Дмитрий Петровский - Повесть о полках Богунском и Таращанском
- Название:Повесть о полках Богунском и Таращанском
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1958
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Петровский - Повесть о полках Богунском и Таращанском краткое содержание
Повесть о полках Богунском и Таращанском - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Урра! — загремело кругом.
ПРИЕЗД АРТАМОНОВА
Пока Тыдень говорил, Денис слушал его, положив руку Надийки в широкий карман своей шинели и по рассеянности не выпуская ее. Надийка оглянулась назад и вдруг выдернула руку.
— Денис, да ты оглянись назад, там какой-то шум! Что-то случилось!.. Артамонов едет! — воскликнула она.
Денис оглянулся.
В ворота порывалась въехать тройка серых в яблоках коней, но ее не пускали, схватив под уздцы и что-то крича, партизаны. В тачанке стоял во вес рост бородач и тоже что-то кричал. От коней шел пар. Бородач, в шинели, с лихо заломленной серой папахой на затылке, кричал и ругался. Бородача обступили партизаны и пытались схватить его. Но вдруг, подойдя к тачанке, мигом отпрянули все, как будто наткнулись на что-то страшное, Артамонов гикнул, тряхнул вожжами и подъехал прямо к трибуне.
Денис выхватил маузер.
— А ну, стой, черт!
Бородач, увидевши Дениса и, видно, догадавшись, кто он, сказал:
— Я Артамонов, приехал сдаваться!
Он бросил вожжи и слез с тачанки. Тыдень, увидевши, эту сцену, прекратил речь и, спрыгнув сверху, выхватил маузер. Кто-то из стоявших позади Артамонова партизан попытался схватить его за руки. Несколько конников бросились из рядов, шашки сверкнули над головой Артамонова.
Денис поднял руку и крикнул:
— Не сметь стрелять! Не трогать!
Петро, с трибуны заметив сдвинувшиеся ряды тысячной толпы партизан, метнувшихся к коням, тоже поднял руку и прокричал:
— А ну, смирно, товарищи! Стоять на местах!
Эскадронцы и партизаны стали вновь занимать места.
— Подымайся на трибуну, — сказал Денис, беря Артамонова за руку, в то время как Тыдень снимал с него портупею и пояс с оружием.
— Напрасно трудишься, Оса, я сам сниму, — двинулся к Тыдню Артамонов. («Оса» было партизанское прозвище Тыдня.)
— Молчи, босяк! — крикнул Тыдень.
Когда Артамонов появился на трибуне рядом с Тыднем и Денисом, все во дворе разом успокоились.
— Товарищи! — поднял руку Денис. — Артамонов явился сам. Пусть он нам сейчас скажет, с чем явился.
Артамонов тяжело дышал. Он волновался. Наконец он начал говорить:
— Я явился сюда, чтобы доказать и Тыдню, и червоным комиссарам Кочубеям, и всем вам свою невиновность. Ни в чем я перед вами не виноват. Тыдень обвинил меня в бандитизме и дербанке, в измене общепартизанскому делу, объявил меня и мой отряд вне закона. Я не имел возможности даже с ним объясниться, так как всем известно, что он сразу бы в сердце пулей ужалил, — Оса! Он преследовал меня и моих людей всюду и вынудил уйти на русскую территорию, где мы искали от него спасения.
Я приехал сюда теперь, чтобы снять с себя все обвинения, и привез с собою наглядные доказательства. Вон они, там на возу! — показал он пальцем на тачанку. — Там лежат трупы Маслова, Бусла и Карая. Бусла и Карая я расстрелял, а Маслов застрелился сам!
Почему я их убил? Через Ваську Москальца, моего племянника, которому Тыдень поручил убить меня, я получил вчера письмо от председателя Кочубея, из Глухова. Не знаю, здесь он или нет?
— Да, я писал вам, — отвечал Петро.
Артамонов обратился к нему:
— Я получил ваше письмо. В этом письме было написано, что на предварительном расследовании по делу о контрреволюции в Глуховском уезде выяснено, что помощник и политический мой руководитель Маслов связан с панской разведкой через Ященко и графа Браницкого, о котором я ничего не знаю и не слышал даже, есть ли такая собака на свете; что в организации объединенных действий Украинской директории и Польши состоят, кроме Маслова, Бусел и Карай. Что по предварительным данным известно, что я — Артамонов — не состою в связи с этими людьми и они боятся раскрывать даже передо мной свои планы, но думают сделать меня слепым орудием своей контрреволюционной авантюры. А потому мне предлагается взять живыми или мертвыми упомянутых организаторов «контры» и доставить их в Глухов или в Ярославец, к командиру отряда Денису Кочубею, который будет об этом предупрежден, и что таковые мои действия целиком оправдают меня перед лицом советской власти.
Одна моя вина, я должен признаться, товарищи: когда я стал допрашивать Маслова, он мне сказал: «Я тебе открою все, но оставь мне один патрон напоследок». И я дал ему свое слово, чего я, как сам сознаюсь, не имел права делать. И он мне открыл действительно всю картину своего разбоя и измены революции и назвал мне… тут у меня имеется протокол допроса.
Артамонов достал из-за пазухи бумаги и отдал их Петру Кочубею.
— И за это за все я разрешил ему использовать одну пулю для себя. Если вы считаете, товарищи, что пятно с меня не смыто, и обезоруживаете меня сейчас, то вы не держите своего слова.
— Погоди, не горячись! — сказал Тыдень и спустился вниз.
Среди общего напряженного молчания он подошел к тачанке и приподнял брезент. Он несколько раз повернул труп Маслова и, поднявшись вновь на трибуну, сказал:
— Объявляю, что все сказанное Артамоновым — правда. И если мне прикажут законные революционные власти, то я сниму с Артамонова свой приговор и верну ему оружие.
— Отдай ему оружие, — разрешил Петро,
Тыдень протянул Артамонову его пояс, маузер и саблю.
— А патроны и бомбы получишь потом. Пока возвращаю тебе вообще — для примера. А когда дело покажет, то получишь и боеприпасы.
— Спасибо, — сказал Артамонов. — Я У тебя одну пулю не попрошу, мне надо больше.
— Товарищи! — обратился к собранию Денис. — Клянитесь же все здесь в верности революции.
Заблестели клинки, и вскинулись вверх винтовки, обрезы, револьверы, бомбы — что у кого было.
— Клянемся! — загремело вокруг.
— Залп!
Раздался дружный оглушительный залп, подтверждавший партизанскую клятву в верности революции.
БОЕВЫЕ ТОВАРИЩИ
Денис соскучился по товарищам. Все пять дней, проведенные на Глуховщине и наполненные боевой деятельностью, новыми дружбами и неожиданной, еще не испытанной никогда любовью, — все это казалось целой жизнью: так много вошло за короткий срок нового и ценного в сознание и в душу.
Все четыре эскадрона находились в разных местах. Оставшийся с Денисом Четвертый эскадрон тоже был в непрерывном движении. Денис и команду незаметно передоверил эскадронным, а сам превратился в начштаба и политкома. Кроме первого боя в монастырском лесу, ни в одном из десятков боев, проведенных за эти пять дней его четырьмя эскадронами, он сам не участвовал. Партизаны, довольные успешным развитием операции, не чувствовали усталости. Убитых не было вовсе, кроме Батюка, а раненых было человек двадцать, из которых большинство оставалось в строю. Шесть человек, тяжело раненных, лежали тут же, в ярославецкой больнице, — к ним и хотелось пойти теперь Денису.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: