Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Часть третья. Мы вернёмся

Когда из ревкома пришли за Тихоном Никитичем, сердце Домны Терентьевны сжалось. За последнее время бывшая атаманша вообще "сжалась", и из роскошной и царственной женщины превращалась в пугающуюся любого шороха, осунувшуюся жалкую бабку, на которой неопрятно обвисали ее прежние платья, кофты и юбки, ставшие ей большими. Тихон Никитич успокоил жену:

- Не бойся Домнушка, они меня вряд ли арестуют, я им сейчас очень нужен... Не так ли, Семен?- спросил он у присланного за ним члена станичной комьячейки, еще одного из тех немногих казаков сумевших во всех последних войнах отсидеться дома, к тому же одного из самых бедных в станице. Эти "качества" и предопределили его членство в комьячейке, когда один из самых захудалых казачишек из "ничем", вдруг, становится в некотором роде "всем".

- Не знаю я Тихон Никитич... я что, я человек маленький, меня послали, я пошел. Там тебе все обскажут...

В бывшем станичном правлении, в бывшем атаманском кабинете стоял крепкий махорочный смрад, на грязном полу окурки и растертые плевки.

- Присаживайтесь гражданин Фокин,- указал на облезлую табуретку, сидящий за его столом новый начальник гарнизона Вальковский, в френче, перетянутый ремнями портупеи и с кобурой оттянутой пистолетом.

К бывшему станичному атаману тридцатилетний Вальковский специально обращался строго официально, так как очень боялся, что его обвинят в заигрывании с "бывшими", и в очередной раз укажут на его собственное не вполне пролетарское происхождение и офицерское прошлое. Но сейчас у начальника гарнизона сложилось крайне незавидное положение, и ему ничего не оставалось, как воспользоваться "зашифрованным" в руководящей телеграмме из уездного ревкома советом прибегнуть к помощи бывшего станичного атамана. Но сделать это надо так, чтобы не показать всей отчаянности ситуации. А ситуация была... У Вальковского наличных сил не набиралось даже на пол роты. После гибели взвода, опрометчиво посланного им на помощь Тимофееву, у него оставалось всего два взвода и один пулемет. Потому, он срочно созвал всех членов местной комъячейки и зачитал телеграмму из уезда, о недопущении ни в коем случае выступления местных казаков против советской власти. Он же и предложил вызвать на заседание ревкома бывшего атамана, что было воспринято с единодушным одобрением...

Тихон Никитич с грустной усмешкой оглядел кабинет, некогда такой чистый... Сейчас даже стекла в оконной раме тусклые, грязные, засиженные мухами, из углов тянуло какой-то затхлостью, а солнечные лучи "наглядно" прорезали, стоящую в воздухе плотную пыль. Впрочем, тесно сидевшие вдоль стены коммунисты, как свежеиспеченные местные, так и пришлые этого всего не замечали. Они напряженно думали совсем о другом: если без малого тысяча казаков разного возраста, проживающих сейчас в станице выроют спрятанные винтовки и шашки, тогда от трех взводов красного гарнизона, останутся, как говорится, пух да перья, а их, коммунистов, жизни цена будет ломаный грош. А тут еще разнесся слух, что восставшими, идущими от Вороньего командует Степан Решетников. Этот, конечно, не пощадит никаких коммунистов, даже местных, которые всего-то и хотели примазаться к новой власти, чтобы иметь положенные членам комъячейки льготы, чтобы в их хозяйствах не проводили продразверстку. Понимали они, кто осознанно, кто интуитивно, что сейчас их судьба во многом зависят от бывшего станичного атамана.

- Мы вас вот зачем позвали,- начал говорить Вальковский,- нам известно, что при Колчаке, в вашу бытность местным атаманом, вы стремились избегать кровопролития, и все спорные вопросы старались решать миром. Не так ли?

- Да, я всегда стоял против братоубийства, и делал все от меня зависящее, чтобы в округе лилось как можно меньше крови. Но я думаю, господа...- Тихон Никитич запнулся и настороженно оглядел членов ревкома, как они отреагируют на "господ", вырвавшееся у него самопроизвольно, по привычке. Но те не шелохнулись, продолжая его напряженно слушать.- Так вот, давайте ближе к делу, что вы от меня хотите?- Тихон Никитич замолчал и, не сдержавшись, скривился от вдыхаемого пыльно-махорочного воздуха.

- Да, это вы верно говорите. Церемонии сейчас разводить некогда,- рубанул воздух ладонью, и скрипнул ремнями портупеи Вальковский.- Вы, конечно, в курсе, что в Большенарымском мятеж и там свержена советская власть. Часть мятежников во главе с вашим одностаничником, анненковским офицером, сотником Решетниковым захватили поселки Малокрасноярский, Черемшанский, Вороньий и сейчас готовятся наступать на Гусиную пристань и Усть-Бухтарму. Нам стало известно, что в станице также активизировались контрреволюционные элементы, которые готовят восстание против советской власти. Вы человек разумный, среди казаков пользуетесь большим авторитетом. Вы не можете не понимать, что если даже Решетников с помощью мятежа местных казаков и возьмет станицу, даже перебьет, перевешает всех нас, коммунистов,- Вальковский невольно, исподлобья посмотрел на явно трусящих и ежащихся от его слов членов ревкома...- его все одно рано или поздно разобьют. В общем, мы предлагаем вам помочь как советской власти, так и своим одностаничникам,- Вальковский замолчал, уперев взгляд в Тихона Никитича, ожидая его ответа. Остальные коммунисты тоже все как один обратили свои безмолвные взгляды на бывшего атамана.

- И как же это, господа, или, извините, товарищи, я вам помогу?- после некоторого раздумья спросил Тихон Никитич, хотя, конечно, понимал, чего именно хотят от него.

- Вы должны выступить на общем собрании и разъяснить казакам, что их всех ждет в случае поддержки мятежа.

В кабинете повисло тягостное молчание. И если Вальковский, человек не раз смотревший смерти в глаза, сохранял внешнее спокойствие, то большинство прочих заметно нервничали, явно опасаясь, что бывший атаман откажется сотрудничать.

- Нет... ни на каком собрании я выступать не буду,- наконец, ответил Тихон Никитич

- Вы что же, отказываетесь нам помочь!?- в голосе начальника гарнизона "звякнул" металл.

- Нет, не отказываюсь. Только боюсь добровольно на этот ваш митинг, никто не придет, а что-то втолковывать насильно согнанным людям... Да и голос у меня не настолько громкий, боюсь те, что подальше стоять будут не разберут и не поймут, что я буду говорить. Я предлагаю другое.

- Что же?- с интересом спросил заметно воспрявший духом Вальковский.

- Думаю, раньше чем с завтрашнего утра те казаки, что тимофеевский отряд разбили, не выступят...- Тихон Никитич чуть усмехнулся, дескать, хоть вы и не говорите об этом, но всем уже известно о бое произошедшем всего в пятнадцати верстах от станицы.- Потому, господа, я сам обойду несколько домов и поговорю с казаками, со стариками... Попробую их уговорить не подниматься...