Кристиан Комбаз - Властелин Урании

Охмелев от пива, что со мной, начиная с десятилетнего возраста, случалось частенько, я едва держался на ногах. Дворяне настойчиво побуждали меня напиться допьяна, чтобы поглядеть, как я, сплоховав, буду падать или вывалю все, что съел, перед носом собаки, привязанной к одному из стульев.

– Вчера, – проговорил я, – боясь, как бы господин Геллиус не пожелал вырвать моего братца из моей утробы, я, перед тем как уснуть у себя под лестницей, попросил Господа нашего избавить меня от этого испытания, и тогда я увидел во сне царство мертвых.

– На что оно похоже?

– Оно совсем как земли Исландии, белизна снегов и сияние небес подсвечены пламенем, что вырывается из земных недр, а льды светло-голубые, будто очи девственницы.

– Что еще ты видел?

– Среди облаков я услышал голос моего брата-нетопыря, он меня успокоил: иди, говорил он, я подам тебе знак.

– Что он хотел этим сказать?

– Что он оберегает меня. А насчет знака, это наверняка не что иное, как возвращение того Божьего человека, прибывшего сюда из Исландии, что был так добр ко мне недавно, когда я еще жил у Якоба Лоллике, благодаря которому вы соблаговолили обратить внимание на мой печальный жребий.

– Стало быть, по-твоему, он вернется?

– Я уверен, что он уже в пути.

Сеньор отнесся к этому самоуверенному пророчеству т раздражением.

– Что еще наболтал тебе твой нетопырь?

– Он мне сказал: «Больше не страшись быть отторгнутым от меня, но скорее опасайся, что тебя разлучат с твоим Господином, ибо ты без него погибнешь и от жителей острова не дождешься ни капли сострадания. Но этот благородный муж добр, он справедлив и подобен царице пчел, той, что не кусает, но впятеро крупнее своих сородичей, власть же ее полна благости и милосердия».

Это уподобление, почерпнутое мной накануне из книги символов, крайне мало подходило к сеньору Браге, чье господство над обитателями острова отличалось, напротив, сугубой свирепостью. Впрочем, он и не поверил моим похвалам, отмел их презрительным жестом. Но картины царствия небесного, якобы виденного мной, его очаровали, и он, похоже, впал в меланхолию.

Тут его ученик Христиан Йохансон, наделенный очень нежной душой, к тому же сирота, питавший к своему учителю болезненно пылкую привязанность, а утешения искавший у дворцового управляющего Хафнера, попытался заткнуть мне рот:

– Ты пьян, замолчи, – сказал он.

– Кто остерегается опьянения, тот и правды боится, – отвечал я, снова повторяя фразу из книги «Эмблемы», ведь в ту пору моя память заменяла мне способность суждения, это диво дивное, что она, снова и снова выручая меня, никогда не попадала впросак.

Сеньор – чьи усищи, вызывающе торча на его надутой морде, напоминали усики какерлакера, которого мельник Клас изловил в липкой смоле и велел изжарить в ямке на откосе – распорядился, чтобы я сию минуту прекратил жевать. Обещал, что распорядится принести мне разделочное блюдо с кусками самого лучшего мяса, если я еще получше растолкую ему пророчество относительно слона.

Само собой (прибавил он, обращая этот намек к своей супруге), чья-то болтливость дала мне возможность проведать, что король наградил его орденом. Оттого я и смекнул, что он должен взять верх над своими недругами при дворе. Тем не менее он желает знать, в чем именно выразится эта его победа. Я отвечал: «Ваши владения на севере принесут вам доход, и вы получите от королевы круглую башню для своих наблюдений».

София Браге тут же заверила своего брата, что ему следует беречь меня и лелеять. С той минуты, как высадилась на острове, она выжидала удобного повода, чтобы сообщить счастливое известие: посещение Гвэна двумя регентами, что состоялось после кончины короля Фридриха, принесло свои плоды: кроме доходов от ленного владения Сеньора, его норвежского фьефа на берегу Северного фьорда, которые покроют все его чрезмерные траты, королевство предоставляет в пользование господина Браге круглую башню для его астрономических наблюдений. Она расположена в конце Фарвергаде, копенгагенской улицы красильщиков, возле крепостной стены, рядом с их домом.

Если то, что касалось Нордфьорда, связанных с этим многонедельных придворных интриг и счастливого их завершения, мне еще мог рассказать какой-нибудь лакей или гость, то предоставление крепостной башни в пользование Тихо Браге как свидетельство особого доверия к нему государыни являло собой милость непредвиденную. Эта новость не могла быть известна никому, по крайности из тех, кто не состоял в непосредственной связи с Богом или дьяволом.

Меня подозревали и в том, и в другом. Сеньор давал понять, что, по его предположению, я прочел в тайных свитках Лукавого знаки людских судеб, чем нарушил божественные законы и оскорбил Христа. Он меня опасался, не любил и, если бы не этот страх, который я ему внушал, несомненно, помыкал бы мною еще куда грубее, тогда разве только сестра могла бы смягчить его неприязнь ко мне.

Она сообщила мне известия о Якобе Лоллике, ныне он ведал приходом по соседству с дворцом Кнутсторп. Меж тем музыканты все еще играли. Сотрапезники повеселели, у них развязались языки. Наконец, когда они отвлеклись от его персоны, Господин велел мне приблизиться и стал выспрашивать, что имеют против него старик Ассарсон, Клас Мунтхе и еще многие жители селения.

– Кто-то настраивает их против вас?

– Это именно то, о чем я тебя спрашиваю, скотина ты этакая.

Фюрбома в благодарность за то, что предупредил его об опасности бунта, он упек в тюрьму.

– Как я могу лучше вашего знать, что у них на уме?

– Потому что ты один из них! – выкрикнул он так громко, что все могли слышать. – Ты плоть от плоти этого сброда, злоумышляющего против меня и не желающего мне повиноваться! Эти негодяи с их ленивыми телами, сердцами бунтовщиков и мелкими, злобными душонками тебе сродни, вот и выкладывай сей же час, что они задумали!

В скором времени он намеревался заложить в Голландской долине бумажную мельницу, а чтобы пустить ее в ход, требовалось, невзирая на малый уклон островной почвы, произвести осушительные работы. Но прежде он хотел узнать от меня, какими средствами ему надлежит добиться от своих работников исполнительности и послушания.

– Расспросите Густава Ассарсона, – посоветовал я, приметив, что его сестра слушает наш разговор. – Этот малый очень не прочь вам понравиться. В прошлом году, заставляя меня показывать морякам и слугам ваших гостей моего брата-нетопыря, он говорил, что надо бы как-нибудь представить меня Сеньору, дескать, он к вам вхож, когда пожелает, а вы бы его за это наградили.

– Ему и соврать недолго, – буркнул хозяин.

Но тотчас же господин Браге, оставив эту тему, повелел мне до завтра хорошенько обдумать его вопрос: в том не признаваясь, он вновь склонялся к мысли, что я колдун. Но во мне проснулся мой шутовской нрав, и я отвечал: «Выдавайте своим рабочим вдоволь пива, два дня подряд поите их, сколько влезет, и повторяйте это каждые месяца три, тут уж бунта и в помине не будет».