Алексей Пишенин - Сага о Хельги

— Коли ждете подмоги, то знайте: сгорите вы в башне, не успеет солнце закатиться! — и приказал своим людям что-то на словенском.

Тосте спросил Кетиля:

— Подал ли ты знак?

— Да, за нами шла лодка, оттуда должны были видеть стяг с вороном. Да только теперь лодке надо вернуться к устью и дать знак ярлу Эйрику, что ворота мы отбили. Он-то ожидает знака наутро, когда бы ночью мы сошли с корабля и тихо перебили бы стражу, как было задумано. Но теперь делать нечего. Не отдавать же крепость обратно русам. Будем ждать ярла и дразнить Сигурда, пока он не сообразил посадить своих людей на корабли и не ушел навстречу остальным варягам.

— Что же, многие скажут, что такие слова мало обнадеживают, однако подразнить Сигурда напоследок в любом случае будет славно. Да и гореть в башне — не такая уж плохая смерть, ведь мы погибнем у всех на виду. Было бы хуже замерзнуть в одиночестве, — сказал Тосте.

И тут все стали спорить, какую смерть лучше было бы выбрать, если бы норны позволили. И все сошлись, что если не смерть в бою с мечом в руке, то смерть на холоде — самая приятная. И многие вспомнили случаи, когда кто-то замерзал, а когда его находили, то лицо его было безмятежным, будто он спал.

Все это время русы и варяги складывали хворост вокруг башни. Калле пустил в них несколько стрел, но по нему тут же начали стрелять лучники снизу, так что он отпрянул от бойницы. Появился воин с факелом, и Калле снова выстрелил, однако не попал, а ему самому чуть было стрелой не выбило глаз. Он упал на деревянный пол и схватился за ухо, из которого текла кровь.

— Лучше я буду видеть обоими глазами, чем слышать обоими ушами, — сказал он, и все засмеялись. И русы под стенами удивлялись, над чем можно так смеяться перед смертью. Ратибор крикнул:

— Сдавайтесь, или мы подожжем башню!

Кетиль ответил ему:

— Ты еще не передумал? Подумай, как ты будешь оборонять свой город, когда сюда придет ярл Эйрик вместе со всеми своими кораблями.

Видно было, что Ратибор задумался и о чем-то говорит с Сигурдом. Потом Сигурд крикнул:

— Мы не будем сжигать башню целиком. Мы вас просто выкурим. Сейчас мои люди добавят сырых ветвей к костру. Посмотрим, что ты скажешь тогда…

Хельги стоял у бойницы и смотрел на реку. Кроме нескольких ладей, никого больше было не видать. Он спросил:

— Что нам делать, если они подожгут хворост и дым пойдет прямо сюда?

На это Кетиль ответил:

— Чтобы дым пошел внутрь башни, нужно, чтобы они подожгли ворота и решетку и башня бы загорелась изнутри. Когда это случится, если к тому времени ярл Эйрик еще не придет, я не знаю, что надумаешь делать ты, а я возьму щит и меч и постараюсь распороть брюхо этому павлину, прежде чем меня утыкают стрелами. Но пока костер будет гореть снаружи, ветер будет относить дым в стороны, так что у нас еще есть время, чтобы ты рассказал нам какую-нибудь сагу о великих мужах.

Хельги сказал, что его такие саги всегда воодушевляют, и если ярл вовремя не придет, то он поможет Кетилю выполнить его обет, касающийся Сигурда Павлина. А потом Хельги рассказал сагу о короле Харальде Прекрасноволосом, как тот как-то раз увидел сон и что из этого вышло. И все слушали, только изредка выглядывая из бойниц, чтобы посмотреть, как разгорается костер. Ветер, который задул с севера, и правда сносил дым, и видно было, что Сигурд злится и в чем-то убеждает Ратибора.

— Что, Ратибор? — крикнул Кетиль, когда сага закончилась, — Видать, чтобы выкурить нас, придется тебе распрощаться со своей главной башней. А там, глядишь, и ярл Эйрик со своими людьми придет и возьмет твою крепость, чтобы отомстить за нас. А что на это скажет твой конунг?

Ратибор с Сигурдом снова заспорили, и Ратибор показывал на реку, а Сигурд показывал на своих людей, которых и с внешней и с внутренней стороны ворот собралось более двух сотен. Тосте сказал, что, видно, Ратибор говорит о том, что им следует опасаться ярла Эйрика, а Сигурд отвечает, что с его людьми им нечего бояться. Тогда Кетиль крикнул:

— Эй, Сигурд! Если ты такой смелый до битвы с ярлом, не хочешь ли сразиться со мной один на один, иначе я назову тебя женщиной, которая по ошибке надела золотой шлем и взяла меч, привлеченная блеском.

Но Сигурд ничего не ответил, а оттолкнул Ратибора и крикнул, чтобы поднесли больше дров к решетке, а то она горит слишком медленно. Люди Кетиля начали по-всякому оскорблять Сигурда, и сравнивали его с женщиной, и кричали, что помогут ему подобрать себе хорошего мужа. Но Сигурд не давал волю гневу и по-прежнему следил, чтобы лучники держали все выходы из башни на прицеле, а мечники, закрывшись щитами, преграждали путь из башни на стену.

— Никто из вас не расскажет об этом бое, — крикнул Сигурд наконец. Так что можете поносить меня и дальше. Ваша судьба — задохнуться в дыму. И никакая хула на меня не сможет эту судьбу изменить.

И он крикнул своим воинам, чтобы несли еще хвороста. Люди Кетиля не уставали его поносить, но, наконец, решетка занялась, и дым пошел внутрь башни. Тогда Кетиль приказал поднять решетку, Карр с Торгейром налегли на рычаги ворота, и решетка поползла вверх. Видно было, что Сигурд о такой возможности не подумал, потому как он разразился проклятиями, а из башни ему ответили громким смехом и новыми оскорблениями. Однако Сигурд не сдавался и велел разжечь костер прямо внутри башни. Калле пустил несколько стрел, но ранил только двоих, и скоро костер горел прямо под полом второго яруса башни, где скрывались Кетиль и его люди. И все начали кашлять, когда едкий дым от сырого дерева поднялся вверх.

— Хельги, не видно ли кораблей ярла? — спросил Кетиль.

Хельги посмотрел на реку.

— Нет, не видно, — ответил он.

Тогда Кетиль сказал:

— Что же, хватит нам отдыхать и слушать саги, греясь у огня, который для нас тут развели. Пора выйти на стены и посмотреть, кого боги наградили большей смелостью. И если мы будем стоять, как один, то сможем дождаться прихода ярла.

Он велел отпереть дверь на стены с южной стороны башни, а сам поднял щит и подошел выходу. Торгейр тоже встал рядом с ним:

— Мне тоже хочется достать перо из павлиньего хвоста, не думал же ты, что он достанется тебе весь?

За ними встали остальные. И только Хельги все стоял у бойницы, обращенной к реке. И, наконец, Хельги сказал:

— Я вижу на реке корабли, и первым идет корабль с парусом, на котором виден красный ворон на белом поле.

— Это ярл Эйрик, — сказал Кетиль. — Теперь уже скоро придет черед русов и варягов просить о пощаде. Но надо, чтобы Сигурд не успел собрать своих людей.

И он крикнул:

— Эй, Сигурд Павлин, раз ты не идешь к нам, мы решили сами прийти и пощипать твой павлиний хвост. Готов ли ты нас встретить?

Сигурд ответил: