Камиль Яшен - Хамза

Вдруг вдалеке послышался топот множества лошадиных копыт, пыль поднялась над улицами, ведущими к центральной площади...

- К пулемётам! - скомандовал командир отряда красногвардейцев.

- Ложись! - крикнул рабочим Степан Соколов.

Толпы автономистов начали разбегаться... Солдаты гарнизона, словно давно ждали этой минуты, выкатили из ворот крепости артиллерийское орудие, начали устанавливать его. Рабочие, залёгшие под стенами крепости, бросились помогать.

С визгом, размахивая плётками, вылетела на Урду сразу из нескольких улиц первая сотня басмачей, вторая, третья...

И тогда со стены крепости ударили пулемёты. Ухнула, присев, пушка.

Шрапнель и пулемётные очереди опрокинули лавину всадников. Они, словно наткнувшись на какую-то стену, закружились, завертелись на месте... Второй залп шрапнели погнал басмачей обратно. Хрипели и ржали раненые кони. Десятка полтора убитых всадников лежали в центре площади. Несколько басмачей, потерявших лошадей, ползли с перекошенными от страха лицами через трупы...

- Хамза! Хамза! Проснись! - тряс друга за плечо Степан Соколов. - На квартиру Бабушкина нападение!

- Что? Где? - вскочил Хамза, выхватывая из-под подушки наган.

- На Бабушкина напали!.. Бежим!..

Они выскочили, полуодетые, из дома и помчались по пустынной предутренней улице, не выпуская оружия из рук.

...Выстрел. Второй. И сразу несколько - один за другим.

Посыпались стекла. Ещё выстрел. Ещё.

Хамза и Соколов, пригнувшись, сидели за глинобитным забором. Им был виден дом Бабушкина. Около крыльца лежал убитый.

По окнам дома стреляли с противоположной стороны улицы.

- Пять винтарей! - на слух определил Степан, лихорадочно блестя глазами. - Значит, пять человек... Ну, мы их сейчас закопаем, сволочей! Прямо тут же и закопаем!..

Он выглянул из-за забора. Все нападавшие, по-видимому, расположились во дворе каменного амбара на углу. Один сидел на чердаке, стреляя по окнам Бабушкина чаще других.

Из окон Бабушкина изредка отвечали одиночными выстрелами. "Два пистоля! - радостно подумал Степан. - Кто же с ним ещё? Неужели жена стреляет? Молодец девка!"

Внезапно вся группа нападающих выскочила из-за амбара и, разомкнувшись веером, побежала через улицу.

"Офицеры! - узнал Степан свиту Чанишева. - Грамотно лезут!"

- Давай, давай, стреляй! - дёрнул он Хамзу за рукав.

Они успели выстрелить по три раза каждый. Двое нападающих споткнулись, и все тут же повернули обратно. Из окон Бабушкина хлестнуло несколько выстрелов вдогон. Один офицер упал, его подхватили и поволокли за амбар.

Соколов, увлекая за собой Хамзу, перебежал от забора за угол соседнего дома.

- Менять надо позицию! - запыхавшись, зашептал он. - Чтобы тот, который на чердаке, не заприметил нас, понял?

Хамза, тяжело дыша, кивнул.

Степан сунул руку в карман штанов, вытащил горсть патронов.

- На-ка вот, набей барабан!.. Сейчас я в обход амбара пойду... Как только услышишь, как я крикну: "Бей, шуру-муру!" - так сразу с этой стороны забегай во двор амбара и жарь в упор!.. Но только к стенам жмись, а то... не дай бог... Ну, жди!

Степан исчез за углом. Хамза напряжённо вглядывался в стены амбара. Мелькнуло на секунду: а если Степана убьют или меня?..

Вдруг с чердака амбара спрыгнул человек и стремительно побежал вдоль улицы. Из-за амбара выскочили все остальные нападавшие и бросились вслед за первым.

Минуты три было совсем тихо. Потом Хамза увидел - по стене дома Бабушкина, не сводя нагана с амбара, крадучись двигается Степан.

- Ефим! Это я, Соколов! - сдавленно крикнул Степан. - Живой? Кажись, ушли они все!

Скрипнула дверь. Показался Бабушкин. В руке наган. Склонился над лежавшим около крыльца человеком.

- Красноармейца убили, сволочи! - выпрямился Бабушкин. - Один он нас охранял, понимаешь, совсем один!.. Я даже фамилии не знаю... - Брови его сошлись. Глубокая вертикальная складка обозначилась над переносицей.

- Хамза! Ты где? Выходи! - крикнул Степан.

Хамза, не пряча нагана, вышел из-за угла.

- Ночью пришли, - устало сказал Бабушкин, - двери стали ломать... Хорошо, что два револьвера было, с одним не отбились бы... - Он вдруг удивлённо оглядел Хамзу и Соколова, словно увидел их в первый раз. - А вы-то как здесь оказались?

- К нам в окно кто-то постучал, - глотая слова, заговорил Соколов, - я выглянул, смотрю - старик какой-то в чалме стоит.

"Чего вам, дедушка?" - спрашиваю. А он говорит: "Там председателя вашего Бабкина убивают..." Какого ещё, думаю, Бабкина?.. А тут выстрелы с твоей стороны - тюк-тюк! Ну, я и понял, что на квартиру твою напали.

- А здесь ни одно окно не открылось, - горько усмехнулся Бабушкин, с тоской глядя на мёртвого красноармейца.

- Запуган народ...

- Старик-то не запуганный оказался.

- У нас не стреляли.

- Уезжать надо из этого района, на вокзале жить. И вы тоже... А то прикончат поодиночке.

Вдалеке послышалось цоканье копыт. Бабушкин, Хамза и Степан быстро вошли в дом.

Цоканье становилось всё сильнее и сильнее. Из-за угла медленно начала поворачивать пролётка. В ней кроме кучера сидели два франтовато одетых и, видимо, крепко подвыпивших господина.

Улица по-прежнему была пустынна.

Бабушкин вдруг резко распахнул дверь и кинулся наперерез пролётке:

- Стой!!

Кучер натянул вожжи.

- Выходите! - направил Бабушкин револьвер на пассажиров.

- Что такое? В чем дело? - забормотали пьяные седоки, вылезая на мостовую. - Грабёж, что ли?.. Так бы и сказали... Но предупреждаем: денег ни копейки, только на извозчика. Всё пропито.

- Встаньте к стене! Степан, приведи жену!

Соколов вошёл в дом и через минуту вывел молодую женщину с ребёнком на руках. У Хамзы перехватило дыхание. "Неужели эта девочка, - с ужасом подумал он, - всё время, пока отец и мать отстреливались, была в этом же доме?"

- Садитесь все, - сказал Бабушкин. Он обернулся к высаженным: - За вами вернутся...

- К железнодорожным мастерским, - сказал кучеру Степан Соколов.

Жена Бабушкина сидела напротив Хамзы. Одной рукой она прижимала к себе дочку, в другой - продолжала крепко сжимать наган.

Декретом Кокандского Совдепа город был объявлен на военном положении, а железная дорога - на осадном.

Коканд разделился на две части. Одну занимали рабочие отряды и войска, оставшиеся верными Советской власти, другую - банды Эргаша и офицерские группы мухтариата.

Граница проходила по реке.

Начиная с тринадцатого февраля, в город одна за другой начали прибывать воинские части из Андижана, Скобелева, Ташкента, подчиняющиеся Совету Народных Комиссаров Туркестана.

Семнадцатого февраля автономисты запросили переговоров, которые ничего не дали.

Восемнадцатого в Коканд прибыл военный комиссар Туркестанского края Перфильев.

Девятнадцатого он предложил автономистам сложить оружие.