Камиль Яшен - Хамза

- Шадман-ака, я эту женщину, кажется, вижу в первый раз. Вы знаете её?

- Знаю. Конечно, знаю.

- Кто она?

- Рукия-биби, младшая жена нашего духовного наставника шейха Исмаила.

- Шейха Исмаила? - Удивлению Хамзы, казалось, не было предела.

- Да, шейха Исмаила... Я глаза вытаращил, когда она к вам вошла.

- И ведь как вошла! Тихо, неожиданно, в дверь не постучала... Как змея вползла.

- У шейха все жёны такие.

- Какие такие? Вертлявые, кокетливые?

- Нет, бесшумные. Ходят неслышно, тихо...

- Вот уж никогда бы не мог себе представить, что жена шейха Исмаила может носить заграничные туалеты и вести себя как девица лёгкого поведения. Я думал, что его жёны более сдержанны и строги...

Шадман-ходжа улыбнулся.

- Признаться, и я раньше так думал. А потом... Я почти пятнадцать лет прислуживал в их доме, отрабатывая долги отца и свои собственные. За это время повидал многое... Такие же люди, как все, те же грехи. А старшая жена Исмаила, ишан-айи, знаете, какую шутку выкинула, когда Санобар чуть было не стала женой этого краснорожего толстяка Бузрук-ишана?

- Ответила вместо Санобар: "Я согласна"?

- Вы знаете?

- Весь кишлак знает... Получается так, что у ишан-айи два мужа...

- Как два мужа?

- Оставаясь женой Исмаила, она дала согласие и Бузрук-ишану.

- Но так не может быть. По шариату женщина не может иметь двух мужей.

- Конечно, не может. Но в этом и заключается вся нелепость брака по шариату, что жених и невеста не видят друг друга. Разве это по-человечески?

- Не нужно ругать священный шариат.

- Священный? А вы хоть знаете, Шадман-ходжа, что калым за Санобар получил шейх Исмаил...

- За мою дочь?..

- Вот именно, за вашу дочь... Шейх Исмаил продал вашу дочь, которую вы растили и кормили, Бузрук-ишану, да ещё отобрал у вас землю.

Шадман разволновался. Лицо его покраснело.

- Не может этого быть!..

- А вы всё ещё считаете его своим духовным наставником. Это волк в овечьей шкуре, а не духовный наставник. Он всю жизнь наживался на вашем отце и на вас, а теперь сумел нажиться ещё и на вашей дочери, которую вы пожертвовали ему.

- Мне никто ничего не говорил о калыме... Значит, они оба обманывали меня тогда, на свадебном тое?

- Конечно.

- Значит, шейх всё-таки получил мой долг с Бузрук-ишана за Санобар?.. Значит, он неправильно отобрал мою землю? Не по шариату?

- Шейх дважды получил ваш долг. И деньгами Бузрука, и вашей землёй. И аллах не наказал его за этот грех, за попрание шариата.

- Проклятый! Проклятый! - У Шадмана задёргалась щека.

Он опустил голову, закрыл лицо руками. И вдруг встал, выпрямился.

- Я пойду к нему, я скажу ему...

Он шагнул к двери, резко повернулся, подошёл вплотную к Хамзе.

- Я не хотел говорить вам, не мог говорить... Но теперь скажу! В доме у Исмаила живёт один человек... Он говорит по-нашему, молится по-нашему. Он носит одежду шейха. Но это не муслим, не мусульманин!.. Это иностранец!.. Его трудно отличить от наших, с виду он настоящий шейх... Но в его лице нет истинной веры, он притворяется... Однажды они молились вдвоём с Исмаилом, и я по спине понял, что он не мусульманин... В его спине нет покорности аллаху... Это чужая спина, это спина военного - она не гнётся, не просит милости у всевышнего... К этому человеку часто приезжают курбаши, он сам всё время уезжает в горы и подолгу живёт там... Он знает старшего брата Мияна Кудрата - Мияна Башира, который живёт в Индии и знается с англичанами. Я слышал однажды его разговор с Исмаилом о Мияне Башире...

Хамза еле сдерживал волнение. Наконец-то!

Наконец-то появилось то самое, что нужно Рустаму Пулатову.

Только бы не дать понять Шадману, что его, Хамзу, интересует всё это, только бы не спугнуть этого шейха-иностранца...

Он всё-таки появился здесь, как это и предвидел Рустам Пулатов. И от него идёт связь в Самарканд. Надо немедленно дать знать Пулатову.

- Бог с ним, с этим иностранцем, Шадман-ходжа, - как можно равнодушнее сказал Хамза. - У нас есть свои заботы...

- Нет, нет, вы сообщите о нём куда следует! От этого человека веет бедой. Он иногда смотрит на наших как на самых низких людей, как на своих слуг. Он презирает нас. Я прислуживал ему. Это нехороший человек.

- Зачем мне сообщать о нём? У меня хватает своей печали. Вот Зульфизар уехала...

- Да, да, у вас сегодня невесёлый день... Я как-то забыл об этом со своими разговорами, извините.

Шадман сник. Его разочаровало то, что Хамза совсем не заинтересовался его рассказом.

- Я вас только попрошу, Хамзахон, никогда не говорить, что вы впервые услышали об этом шейхе от меня. Вам, наверное, ещё будут о нём рассказывать. Не ссылайтесь, пожалуйста, на меня... Очень прошу вас.

- Хорошо, Шадман-ходжа. Но вряд ли у меня ещё будет с кем-нибудь разговор об этом человеке. Да и он сам, я думаю, надолго не задержится здесь.

- Я пойду. До свиданья.

"Какой забитый, униженный Исмаилом человек, - подумал Хамза, когда Шадман ушёл. - Всю жизнь прожил, как говорится, не поднимая головы. А ведь у него есть ум, наблюдательность. Как тонко он заметил, что у этого шейха не гнётся спина... Нужда не дала развиться его способностям. Только вспышка гнева заставила вспыхнуть его ум. Но это была короткая вспышка. Сейчас он придёт домой, и забота о куске хлеба снова заставит его забыть о своей наблюдательности. Как часто это бывает с людьми, лишь оскорбление, обида или обман пробуждают их истинную натуру и сильные чувства - желание защититься, дать отпор. А в остальное время эта натура дремлет, задавленная заботами о хлебе насущном, о мелочах жизни..."

Ночь. Горы. Молния, сверкнув над ущельем Сандал, по которому бежит река Шахимардан, исполосовала своим фиолетово-голубым зигзагом чёрное небо и врезалась в склон горы Избосар. Посыпались камни. Мгновенный отблеск осветил вершины скал, обложенные тяжёлыми тучами.

Загрохотал гром. Первые капли дождя зашелестели по земле.

Хамза, сидевший на своём любимом месте - на берегу реки под скалой, отодвинулся назад, чтобы укрыться от дождя под нависающей над головой каменной громадой.

Укрыться самому и укрыть тамбур, который он взял с собой, выйдя сегодня в полночь из дома и отправившись в горы.

...После ухода Шадмана он сел писать Пулатову, но рука сама потянулась к записке Зульфизар. Он прочитал её несколько раз и задумался... Как могла Зульфизар взять эту бархатную паранджу у жены шейха? И зачем ей нужна была бархатная паранджа, когда у нее уже была одна паранджа, купленная у матери Алиджана? Рукию-биби, жену духовного лица, ещё понять можно. Для неё бархатная паранджа - это праздничный наряд. У неё, наверное, целый гардероб таких паранджей. Но Зульфизар, жена коммуниста... Может быть, она тоже собиралась завести себе такой гардероб?