Алексей Пишенин - Сага о Хельги

Так прошли день и ночь, и только к следующему утру ветер ослабел. К полудню волны стали ниже, и из-за облаков выглянуло солнце. Ветер переменился и теперь дул с северо-запада. Рагнар приказал поднять парус, и воины смогли отпустить весла, снять мокрую одежду и повесить ее сушиться. А самые предусмотрительные достали сухие рубахи из просмоленных мешков, в которых хранили свои пожитки.

Хельги, когда гребля прекратилась, начал мерзнуть, но, сняв мокрую одежду, подставил спину солнцу и быстро согрелся. От непрерывной работы веслом ныли у него руки и ноги. И в этом он был не одинок. Усталые воины ложились на скамьи и засыпали, не чувствуя холодных брызг, долетавших из-за борта.

Гудбранд посовещался с Рагнаром и велел держать на восток — так они быстрее достигнут земли и смогут развести огонь и дать отдых команде. К вечеру боги показали им свою милость, и на востоке показалась темная полоса, которая затем превратилась в песчаные дюны с невысокими соснами, стоящими поодаль. Рагнар сказал, что это, должно быть, земли пруссов или жмуди, так как их сильно снесло на юг. Хотя сказать наверняка невозможно, пока не увидишь какие-нибудь знакомые приметы. Все здешние земли с моря одинаковы. Гудбранд сказал, что им без разницы, где пристать, хотя лучше было бы найти какую-нибудь деревню, чтобы порадовать усталых воинов свежим мясом. А затем они поплывут на север вдоль берега и где-то там, должно быть, встретят ярла и остальные корабли.

Хельги спросил у Рагнара, каким образом Гудбранд знает, где находится ярл. На это Рагнар ответил, что ярл велел им идти в земли эстов, и какая-то буря не может ничего изменить. Потому и все корабли, куда бы их не отнесло, придут туда.

— Нас сносило к югу быстрее, чем остальных, видно, нас обделили добычей. Наши борта торчали над водой выше, чем у других, и ветер бил нас сильнее, — сказал он.

— Серебро не весит столько, сколько рабы и бочки с медом, — подтвердил Асгрим Сакс. — Когда идешь в поход, лучше иметь высокий борт, чтобы сподручнее было лезть на вражеский корабль. Груженым лучше возвращаться домой.

— Самыми низкими были борта корабля конунга Олафа, а еще недавно он возвышался над нами, как башня того городка, где мы набрали несколько потертых монет, — добавил Аслак. — Видать, у конунга на борту много обжор, что он так беспокоится о запасах.

Гудбранд прикрикнул на них, чтобы не лезли в дела конунга, но Рагнар тихо добавил:

— Грустно жить во времена, когда конунги запоминаются подвигами не в битвах, а на пирах.

Но Гудбранд уже приказывал Кетилю, Хельги, Аслаку и молодому Арни собираться на берег:

— Идите и найдите нам свежего мяса вместо того, чтобы насмехаться над молодым конунгом в его первом походе! — И он показал на тропинку, огороженную невысоким плетнем, которая выходила на берег через дюны.

Корабль приблизился к берегу, но совсем близко подойти не смог, потому как уже в двух полетах стрелы от берега было мелко. Рагнар приказал кинуть якорь, а Кетилю и остальным кивнул, чтобы лезли через борт в воду. Кетиль снял башмаки и полез первым. Воды было ему по пояс, и он крикнул, чтобы брали только мечи, а щиты и кольчуги оставили бы на корабле, потому как серьезной битвы не ожидается, а брести по воде в кольчуге и со щитом не очень удобно.

Выбравшись на берег, они сняли и выжали штаны, надели башмаки, которые принесли в руках и быстро пошли по тропинке, стараясь согреться.

— Разве нам не надо послать кого-то одного разведать, что там за дюнами? — спросил Хельги, догнав Кетиля. — Кто знает, кто там прячется?

— Если ты хочешь спасти своих товарищей от ножей кровожадных пруссов и принять первый удар, то можешь пойти и разведать, — сказал Аслак.

Хельги посмотрел на него с вызовом и ответил, что у него нет страха и если Аслак готов спрятаться за его мечом, то для него это будет честью.

Тут Кетиль прервал перебранку, сказав, что если в дюнах их ждет засада, то одинокий воин не сможет даже подать знак остальным, потому вернее идти всем вчетвером, чтобы помочь друг другу, если кого ранят.

Они поднялись на гребень и увидели, что за ним есть ложбина в сажень глубиной и в четыре сажени шириной, а потом возвышается второй ряд дюн. А сразу же за ним начинается роща высоких сосен. Пройдя рощу, они вышли на поляну, заросшую травой. В трех полетах стрелы от них виднелась землянка, над которой курился дымок, а вокруг за невысокой изгородью паслись пара дюжин овец.

— Гудбранд всегда знает, когда взять серебро, а когда запас еды, — сказал Аслак. — Сегодня у нас снова будет свежатина.

Они тихо подкрались к землянке, и Кетиль, резко распахнув дверь, с мечом в руке бросился внутрь. Послышался сдавленный крик, и Кетиль снова появился снаружи, таща за собой перепуганного пастуха. Тому на вид было лет двадцать, и он не особенно противился, когда его руки связали за спиной его собственным поясом и заткнули рот мхом. Дверь приперли снаружи поленом на случай, если пастух изловчится развязаться.

Затем Кетиль и все остальные поймали по овце. Так, с блеющими овцами на плечах, вернулись они обратно к кораблю. А там уже горел костер, и овец встретили радостными криками. Харальд Заяц сказал, что, видно, боги снова к ним благосклонны, если вместо одной овцы, что Рагнар принес в жертву Эгиру, они дарят им целых четырех.

Поев и отдохнув, Рагнар сказал, что стоило бы привести на берег и остальных овец и приготовить солонину — благо, соли у вендов они взяли немало. Однако Гудбранд ответил, что солониной наесться они всегда успеют и что лучше им взять овец живыми. Он приказал построить для них на корабле небольшой загон на носу, а затем велел Хельги, Арни и Аслаку отправляться снова к землянке пастуха. Но уже темнело, и Хельги сказал, что они переночуют в землянке, следя, чтобы жители этих мест не пришли за своей скотиной, а наутро пригонят всех овец вместе с пастухом.

До землянки дошли они споро, но когда заглянули внутрь, пастуха там не оказалось. Ремень, которым ему связали руки, был перетерт об осколки глиняной тарелки, которая, разбитая, лежала на земляном полу. Дверь, когда они пришли, оставалась припертой снаружи, но в дальнем углу землянки в крыше виден был лаз. Аслак сказал, что, видать, пастух так испугался, что превратился в птицу и выскочил через крышу.

Хельги огляделся по сторонам, стараясь понять, куда тот мог пойти. Тропинка, начинавшаяся у берега, вела к поляне и землянке, а затем снова уходила в лес с противоположной, восточной, стороны поляны. Еще одна тропка тянулась от землянки на юг через поляну и тоже уходила в лес. Хельги и Аслак переглянулись. Затем Аслак крикнул Арни, чтобы тот вернулся предупредить Гудбранда и остальных. Сам он пошел по тропинке на юг, а Хельги кивнул в сторону тропинки на восток.