Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Утром немного отошёл и сел к двери покурить. На нарах похра­пывал капитан Юрьев. Остап тоже спал. А Вася подсел рядом.

— Где ж ты так здорово рацию освоил? — спросил Яша.

— В детдоме. Нас Алексей Петрович учил. Замечательный мужик! У самого академика Берга работал! Его в тридцать пятом из Ле­нинграда выслали. У нас в детдоме даже своя коротковолновая станция работала! Весь мир ловили: Австралию, Сан-Франциско, Бельгию, Япо­нию.

— А в детдом как попал?

— Родители бежали из Самары от голода. В Караганде мать забо­лела сыпняком и померла. Меня и определили в детдом. Сперва всё сбежать хотел, а потом мне там понравилось.

— А мы в тридцать втором уехали из Павлограда. Дядька в Таш­кент увёз. Тем и спаслись.

— Подвиньтесь, хлопцы! — окликнул старшина. — С утречка по­дымить треба.

От протянутой Яшей «Беломорины» отказался, свернул толстую «козью ножку» с махоркой и задымил.

— Яка ж судьбина чудная! — сказал старшина задумчиво. — И тебя, лейтенант, голодомор с ридной Вкраины выгнал.

— Что ли и тебя тоже? — удивился Вася.

— А як же ж! Мы ж с пид Херсона. Тату в колгоспи счетоводом робил, а маты ще до того померла. Помню, тату пришов с правления, говорит: «Сбирайтесь, сынку, треба тикать, спасаться. Прислали при­каз с центру: срочно сдать продналог в двойном размере, да чтоб до зёрнышка! К лету тут все с голоду помирать будут. Человечину станут исты.

Я у них в списке, уеду — ловить будут, як дезертира. А вы хлопцы ще молодые, вам жить надо. Тикайте до Сталинграду. Там велика стройка, где-нигде приткнётесь, будете живы».

Верно сказав тату, так потом и было! Мне тогда уже двенадцать стукнуло, меня тату за старшего назначил и наказал, чтоб и Тарас, и Андрий во всём меня слушались. Собрал тату нам торбы: одёжку, хлеба, шматок сала на дорогу, да, как стемнело, вывел на шлях, перекрестил. Мы и пошли.

Ночь шли, день в стогу отсыпались. А на вторую ночь вышли к станции, залезли в вагон с трубами. Он и привёз нас в самый Сталин­град.

На завод меня не взяли, молод ещё, да и бумаг нияких. Устроился в столярную мастерскую подсобником. Вырыли мы зем­лянку. Старую буржуйку Тарас где-то на свалке нашёл. Живемо. Братья в школу ходют, я работаю. Потом и паспорт получил, чин чином. Ось так. А нынче вот идемо помирать за тую радянску власть.

Остап выкинул остаток самокрутки под откос, замолчал, посмот­рел Яше в лицо, поднялся:

— Пора и печку растопляты.

«Испугался, что я настучу на него!» — догадался Яков.

Позавтракали пшенкой из концентрата. Яков достал Олин пода­рок — томик Толстого, но читать не смог: впереди фронт. Страшно.

На вокзале в Саратове однорукий инвалид говорил, что в пехоте комвзвода редко доживает до второго боя.

«Офицер связи, конечно, не Ванька-взводный, — думал Яша. — Шансов уцелеть побольше. Хорошо, коли сразу насмерть. А если из­увечит? По Ташкенту ездил на фанерке с подшипниками безногий ин­валид, подорвался на мине в Финскую.

Пел, тянул: «Калека, калека!» Как там в песенке из кинофильма «Орлёнок»? «Не хочется думать о смерти, поверь мне, в шестнадцать мальчишеских лет.». Мне, правда, уже почти девятнадцать. Главное, не опозорится, не показать свой страх перед товарищами. Лучше уж пуля!».

К ним подсел Юрьев.

— Товарищ капитан! — спросил Вася. — А вы долго были на фронте?

Юрьев пожал плечами:

— Как считать. Восемь дней. А кажется, целая жизнь.

— Расскажите! Как там?

Капитан поправил очки с толстенными стёклами:

— Я ж человек сугубо штатский. Белый билет. Работал в Слободке старшим телефонистом. Кто ж тогда ждал, что немец до самой Москвы дойдёт? Шестого октября вызывают меня к начальству. Ирина Алексе­евна, такая важная барыня, член райкома, а тут стала вежливая:

«Слышали? Немцы уже Спас-Деменск взяли. Районное началь­ство чемоданы укладывает, — а голосок-то дрожит. — Останьтесь за меня, Константин Петрович! Я вас очень прошу. Вы ж беспартийный, вас немцы не тронут».

«Эвакуация ещё не объявлена, вот она и трусит», — подумал я, и говорю:

— Ладно. Возьмёте мою Машу с дочкой, тогда останусь.

Ирина замялась:

— Места в машине совсем мало. А куда вы их отправляете?

— В Ярославль, к тётке.

— Только чтоб без вещей.

Пошёл домой, вижу, мужики затаскивают буфет Ирины на наш почтовый газик. Дубовый, тяжеленный, с резными колонками, ну, ико­ностас, да и только. Собрал я жену с дочкой, смотрим, грузовик уже битком набит: и мебель, и узлы, и чемоданы. Я освободил своим щель у заднего борта. Пару чемоданов и узел с тёплыми вещами всё же втис­нул. Они уехали, а я остался.

С утра седьмого отправил я девочек-телефонисток по домам. Жду. К полудню загудели моторы. Выглянул, на дороге немцы-мотоцик­листы. За ними танки с крестами. Поднял топор, крушить родной ком­мутатор жалко, а надо. Вдруг звонок:

— Слободка? Кто у телефона?

— Дежурный Юрьев. А кто говорит?

— Генерал-лейтенант Маландин из штаба фронта. Немцы да­леко?

— Да вот, под окнами танки ревут.

— Много их?

Я выглянул и отвечаю:

— Вижу шестнадцать штук. Но, наверное, больше.

Генерал выматерился и бросил трубку.

«Хорошо ж у тебя разведка работает!» — подумал я, разбил ком­мутатор и пошёл домой.

— А немцы вас не тронули? — спросил с любопытством Вася Ге- раклиди.

— Я ж не в форме. На фиг я им нужен. Дом наш стоял у оврага, на самом краю посёлка. Вечером стучат. Смотрю, наши! На пилотках — звёздочки, а автоматы немецкие.

Лейтенант и говорит: «Слушай, друг! Ты местный? Выведешь нас к своим, за Угру?»

Чего ж не вывести? Всего двенадцать вёрст. Я там каждую тропку знаю. Пошли.

В лесочке наших видимо-невидимо. Дивизия из окружения про­бивается. Привели меня к генералу Попову. Невысокий, с меня ро­стом, а усы знатные.

Говорит: «Надо скрыто вывести колонну к броду на реке, чтоб немцы не заметили».

Повёл я окруженцев. Там всего один кусок по открытому полю, с полверсты. Да деревня далеко, никто и не увидел. А потом по про­секе. Генерал всю дорогу шёл со мной рядом, впереди.

Перешли через брод, а там уже наши часовые. Приехал полков­ник из штаба армии, расцеловал генерала: «Как вы во время поспели! У нас тут почти никого нет. Занимайте оборону по берегу. А патронов и снаряды я пришлю».

Попов тут и приказал зачислить меня в штаб: «Принимай связь, старший лейтенант Юрьев! Да чтоб был порядок!». Так я и стал воен­ным.

— А воевали-то вы как? — спросил Вася.

— Никак. Нарыли окопов и стояли. Немцы рвались вдоль шоссе от Юхнова. Мост наши успели взорвать, а оборону там держали кур­санты из Подольского пехотного и артиллерийского училищ. Вот уж им досталось! Юнкерсы с утра до вечера висят, из пушек по ним бьют, а потом танки. Лезут и лезут! А ребята стоят! Пять суток держались. Я к ним телефонную линию тянул. Генерал все пушки на левый фланг по­ставил. Пока снаряды были, помогали им. У них на позиции живого места не было! Кто в госпиталь попал, тот и жив остался.