Камиль Яшен - Хамза

Во дворе, около калитки, раздался голос отца.

- Где он?! - кричал ибн Ямин.

Хамза быстро спрятал брошюрку под ковёр, накрыл подушками.

Хаким-табиб появился в распахнутом халате, в съехавшей на затылок тюбетейке. Лицо его было бледно.

- Что ты делаешь со мной?! - закричал ибн Ямин. - Почему позоришь перед народом? Сначала привёл в дом русского доктора, теперь ходишь в театр в новый город!.. Сколько раз ты был в этом проклятом театре?

- Всего один раз, атаджан.

- Зачем тебе понадобилось это? Ведь наша жизнь невыносима и без театра! С нами не разговаривают родственники, отворачиваются соседи!.. Почему ты вышел из повиновения мне, почему не слушаешь никого?

- Мне стыдно давать вам советы, атаджан. Вы сами человек бывалый и мудрый. Но разве пойдёт впрок ребёнку с зубами разжёванная еда?

- Я знаю, что у тебя давно уже выросли все тридцать два зуба. Но в этом городе есть люди, которые хотят их выбить!.. Подумай и о себе, и о нас, твоих стариках родителях.

- Вы хотите, чтобы я отказался от того, что мне нравится? Что ж тогда остаётся? Я и так отказался почти от всего в жизни. Мне ничего нельзя - ни любить, ни работать по своему призванию, ни увлекаться искусством! Мне всё недоступно!

- Хамза, сынок, когда ты был совсем маленький, я отвёз тебя в Шахимардан. Я выпросил у гробницы для тебя долгую жизнь. Дух святого Али явил свою милость и предсказал тебе богатство и счастье. Но ты ничего не делаешь, чтобы использовать покровительство святого. У нас ничего нет, мы еле сводим концы с концами... А если ты рассоришь нас с людьми, если ко мне перестанут ходить больные, что мы будем делать - я и твоя мать? Где возьмём кусок хлеба?.. Смирись, сынок, успокойся. Ты же окончил медресе и смог бы занять достойное место в жизни. Я бы хотел видеть тебя счастливым...

- Вы говорили, ата, о повиновении, - медленно начал Хамза, - вы призываете меня смириться и успокоиться. Но что означает смирение? Отказ от поисков правды?.. Но ведь вы же сами всю жизнь стремились к правде. Вы собирали наши древние книги, авторы которых ещё много веков назад звали людей к правде. Авиценна, Аль Бируни, Фараби, Навои, Джами, Наршахи... Это в вашем доме, отец, я прочитал "Канон медицины", это к вам в дом приходили лечиться наши поэты Мукими, Фуркат и Завки, это вам читали они свои стихи о несправедливости и тирании наших баев. А я слушал эти стихи, сидя рядом с вами.

И это навсегда запечатлелось в моей душе!.. Вы всю жизнь дарили людям здоровье и силу, вы омолаживали их кровь и давали исцеление. Но баи, подобные Садыкджану и Миркамилбаю, железными когтями и ненасытными клювами впивались в излеченных вами людей и отбирали у них плоды ваших трудов - выпивали их кровь, лишали здоровья. Они ввергают людей в отчаянье - я это вижу каждый день. У нас человек погружен в печали и страдания, ему просто тяжело дышать... А баи всё пьют и пьют кровь людей и выпьют её до последней капли, если не помешать им!.. Это вы, атаджан, приучили меня слушать голоса великих умов, зовущих к правде. Но что же вы делаете теперь?

Я хочу идти по следам людей, высоко почитаемых вами, а вы зовёте меня повернуть назад, к смирению... Нет, отец, да поможет вам аллах простить своего сына, но, видно, я пришёл в этот мир, чтобы ввергнуть вас в тяжкие раздумья о моей судьбе, а не для того, чтобы использовать милости Али-Шахимардана...

- От твоих слов веет духом Мансура Халладжа, - тяжело вздохнув, сказал ибн Ямин, выходя из комнаты.

Хамза задумался. Мансура Халладжа? Философа, повешенного десять веков назад в Багдаде, который считал земную, плотскую любовь между мужчиной и женщиной высшим проявлением смысла жизни? Даже стоя на виселице с петлей на шее, не отказался Мансур Халладжи от своих убеждений и этим навсегда остался в памяти поэтов и мыслителей Востока.

А его ученик Фазлуллах, который сказал, что главная сила мира заключена в тридцати двух буквах алфавита, что только тридцать две буквы избавят людей от рабства?

И Фазлуллаха казнили, но и у него был ученик - великий Имамиддин Насими, провозгласивший: "Истину может вещать и мусульманин, и христианин!"

С Насими с живого содрали кожу... Но и он перед смертью не взял назад ни одного своего слова.

А какой трагической была участь жившего совсем недавно поэта Боборахима Машраба? Его повесили в городе Балхе, и много-много дней тело, почернев и обуглившись, висело на центральной площади, потому что под ним несколько раз разводили костёр... Стихи Боборахима заряжают почти физической ненавистью к проявлениям несправедливости и зла. За эту силу ненависти и хотели сжечь даже его труп.

Значит, во все времена удел мыслителя и поэта - петля и костёр?.. Ну что ж, если были в Европе такие люди, как Ян Гус и Джордано Бруно, то и Восток имеет своих великих героев, которые говорили: я сгорю, но идеи мои не сгорят.

И не сгорели! И никогда не сгорят в будущем!

Рука потянулась под ковёр, где лежала брошюра, но дверь приотворилась и показалась голова матери:

- К тебе гость...

Рука отдёрнулась назад.

Вошёл Алчинбек.

- Ассалям алейкум, Хамзахон!.. Что с нами случилось? Мы не виделись целую вечность! А ведь когда-то дня не могли прожить друг без друга.

Хамза хмуро, исподлобья смотрел на племянника Садыкджана-байваччи.

- Что вас привело ко мне? Какая причина?

- Да просто соскучился, вот и вся причина! Жизнь идёт, а число друзей не увеличивается. Потому что дружба юности - самая крепкая, самая надёжная.

Хамза молчал.

- Как поживаете, дорогой друг? Какие новости? Я слышал, у вас были неприятности с сестрой. Она поправилась?

- Ачахон поправилась, но правоверные мусульмане чуть было не убили доктора, который спас ей жизнь.

- Какое варварство! Какое невежество! Когда же наконец наша нация освободится от своих диких нравов и суеверий!.. Между прочим, хочу вас обрадовать. Нашему известному джадиду, либеральному демократу и просветителю Урфону-эфенди, разрешено издавать газету. Она будет называться "Голос Ферганы". Я буду вторым редактором. Урфон-эфенди поручил мне передать вам приглашение быть активным участником нашей газеты. Теперь вы сможете печатать у нас все свои стихи и статьи... Собственно говоря, для этого я и пришёл к вам, чтобы заручиться вашим согласием. Надеюсь, у вас есть что сказать народу со страниц нашей газеты?

- Думаю, что есть...

- Мы будем вести пропаганду новых школ, мы сплотим вокруг газеты всю местную передовую интеллигенцию, будем бороться со злоупотреблениями туземной администрации, махинациями купцов и торговцев, самоуправством наших баев. Укрепление исламской веры - вот одна из основных наших линий.

Урфон-эфенди предполагает также, вопреки позиции некоторых своих соратников по джадидскому движению, выступить с широкой программой сближения с русской культурой. Я полностью поддерживаю его в этом начинании. Вы знаете, Хамзахон, недавно я прочитал стихотворение Фурката о рояле, который он однажды видел в России. Замечательные стихи!.. И я решил, что мы обязательно должны познакомить нашу интеллигенцию с последними достижениями русской музыки, литературы, общественной мысли. Вы не хотите взять на себя этот раздел газеты?