Генри Мортон - Прогулки по Испании: От Пиренеев до Гибралтара

Чудесное занятие: наблюдать жизнь города, который торговал с Тиром и Сидоном во времена, когда разливы Темзы доходили до пустующего Ладгейт-Хилл. Все испанские толпы создают впечатление смешанного происхождения, и здесь отличий никаких. Думаю, в этих активных, деятельных, бодрых людях наверняка есть финикийская и карфагенская жилка. В Барселоне бывают мгновения, когда можно поверить, что ты в Марселе, только сам город неизмеримо более привлекателен; полагаю, это самый красивый и приятный современный промышленный город, какой я видел.

Нет необходимости говорить на каталанском или кастильском или прожить здесь долгое время, чтобы почувствовать жизненную силу Каталонии. Это неотъемлемая, корневая энергия, которую не смогли уничтожить никакие бедствия. Захват Константинополя и превращение Средиземного моря в мусульманское наверняка были жесточайшим ударом, но Барселона его пережила. Открытие Америки, сосредоточение всего испанского в Мадриде, должно быть, тоже нанесли урон, случались и другие беды; и все же она вынесла все. Барселона всегда была очагом инициативы и авантюры. Что могло быть более необычным, чем банда каталонцев в четырнадцатом веке, которая шесть лет бросала вызов Византийской империи, встала лагерем в Галлиполи и закончила постройкой укреплений вокруг акрополя?

Среди моих счастливейших воспоминаний об Испании будет Барселона и Ramblas летним вечером. Чуть вниз от цветочных палаток находится один из тех прелестных испанских рынков, где рыба и фрукты соперничают друг с другом по цвету. Я никогда не уставал бродить по ним, иногда покупал пакет персиков или груш, восхищался любезными манерами рыночных продавцов и их чувством красоты — красоты обычных вещей, как я уже писал о рынке в Мадриде. Здесь невозможно сказать, что ярче и красивее: рыба или фрукты, смотревшие друг на друга через проходы. Рынок занимал центр площади и совершенно ее скрывал. Но, обойдя его сзади, вы видели спрятавшуюся группу величественных домов, построенных более века назад Франсиско Даниэлем Молиной, который был так очарован Риджентс-парком и нэшевской Пикадилли-серкус, что построил маленькую площадь эпохи Регентства в Барселоне.

С наступлением темноты иностранцы в Барселоне начинают слоняться у газетных киосков на Ramblas в ожидании газет, прибывших с самолетом. Иноязычное население, должно быть, велико, потому что здесь можно купить английские, американские, французские, немецкие, итальянские, швейцарские и другие газеты. Когда я впервые попросил «Таймс», человек, работавший в киоске, озадаченно улыбнулся и покачал головой. Он никогда о такой газете не слышал. Когда я указал на экземпляр в стопке, его лицо расцвело сияющей улыбкой. Ах, «El Teemis»! После этого я знал, что просить, и проблем больше не возникало.

Святой Георгий — покровитель Англии, Португалии, Арагона и, в Греции, патрон умалишенных. Я знаю греческие церкви в Леванте, где все еще приковывают по ночам сумасшедших, веря, что святой Георгий исцелит их во сне. Святой Георгий, известный арагонцам и каталонцам, — это привычный нам победитель драконов. В истории Арагона он появляется довольно рано, вдохновляя христианские армии против неверных, как святой Иаков вдохновлял армии Кастилии. Самое великолепное здание в Барселоне полно статуй святого Георгия. На ваших глазах он убивает драконов огромных и свирепых и драконов более мелких пород; в одном случае, пеший и в полном доспехе — все литого серебра, — он вонзает копье в очаровательного дракончика размером едва ли больше терьера. Это замечательное здание — дворец Diputacion Provincial , где совет провинции заседает в средневековой пышности.

Величественная лестница ведет в готическую колоннаду и что-то вроде средневекового садика на крыше, где растут апельсиновые деревья, в маленьких квадратах травы, вставленных в облицовку пола. И здесь стоит самый восхитительный святой Георгий из всех. Он невелик и гарцует на вершине фонтана. Дракон под копытами его коня поднимает голову, и из разверстой пасти выстреливает тонкая струйка воды, которая загибается вверх и разбивается о ноги святого.

Испанский дворец дожей дает некоторое представление о блеске и богатстве средневековой Барселоны. Есть некий тяжеловесный и роскошный викторианский комфорт в комнатах этого дворца — пышности здесь, пожалуй, даже многовато. Зал совета похож на массивную шкатулку для драгоценностей с крышкой из позолоченного и отделанного дерева и боковинами из бледных и прекрасных фламандских гобеленов. В одном конце зала стоит трон, окаймленный двумя рядами тяжелых стульев, словно хоры церкви. Здесь также есть великолепный холл и красивая церковь; но трудно долго созерцать абсолютное величие, так что я с радостью вышел к солнцу и апельсиновым деревьям и полюбовался, как дракон плюется водой в святого Георгия.

Как-то воскресным вечером я возвращался из района доков, куда ходил, чтобы отыскать ресторанчик, который мне рекомендовали из-за его превосходной zarzuela из моллюсков. Слово «zarzuela» означает оперетту или представление варьете, a zarzuela de mariscos — это блюдо, состоящее из всех моллюсков сезона, обжаренных и подаваемых в густом соусе. Она сильно разнится от места к месту и, естественно, от месяца к месяцу. Наверняка совершенства она достигает к ноябрю.

Возвращаясь на Ramblas , я подумал, что стоит на пару минут заглянуть в собор, и, свернув в хитросплетение боковых улочек, подошел к Пласа де Сан-Хайме. Я услышал духовой оркестр, играющий жизнерадостную мелодию, и с удивлением увидел, что пласа полна танцующих людей. Здесь были, наверное, тысяча человек, а может больше. Они танцевали, держась за руки в кругу, мужчины и женщины попеременно, одни круги большие, другие маленькие. На первый взгляд сцена походила на какое-то из творений Ханса Андерсена и напомнила мне о странной танцевальной мании, которая охватывала целые городки в средние века; но когда я присмотрелся получше, то в картине не оказалось ничего ненормального — ни чар, ни безумия. Просто обычные жители Барселоны в воскресных нарядах пришли потанцевать под зажигательную музыку оркестра, угнездившегося на помосте в углу площади. Это была знаменитая сардана , самый популярный из всех каталонских танцев.

Лучшими танцорами и теми, кто, видимо, все это устраивал, была группа молодых мужчин и женщин, чье мастерство и работа ног предполагали, что они принадлежат к какому-то фольклорному обществу — и это оказалось правдой. Но поскольку каждый каталонец знаком с этим танцем, к ним очень быстро присоединились другие. Люди, случайно проходившие мимо, втягивались в танец. Танцующих прибывало, они либо присоединялись к уже существующим кругам, либо образовывали новый. Я видел, как мать с сыном, мальчиком лет четырнадцати, начали танцевать, взявшись за руки. Через пару минут к ним присоединились еще двое — и так далее, пока в их круге не собралось по меньшей мере двадцать человек. Меня позабавило, как одна женщина поставила сумку на мостовую в центре круга, положила сверху перчатки и присоединилась к танцу. Не нарушалось только правило разделения полов — у женщины по обеим сторонам должны стоять мужчины.