель!.. Кто он, кто? Какой занимает пост?!

Шавкат наконец спустился с высот поэзии.

- Да, да, я вас понял. Извините... Покровитель? Надо что-то придумать, как-то обезопасить себя... А что, если вы напишете Хамзе письмо приблизительно такого содержания: "Дорогой друг! Забудем про всё горькое и обидное, что было между нами. Чего не бывает в спорах о творчестве! Мы должны быть выше мелочей. Все наши взаимные упрёки и обиды ничто по сравнению с узбекским национальным искусством, дорогим и святым для всех нас. Возможно, мы оба были не правы в прошлый раз, но я напомню вам, что ищущий человека без изъяна, рискует остаться в пустыне. Вы ни в чём не должны подозревать меня, я ваш истинный друг... Мы все ждём от вас больших произведений и верим в то, что ваше творчество прославит наш народ и лично вас на весь мир..."

Заместитель народного комиссара молча и мрачно разглядывал собственные ботинки. Он, конечно, знал о том, что Шавкат - человек бессовестный, жестокий и коварный. Но это уже было не коварство, а явная глупость. Называть Хамзу "другом" после их последней стычки? После прихода Зульфизар? Да кто же поверит в это?

Между тем Шавкат, беззаботно что-то наигрывая на рояле, продолжал говорить с какой-то странно доброжелательной, с какой-то совершенно неожиданной искренней интонацией:

- Это мелодия Хамзы. Насколько проста и выразительна, а? Эх, дорогой товарищ Назири, если бы вы только знали, как тяжело иногда ощущать себя посредственностью! Вам, очевидно, неведомы такие угрызения духа, но мне почему-то не хочется, чтобы кто-то из нас, вы или я, сыграли в жизни Хамзы ту же роль, которую сыграл в жизни Моцарта пушкинский Сальери... Да, судьбе не угодно было, чтобы я стал творцом. Но и могильщиком истинного дарования я тоже не буду.

Алчинбек вдруг отчётливо понял - Шавкат располагает какими-то новыми, пока ему неизвестными сведениями о Хамзе.

- Что с вами? - поднял голову заместитель народного комиссара. - Вы заболели?

- Я абсолютно здоров.

- Но вы отдаёте себе отчёт в своих словах? - строго спросил Алчинбек. - Как я могу писать Хамзе письмо после той сцены, которая произошла между нами и в которой вы тоже принимали участие?

- Письмо написать надо, - чётко сказал Шавкат. - Я, например, такое письмо уже написал.

- Вы в своём уме?

- Гораздо в большей степени, чем вы предполагаете.

- Объяснитесь, профессор!

- Охотно. Во всей этой истории с Хамзой мы, поддавшись чувствам, слишком осмелели. Сейчас требуется сделать несколько шагов назад.

- Что это означает - поддавшись чувствам?

- Вы забыли о том, как относится к Хамзе Ахунбабаев?

- Нет, не забыл.

- Почему же вы бросили рукопись Хамзы на пол? Почему назвали Зульфизар проституткой?

Алчинбек молчал. Было ясно, что Шавкат начал играть какую-то свою игру. Но какую? На что он рассчитывает? Выйти сухим из воды? Нет, профессор, этот номер у вас не пройдёт.

- Вы уже отправили свое письмо Хамзе?

- Нет, не отправил. И не думаю отправлять.

- Зачем же тогда писали его?.. Что вы собираетесь с ним делать?

- Я снял с него несколько копий и пустил их по рукам.

- Для чего?

- Неужели не понимаете? Нужно создать общественное мнение о том, что мы не враги Хамзы. Подробности нашей стычки известны только четверым - вам, мне, Урфону и ему самому. А письмо прочтут несколько десятков человек. И расскажут о нём ещё стольким же. И возникнет слух о том, что мы против продолжения конфликта, что причиной ссоры были не мы, а вздорный, сумасбродный характер Хамзы...

- А Зульфизар?

- Зульфизар - баба! Кто будет слушать бабьи сплетни?

- А театр, актёры?

- Театр придётся восстанавливать.

- А угрозы Зульфизар в мой адрес?

- Зульфизар сказала, что приведёт свои угрозы в действие, если мы будем преследовать Хамзу. А мы больше не будем его преследовать, мы ищем мира с ним, мы выступаем инициаторами примирения...

- А вся история ваших отношений с Хамзой в Хорезме?

- Я забыл о них.

- Странно, странно...

- И ничего здесь нет странного. Жизнь движется вперёд, и всё вокруг нас постоянно меняется. Вчера мы были противниками Хамзы, а сегодня - его сторонники. Диалектика.

- Когда-то кто-то приходил в ярость только от одной строчки из песни Хамзы.

- Я же говорю - диалектика. Всё меняется.

- Ну уж если вы произносите это слово так часто, значит, действительно что-то произошло...

- Ничего особенного.

- Что случилось, Абдурахман? У вас есть какие-нибудь новости?

- Да, есть.

- Говорите.

- Я узнал от своих друзей, что Хамзу вернул в Самарканд Рустам Пулатов.

- Пулатов?

Кровь схлынула с лица товарища Назири, когда он услышал эту фамилию.

- Какие подробности?

- Пока никаких... Кстати, вы не забыли о том, что Рустам Пулатов - младший брат друга юности Хамзы Умара-палвана?

- Нет, не забыл. Кому же ещё помнить об этом, как не мне?

- Вот в чём, дорогой Алчинбек, самая главная опасность этого, как вы сами сказали, нового покровительства. Если только оно реально существует...

- Да, да, конечно...

- Теперь понимаете, почему нужно написать письмо Хамзе?

- Теперь понимаю.

В кабинете председателя Центрального Исполнительного Комитета Узбекской ССР товарища Юлдаша Ахунбабаева сидел особоуполномоченный ОГПУ республики Рустам Пулатов.

- По имеющимся у нас из надёжных закордонных источников сведениям, - говорил товарищ Пулатов, - в последнее время резко возросла активность всех басмаческих центров, засылающих на нашу территорию свои группы для вооружённых диверсий. Вызвано это, по всей вероятности, подготовкой к началу коллективизации. В связи с этим мы уделяем сейчас повышенное внимание пограничным районам. В пределах существующих возможностей стараемся перекрыть все так называемые "окна", "каналы" и "коридоры" проникновения вражеских элементов из-за рубежа... В частности, в поле нашего зрения попал Шахимардан. Обстановка там, надо прямо сказать, далеко не из лучших. И я бы даже ужесточил характеристику шахимарданской ситуации - это преступное попустительство интересами безопасности государства!.. Имеется в виду иностранное паломничество к мавзолею святого Али.

- Я понял, - кивнул Ахунбабаев.

- Мы не можем больше терпеть такого положения. Необходимо добиться запрещения допуска паломников с той стороны. И здесь, на мой взгляд, инициатива должна принадлежать вам - верховному органу власти республики.

- Религиозный вопрос стоит сейчас очень напряжённо, - поправил на столе бумаги Юлдаш Ахунбабаев. - Это область высших интересов. Мусульманские страны, граничащие с нами, постоянно включают проблему свободы вероисповедания в сферу наших государственных отношений. И мы не можем игнорировать это. Приходится искать компромиссные решения.