Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Скоро пленных отправили к Торну. Литинский, взяв с Патрика слово, что тот не будет пытаться бежать, дал ему доброго коня, плащ и позволил разъезжать без охраны, где угодно. Гордон жил в доме старо­сты и обедал за его столом.

Полковник Андерсон прислал барабанщика, предложив в обмен за Патрика прапорщика из бранденбуржцев. Литинский отказал на­отрез.

В лагере под Торном Гордон скоро получил разрешение в сопро­вождении солдата ходить где вздумается, навещать земляков и знако­мых. Пан Собеский предложил ему роту драгун и службу в своём имении. Патрик отказался, сказав, что готов служить лишь на поле брани.

Торн сдался, и пятьсот шведов были с почетом пропущены в Пруссию. Тогда коронный хорунжий передал Гордона гетману Юрию Любомирскому. Тот отправился в Люблин, на Сейм, и Гордон ехал с ним со всеми удобствами.

На место прапорщика в лейб-роте гетмана Патрик не согла­сился:

— Я уже служил драгунским прапорщиком Короне Шведской, и более ни у одного государя в христианском мире прапорщиком не буду!

Тогда маршал Любомирский предложил ему чин полкового квар­тирмейстера в формируемом драгунском полку.

«Прошло уже одиннадцать недель плена, можно и переменить службу без порухи чести. — подумал Гордон. — Сей чин равен чину ка­питана или ротмистра. Маршал Любомирский, коронный гетман, — один из самых знатных и влиятельных вельмож в Польше. Его покро­вительство дорого стоит».

Согласился.

Полтора года Гордон отслужил князю полковым квартирьером. Дело доходное. Немало рейхсталеров, а то и дукатов скопилось в его походной сумке. Да Патрика тянуло в боевые офицеры.

Наконец, гетман дал ему семьдесят шесть шведских пленных и поручил сформировать драгунскую роту. Фортуна, ветреная богиня удачи, не слишком благоволила к Гордону.

Полураздетые, босые, больные, голодные солдаты. А тут ещё и чума началась. Почти половину схоронил. Заболел и сам, едва живой добрался до Познани. Благо, врач, еврей, пустил кровь из височной жилы и дал добрые пилюли.

Но теперь он — ротмистр. И дело чести — привести роту в отлич­ный порядок.

Первым делом Патрик купил барабан и тафты на знамя. Одел, обул, вооружил своих парней, в основном, на свои деньги. Выучил.

Зато весной привёл князю бравую роту: сотня молодцов на до­брых конях, при мушкетах. Любомирский тут же определил их своей лейб-ротой и щедро наградил Патрика.

Гордон успел вовремя. Уже шла на Украину армия воеводы Ше­реметьева. Поляки встретили русских возле Любартува. Силы были примерно равны. Но на помощь Шереметьеву Юрка Хмельницкий вёл сорок тысяч казаков! Грозная сила! Ежели они объединятся, полякам придётся худо.

После долгих споров решили разделить войско. Гетман Потоц­кий остался стеречь Шереметьева, а Любомирский с дивизией Яна Вы- говского и татарами Нураддин-султана отправился наперехват Хмелю.

Два дня поляки штурмовали казачий лагерь. Потери большие. Только убитых — три сотни, а сколько раненых! Лейб-рота всё время была в огне. Гордон действовал решительно, но старался не зары­ваться. Слишком хорошо помнил, чем заплатили за безрассудство от­важные шотландцы генерала Дугласа.

Казаки дивились: при столь малых силах поляки лезут на штурм. Засомневались, Может, у них могучее войско на подходе?

Риск страшный! Продукты на исходе, в лагере тиф, за одну ночь пало десять тысяч лошадей.

Однако расчёт Любомирского оправдался. Казакам не хватило стойкости. Начался разброд. Заслали к ним «перебежчика» с щедрыми посулами. И Юрась дрогнул. Перешел к полякам!

Не только сам присягнул в верности королю Яну Казимиру, но и послал гонца полковнику Цецуре, в лагерь Шереметьева. Дескать, пе­реходи и ты. Чего ждать от восемнадцатилетнего хлопца, коему Бог не дал ни воли, ни таланта отца Богдана!

А русские в лагере под Чудновым стояли прочно. Атаки отби­вали крайне упорно.

Четвёртого октября Шереметьев вывел войско из лагеря. Рус­ские пошли на прорыв! С огромным трудом поляки удержали их на­тиск и смогли загнать русских обратно в лагерь. Да перешёл к поляком Цецура. Тут уж русским стало совсем худо. Враг со всех сторон, свинца и пороху мало, помощи ждать не от кого. Всё же они держалось под огнём ещё четырнадцать дней. Но выхода не было.

Пришлось Шереметьеву начать переговоры. Первого ноября 1660 года он подписали трактат. Отдал Польше всю Украину! Русские обязались сдать пушки, знамёна, оружие, вывести с Украины все гар­низоны.

Поляки пообещали пропустить их до Путивля безопасно, запла­тить татарам шестьдесят тысяч рейхсталеров и в залог того оставить двадцать знатных дворян. Втайне гетманы поклялись отдать Нураддин-султану и самого Шереметьева. А ещё русские пообещали: не изменив­ших Москве казаков передать полякам на полную милость.

Девять тысяч казаков сложили оружие. Немедленно пленных окружила толпа татар. Как хищные гарпии, набросились они на не­счастных, уводя христиан в рабство.

На другой день должны были сложить оружие московские полки. Татары ждали.

Гетман Любомирский уведомил Шереметьева и предложил пе­рейти в польский лагерь с лучшими офицерами.

Две тысячи московитов со своими повозками двинулись к поля­кам. Правда, чернь и прислуга из польского войска бросились грабить их по дороге. Но большая часть дошла до шатра Любомирского. Гетман приказал Гордону взять русских под свою охрану.

Шереметьев отправил русским полкам в Киев, Чернигов, Нежин приказ: уходить в Россию.

Скоро получил ответ от князя Борятинского:«Без указа Государева Киев не отдам. А Шереметьев мне не указ. В Москве их, Шереметьевых, много».

Как только русские сложили оружие, татары ринулись в их ла­герь. Сим разбойникам только ясырь и нужен. Четыре сотни польских пехотинцев пытались остановить басурман. Тщетно. Поляков смяли.

Русские отбивались жестоко. Оглоблями, палками, конскими ко­стями. Многих татар перекалечили. Но к утру московитов повязали и увели в Крым.

Для пленных воевод гетман устроил пир. Тут-то Шереметьеву и сказали, что его отдают татарам. Сколь горестна судьба отважного вое­воды! Более двадцати лет провел в татарском плену боярин. Да не его воля. Татары требовали и остальных знатных воевод, но тех Любомир- ский отстоял.

После сего войско тронулось в обратный путь. Война кончилась.

В мирное время виды на успешную карьеру у двадцатипятилет­него капитана сумнительные. Даже и при явной благосклонности князя Любомирского. Снова Гордон оказался у перекрёстка: думай, решай, по какой дорожке пойти.

Патрик услышал о благополучном возвращении на престол ко­роля Карла II. Тут же отправился к князю и попросил отставки. Любо- мирский отказал: