Рихард Дюбель - Хранители Кодекса Люцифера

– Библия дьявола внизу! – закричал он изо всех сил. – Я приказал отнести ее вниз. С ней ничего не случилось. Я подумал, что вам захочется принести мой подарок в жертву в ее честь, поэтому мне пришлось убрать ее из капеллы.

– Вы не имеете права прикасаться к ней! – завизжала она.

– Если бы я однажды не прикоснулся к ней, вы никогда бы ее не получили!

Внезапно она успокоилась.

– Что вы задумали?

– Идемте со мной. Я хочу вам кое-что показать.

Она неотрывно смотрела на него. Хотя на этот раз их роли поменялись и она лежала под Генрихом, который крепко держал ее за руки, женщина не сдавалась. Зелень ее немигающих глаз бросила его в жар и в то же время заставила ощутить холод, пробравшийся до мозга костей. Он почувствовал, как постепенно уверенность покидает его и ситуация снова становится непредсказуемой. Прежде чем Генрих еще сильнее ощутил перемену, он опустил голову, ожидая, что она может ударить его в любой момент. Она не пошевелилась, не отвернулась. Он запечатлел очень легкий поцелуй на красном пятне. Если он ожидал, что это неким таинственным образом приведет его к какому-то открытию, то мог считать себя обманутым: кожа была на ощупь менее гладкая, чем на других частях ее тела, и только. Генрих подумал о том, чтобы лизнуть пятно, как недавно, когда он еще не знал, что оно там есть. Мысль эта заставила затрепетать его член, но не от желания, а от чистого отвращения. Он встал на ноги, надеясь, что она не заметила его возбуждения.

– Идемте.

Он повел ее на мост к центральной башне, удивляясь, что она не противится. Александра все еще стояла там, с веревкой вокруг шеи. Девушка была бледна, на грязном лице пролегли бороздки от слез, но она не отшатнулась при виде их. Кассандра внимательно посмотрела на нее.

– Гляньте вниз, – предложил Генрих.

Он оставил отца Филиппо лежать на том месте, где тот упал. Перед дверью, которая вела в помещение с подъемным механизмом ворот на первом этаже, там, где заканчивалась длинная поленница дров, горел костер. На другом ее конце стоял столб, вмурованный в землю. К нему толстыми гвоздями были прибиты железные оковы. Костер дымился; Генрих позаботился о том, чтобы в его основание положили побольше сырых поленьев. Перед импровизированным костром с помощью балок, досок и деталей скамей и столов была огорожена площадь примерно в две дюжины человеческих ростов. Получилось что-то вроде арены. Впрочем, это действительно была арена. Рядом с костром, но на достаточном расстоянии от огня стоял аналой из капеллы, на котором лежала библия дьявола – белая, сверкающая в наступающих сумерках, словно глыба изо льда, не отражавшая сияния пламени.

– Что произошло с Филиппо?

– Он не выдержал испытания.

Генрих, начавший отвязывать веревку, которой Александра была привязана к перилам, посмотрел на Кассандру через плечом увидел, что взгляд ее кошачьих глаз переместился с искалеченного тела Филиппо на него. Заметив, как пристально она рассматривает его, молодой человек с горечью вынужден был признать, что уже больше не хозяин положения и что нескольких шагов, отделявших его от женщины, чье лицо было искажено дьявольской гримасой, хватило, чтобы беспомощная потребность подчиниться ей снова проснулась в нем.

– Мы приведем ее к башне. Столб и костер – для нее. Если…

Она перебила его:

– Вы хотели подарить мне ее сердце.

– Именно это я и собираюсь сделать. Я…

Внезапно она оказалась рядом с ним. Он опустил глаза и заметил в ее руке нож. Он и представить себе не мог, где она могла его прятать. Лезвие сверкало.

– Тогда отдайте мне его прямо сейчас.

– Что?

Генрих слышал, как тяжело задышала Александра. Он вспомнил старую легенду и подумал, не лучше ли ему забрать у нее нож, чтобы разрезать веревку, но эта мысль утонула на полпути в изумрудных глазах Кассандры.

Она прижалась к нему и улыбнулась. Дьявольская рожа улыбнулась вместе с ней.

– Она все еще девственница, – прошептала Кассандра, прошептал дьявол. – Неужели вы хотите отправить ее на тот свет такой? – Она сунула ему в руку нож. – Лишите ее девственности вот этим. Лезвие острое. Введите ее в храм, куда вы сами войти опоздали. Вырежьте ей сердце таким образом.

– Вы больны, – охрипшим голосом произнесла Александра.

– Я хочу свой подарок, партнер. Итак?

Генрих притянул Александру к себе. Ее глаза были огромны а губы посинели от ужаса. У него появилось ощущение, что мост качается. Нож в его руке, казалось, пылал. Он прижал девушку к перилам, навалился на нее и раздвинул ей ноги. Дыхание ее стало прерывистым, взгляд панически метался. Осуществить задуманное и не причинить девушке сильной боли было невозможно, как невозможно было найти обходной путь, без чудовищной резни. Это было его испытанием. Он подумал о Филиппо, превратившемся в груду одежды и костей там, внизу, на земле. Он услышал, как Александра истошно закричала, и этот резкий, высокий крик, наполненный абсолютной мукой, едва не оглушил его. Он услышал свой собственный заикающийся голос: «Я не хотел этого, не таким образом…»

– Мой подарок, партнер.

Генрих попытался сконцентрироваться на желании, которое он должен был бы чувствовать, однако вместо этого испытывал отвращение, ненависть и страх.

– Геник… – прошептала Александра. Теперь по ее щекам бежали слезы. – Пожалуйста…

– Партнер?…

Он запрокинул голову и заревел, как раненый бык. А затем он нанес удар ножом.

Вацлав уставился на пальцы. Они были согнуты. Курки обоих пистолетов, вздрогнув, упали вниз.

– Щелк! Щелк!

Изольда хихикнула и снова вытянула указательные пальцы вперед, а большие – наверх Она снова целилась в Вацлава.

– Щелк! Щелк!

Звук уже не казался ему настоящим, ибо он видел, что пистолеты на самом деле – всего лишь большой и указательный пальцы. Но если прижать человеку указательный палец к затылку, а он не осмелится обернуться, то звучит чертовски похоже.

– Изольда?

Девушка наклонила голову и посмотрела на него. Леона точно описала ее внешность. Вацлав нашел бы ее и в тысячеликой толпе. Но что она делает здесь, не поддавалось его пониманию. Он чувствовал, что колени у него все еще дрожат от страха. Может быть, ему нужно привлечь ее на свою сторону, сделав вид, будто в него попала пуля, и театрально упав на землю? Однако в данный момент ему не хватало хладнокровия, чтобы разыграть эту сцену.

– Изольда?

Девушка захлопала в ладоши и громко рассмеялась. Поток звуков, вырвавшийся из ее рта, мог означать что угодно. Вацлав увидел, как у нее по подбородку побежала струйка слюны.

– Ш-ш! – произнес он.

– Ш-ш, – эхом откликнулась она и, улыбаясь, уставилась в небо. – Ш-ш…