Рихард Дюбель - Хранители Кодекса Люцифера

– Ну, – прошептал он.

Кто-то подполз к нему в кустарник, тяжело дыша и хватая ртом воздух, и хлопнул его по плечу.

– А я и не знал, что в тебе скрывается нечто подобное, – заметил Андрей.

Вилем хихикал и одновременно пытался восстановить дыхание.

– Я там положил зайца, которого мы убили сегодня утром, и отстрелил ему лапу. Пистолет я вложил в его лапы. – Он снова хихикнул и глубоко вдохнул. – Если erb найдут, то и через сто лет все еще будут задаваться вопросом, что же произошло.

– Я рад, что ты возвратился невредимым.

– Я ни за что на свете не позволил бы сделать это одному из моих ребят. Ну, на что похоже?

– Мы немного подождем, и если здесь никто больше не появится, значит, все чисто.

Они подождали. Через некоторое время сверчки в старом фруктовом саду снова застрекотали.

– И?…

– Пошли, – скомандовал Андрей.

Только когда они оказались в саду, Андрей смог оценить, насколько высоко вознесся над окружающей местностью старый замок. Они были муравьями, которые задумали взобраться на слона. Окна начинались так далеко наверху, что он задался вопросом, достаточно ли длинны канаты и удастся ли им достичь одного из окон, прежде чем охрана придет в себя после обнаруженного ею мертвого зайца и снова вернется на позиции. Оставалась еще возможность использовать потайной выход, чтобы проникнуть в замок. Но сможет ли мужчина с красным лицом пьяницы, которого они поймали возле горящей хижины, отвести их туда, было сомнительно.

Он искоса посмотрел на него. Парень тяжело дышал. Они заткнули ему рот, а нос его, очевидно, был слишком толст, чтобы поставлять ему достаточно воздуха. Андрей спросил себя, должен ли он рискнуть и вытащить у него кляп. Если он закричит, то они проиграют. При этом судьба пленника была совершенно неизвестна, но никогда нельзя исключать, что его лояльность к замку окажется сильнее, чем даже страх за собственную жизнь.

Они так медленно продвигались по высокой траве, как будто ступали по разбитому стеклу. Андрей с пленником шли впереди, за ними – Вилем Влах и его дружина. Сверчки замолкали в нескольких шагах перед людьми и снова начинали свою песню, как только те миновали их. Могучая скала Пернштейна излучала прохладу, тем не менее было жарко и душно. Уже десятки лет мертвая трава поднималась вверх-пылью, от которой першило в горле. Дыхание пленника со свистом вырывалось из носа, грудная клетка судорожно поднималась и опускалась. Андрей нагнулся к нему.

– Я выну кляп у тебя изо рта, если ты будешь вести себя тихо, – прошептал он.

Налившиеся кровью глаза моргнули и уставились на него. Пленник кивнул так сильно, что с него полетели капли пота.

Андрей ослабил платок. Мужчина сделал судорожный вдох, встряхнулся, как мокрая собака, и… побежал.

Один из людей Влаха вскинул мушкет, но Андрей схватился за дуло и с силой опустил его. Если они начнут здесь стрелять, то уже через мгновение весь замок всполошится и охрана будет кусать их за пятки. Он отругал себя и нагнулся к земле в лихорадочных поисках камня. Пленник со скованными руками прыгал, как козел, держась на ногах благодаря скорее силе инерции, чем собственной сноровке.

Внезапно в высокой траве показался мужчина – как раз на пути пленника.

Он натянул старинный лук и прицелился в скачущего человека. Объятый ужасом беглец метнулся в сторону.

– Стоять на месте! – прошипел лучник.

Пленник снова сделал петлю, чтобы обогнуть мужчину. Тетива беззвучно ударилась об обтянутое плотным кожаным чехлом предплечье стрелка. Пленник сделал самый высокий прыжок, на который он был способен, и рухнул в сухую траву. Андрей еще успел заметить длинную стрелу, которая вышла с одной стороны его шеи на такую же длину, на какую вошла с другой. А потом он уже больше ничего не видел. Все произошло настолько быстро, что Андрей даже не успел среагировать. Слишком поздно он обернулся.

Из высоких зарослей, образуя широкое кольцо, поднимались люди. Каждый натягивал лук и целился в их маленькую группу. Стрелков было достаточно, чтобы убить их всех дважды.

Андрей поднял руки.

Вацлав боролся с собой, размышляя, должен ли он вернуться на то место, где они с Агнесс договорились встретиться. Но ввиду того, как разворачивались события последних минут, мысль о том, чтобы покинуть свой наблюдательный пост, казалась ему невыносимой.

Достаточно увидеть, как женщина, которую любишь, чуть не разбилась насмерть у тебя на глазах, чтобы замереть на месте и думать только об одном: как спасти ее.

Юноша лихорадочно хватался за возникающие в голове идеи, но ничего путного пока не приходило на ум.

Приблизиться к замку оказалось неожиданно легко. Немногочисленные арендаторы, обрабатывавшие свои поля вдоль дороги, просто отворачивались и делали вид, будто полностью поглощены работой. В деревушках, состоявших из двух или более крестьянских дворов, через которые проходила дорога, дети убегали в хижины; собаки же лаяли на них с безопасного расстояния. Атмосфера здесь настолько была пропитана страхом, что люди застревали в ней, как в шахте колодца, и больше не могли выглянуть наружу.

В конце концов они свернули с дороги и привязали лошадей в небольшом сарае-сеннике в стороне от тракта. Сарай был пуст, как и следовало ожидать в это время года, но они обнаружили в нем старую корзину и полудюжину дырявых и полуистлевших покрывал, которые навели Агнесс на одну мысль. Закутав себя и Леону в плохо пахнущие покрывала, она и бывшая служанка потащили корзину по направлению к замку, как будто у них там были дела. Агнесс надеялась, что с помощью этой маскировки совершенно беспрепятственно проникнет в замок. Вацлав же, который не вписывался в их компанию, получил задание поискать около замка возможные потайные входы.

По большей части в тех местах, где стояли замки, не было никакого леса. Деревья, которые не использовали как стройматериал для крепости, вырубали, чтобы не предоставлять осаждающим естественное укрытие и древесину для постройки осадных машин. Кроме того, замок нуждался в запасах продовольствия, и чем ближе они выращивались, тем проще их было транспортировать в пункт назначения. Вследствие этого замки были окружены, как правило, обширными полями и огородами, единственное исключение составлял непременный фруктовый сад.

Пернштейн, возвышаясь над верхушками деревьев подобно рукотворной горе, словно позабыл, что следует принимать подобные меры предосторожности. Вацлав без особого труда прокрался почти к подножию крепостных стен, все время находя укрытие между стволами и в густых зарослях. Один раз он даже спрятался за полуразрушенной часовней, решетчатые ворота которой косо висели на петлях, а Мадонна из-за мороза, воды и разницы температур стала уже сама на себя не похожа. Притеснение и страх чувствовались здесь на каждом шагу. Там, где, собственно, должна была бы господствовать атмосфера шумной, бурлящей жизни, какая обычно бывает в крепости, населенной солдатами, многочисленной прислугой и владельцами, только кое-где между зданиями мелькали отдельные фигуры, как если бы они были мышами в мире, где господствуют кошки. Местность вокруг представляла собой крутые склоны; в северный край замковой скалы, где сейчас находился Вацлав, врезалось русло ручья. Но даже ручей глубоко под ним не мчался и не бурлил, а тихонько вползал в скалу. От воды поднимался тухлый запах.