Уильям Нэйпир - Собирается буря

На невысоком горном хребте к северо-востоку на полудиких лошадях сидели два сородича-кутригура, подняв копья над головой, словно бросая вызов. Затем они развернули коней и исчезли на дальней стороне гребня.

Аттила, очевидно, полный презрения к смерти, тут же пришпорил свою лошадь и понесся стремительным галопом за незнакомцами, но животное взвилось на дыбы и остановилось на вершине горы. Каган гуннов взглянул вниз. Его отряд встал позади и стал осматривать неглубокую долину, которая раскинулась перед глазами. Два всадника исчезли за дальним гребнем. Внизу огромный выстроенный по кругу лагерь был сожжен дотла, осталась лишь обгоревшая трава. Кутригурские гунны уже ушли.

Через несколько миль воины стали свидетелями очередных леденящих душу сцен. Низкорослая колючка в сухой канаве, пара последних высохших ягод, багрово-красные, словно кровь быка… Насаженные на длинные черные шипы человеческие руки, неровно отрезанные до запястья. Отряд остановился и не мог оторвать взгляда, уже почти не в состоянии понять это новое зверство. В конце концов, Аттила пришпорил коня и осмотрел руки. Мраморно-белые, кажущиеся ненастоящими, они были маленькими, вокруг каждого запястья висели рваные клочья кожи и капли крови. Рядом еще один кустарник оказался в серых и блестящих кольцах кишечника…

— Они боятся нас, — сказал Чанат, пытаясь разглядеть что-нибудь хорошее. — Они стараются запугать нас, словно не желают сражаться.

— Они не боятся нас, — ответил Аттила. — Они проверяют, испугаемся ли мы их.

Он дал сигнал, и воины отправились в путь. Сейчас большинство ехало с луками, зажав в кулаке несколько стрел. Во время охоты на сайгаков гуннов обуяла дикая радость, а затем наполнила гордость — им все-таки удается оставаться в живых в течение всего путешествия, даже в труднопроходимой местности. Но теперь всадники преследовали людей. А там, где люди — там свет добра и тень зла.

На сердце было печально и торжественно, и воины смиренно следовали призыву исполнить свой долг.

Ночью в пустыне всегда холодно, а сейчас и днем похолодало. Еще одна луна вырастет и пойдет на убыль, и тогда дни будут самыми короткими, а ночи — длинными и довольно прохладными, любимыми лишь черными магами да сумеречными демонами.

Пустыня оказалась усыпана серым гравием, на берегах серо-голубого озера виднелось немного жухлой травы. Вероятно, в горах Тянь-Шань и на вершинах Таван-Богда, у Пяти Владык, шел снег. Но здесь после кратковременных осенних дождей и случайного града было сухо, одиноко и холодно.

Кутригуры оставили для воинов Аттилы и другие знаки: упавшие перья, пучки конских волос, зацепившиеся за шипы, следы крови на бледно-серых скалах, похожие на неестественный ржаво-красный лишай, неисчезающий и необъяснимый. Недавно зарезанный олень лежал на тропинке, частично освежеванный, но на лопатках мясо не успело испортиться, хотя и было немного испорчено клювами птиц, но в целом оставалось нетронутым.

— Мне это нравится, — сказал юный Есукай.

Аттила покачал головой:

— Наши родичи в черных одеждах не делают подарков врагам. Съешь это — и будешь вскоре мертв, как олень.

— А, — Есукай кивнул, и воины продолжили путь.

Они проехали через заброшенные солончаки, вспугнув стаи маленьких пестрых птиц, клевавших моллюсков. Крепкий серо-зеленый чертополох-отшельник тянулся к свету из окостеневшей земли. Далеко, за низинами воины увидели одну-единственную круглую белую палатку, принадлежавшую кочевникам и бросающуюся в глаза, как греческий огонь на фоне темного неба. И, продвигаясь все больше на восток, они оказывались все глубже в пустоши, походя на сильно разочарованных людей, увлеченных саморазрушением. Уже давным-давно отряд миновал реки Амударья, Оксус, Сырдарья, Сарысу, пересек невысокие зеленые холмы Улутау возле озера Тенгиз, оглядел белоснежно-белые вершины Тянь-Шаня на юге и прошел возле безбрежных неподвижных вод серо-стального озера Балхаш, где жили чудовища. В той топкой местности, гоня лошадей сквозь длинную влажную траву, в которой ржанки устроили перекличку по заболоченной территории, гунны вспугнули лысух в тростнике. Воины услышали резкий вскрик цапли и увидели ее головку с хохолком посреди зарослей кустарника. Сквозь камыш, где разбили лагерь, проникали лучи заходящего солнца и отражались на кусках расплавленной меди на реке.

Гунны слабели от недоедания, но каждый день натыкались на еще более голодных существ, чем они. Отряд проехал пустынную страну, безжизненные солончаки и Кызылкум, Красные Пески — раскаленную дикую местность с редкими стебельками сухой желтоватой травы. Изредка попадались оазисы, такыр, встречались каналы и стада изможденных лошадей. Всадники склонили головы в капюшонах и вспомнили, что засуха всегда была самым страшным врагом для кочевников. Почему же они отправились в этот заброшенный край, где почти никогда не шел дождь? Чтобы увеличить свою численность, а потом повернуть на запад — к зеленым пастбищам и равнинным лесам Европы. Пускай скорей наступит тот день!

В бороздах и дюнах, насыпанных горячим ветром, страдальцы поняли предсказания о долгом сне и внезапном пробуждении. Песок слепил глаза бьющих копытами лошадей, которые уныло ржали, красные крупные частички застревали в гриве и длинных ресницах. Где-то внизу, в глубине пустыни, согласно поверьям всадников, жил червь-кровопийца, который плевался кислотой — ужасное существо без головы, без глаз, таящееся в недрах земли.

Гунны проехали по высокому каменному плоскогорью и в широкой ложбине возле обмелевшего озера увидели четырех костлявых коров, печально стоявших со сжавшимся выменем на твердых потрескавшихся берегах с высохшим на солнце илом. Несколько исхудалых жителей деревни лили воду серого цвета в корыто для кучки едва державшихся на ногах овец с длинными, тощими шеями. Шерсть клочьями падала с голов и шей животных из-за болезни. Кое-кто из юных воинов приготовился так или иначе заполучить их и забить и уже приложил стрелы к лукам, но Аттила велел остановиться.

Люди стояли и смотрели — молодые полураздетые, старые и беззубые. Их дети были облеплены грязью, мухи забивались в глаза и носы. Эти люди пассивно ожидали чего-то от небес, которым еще даже не умели молиться. Глаза малышей следили за всадниками из другого мира — но невыразительно и не мигая, словно совсем их не видели.

После вопросов о кутригурских гуннах, которые встретили с мрачным молчанием, один или двое жителей деревни начали отрывисто говорить, перебивая друг друга. Их язык был странным, но Аттила хорошо все понимал.

Из рассказов следовало: на поселение много раз нападали всадники в черном. Запасы на зиму забрали, лучший скот зарезали. Некоторые из тех дьявольских наездников сбрасывали убитых животных в колодцы. Зачем они делали это? Они же не были врагами жителям деревни? К чему такая жестокость, даже по отношению к чужакам? Да, нету в этом мире справедливости!