Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Гордон ответил, как должно. Карл II милостиво улыбнулся и из­волил заметить:

— Мне особенно приятно получить царскую грамоту из рук од­ного из моих собственных подданных.

— Ваше Величество! — ответил Гордон. — По велению судьбы я покинул отчизну в тяжкие годы правления кровавого узурпатора.

Мне довелось служить трём государям: Шведскому королю, Карлу Х Густаву, Яну Казимиру, королю Польскому, а ныне Алексею Ми­хайловичу, царю и государю всея Руси. Но в сердце своём я всегда оста­вался верен Вашему Величеству, моему природному государю. И благодарю Господа за то, что по милости Своей Он позволил мне ока­зать Вам хоть малую услугу.

Сия речь государю явно понравилась:

— Мы Вами довольны, полковник! Можете свободно бывать при дворе.

На другой день королевский замочник принёс Патрику ключи от парка, галерей и прочих дворцовых покоев. На каждом ключе было выгравировано его имя Гордона.

Гордон с большими удобствами разместился на Хэймаркет, в трактире под вывеской «Два Голубых Шара». Чарльза, шурина, Патрик записал в школу танцев и чистописания. Случайно услышав, что в Лон­дон прибыл его кузен, Джордж Гордон послал слугу разыскать и при­гласить. Вечером он приехал.

— Господи, помилуй, Патрик! — распахнул объятия кузен. — По­думать только, ведь мы с тобой виделись пятнадцать лет назад. Ты был такой тощий, неказистый, деревенщина. А ныне! Полковник, посол царя Московского, вельможа, можно сказать. Поразительно.

— Вольно тебе, Джордж, чепуху пороть. Садись, выпьем. Ты здо­рово потолстел. Как же я рад тебя увидеть, — ответил Патрик.

Стол был накрыт богато. Нестыдно угостить родича.

— Как живёшь? — спросил Гордон.

— А! — Джордж махнул рукой. — Нечем хвастаться. Нынче я — за­урядный шотландский лэрд 4. Охота на лисиц, виски и растолстевшая жена. А помнишь ту охоту, перед твоим отъездом? Как ты загнал рыжую красотку.

— Ещё бы, не помнить!

Они сидели заполночь, пили за всех родичей вместе и за каж­дого в отдельности. Вспоминали молодость. Стас уложил отяжелев­шего гостя.

А утром Джордж предложил поехать на Ньюмаркет. Хотел подо­брать пару резвых лошадок для выезда. Патрик согласился не раздумы­вая — лошадник!

Шотландцы долго толкались в толпе на грязной площади, пока кузен не подобрал подходящую пару, в масть.

Патрик приметил молоденькую, светло-серую кобылку и, хоть денег осталось совсем немного, не выдержал, купил.

— Глянь, какая красавица! — говорил он Джорджу. — Через год ей цены не будет.

Вскоре Гордона пригласили к лорду-канцлеру. Старик принял Патрика у себя дома, в Баркшир Хаусе. Лорд Кларендон сидел, протя­нув к камину бережно укутанную в меха ногу. — Садитесь, полковник. Подагра замучила.

Разговаривали часа три. Гордон отметил, что лорд-канцлер знает о России куда меньше, чем купец Джон Хебдон. Впрочем, Его Свет­лость волновал только один вопрос: как возвратить английским купцам утерянное право беспошлинной торговли. Объяснения Патрика о том, что сие невозможно, лорд-канцлер как бы ни слышал.

— А ежели дать 10 десять тысяч фунтов кому-нибудь из ближних бояр? Кто в Москве нынче в силе? — поинтересовался старик.

«Как растолковать лорду-канцлеру, что ни Ртищеву, ни Нащё- кину денег не предложишь. А попытаешься, так попадёшь в Приказ тайных дел, к палачу».

— Я ж не посол, Ваше Сиятельство, — объяснил он, — гонец! На верха не вхож.

Гордон провёл в Лондоне более трёх месяцев — всё не была го­това ответная грамота царю. Трижды его приглашал лорд-канцлер. Он всё старался убедить Гордона, что следует ещё раз попытаться вернуть привилегии английских купцов.

Перед Рождеством Его Величество Карл II явился при дворе в странном, длиннополом камзоле:

— Негоже следовать моде моих врагов, французов!

Все придворные бросились шить себе камзолы по новой моде. У некоторых сии одеяния напоминали персидские халаты.

Король пожаловал Патрику двести фунтов. Он заплатил долги и тоже заказал себе и своей свите костюмы по новой моде.

Наконец, после Крещенья, письмо царю было готово. Гордон по­лучил прощальную аудиенцию.

Его Величество был весьма милостив и даже изволил подписать письмо польскому королю с просьбой отпустить из плена фон Бокхо- фена. Патрик отплыл в Россию.

Обратный путь оказался не столь труден. Из Брюгге Гордон морем добрался до Роттердама, а там и до Гамбурга. Правда, зимние штормы в Балтике серьёзно потрепали судно, но Господь милостив, путники доплыли.

В Гамбурге Гордон прожил полтора месяца, дожидаясь весны для более спокойного плавания. Здесь узнал он о смерти своего повели­теля, благородного князя Любомирского, и о перемирии, подписан­ном в Андрусове на тринадцать лет, между государем всея Руси и королём Польским. Ордин-Нащёкин сумел довести до успешного конца столь трудные, многолетние переговоры.

Пришло письмо из Москвы. Кэт родила сына — здоровый маль­чишка, наследник. В трактире под вывеской «Белый Конь» Гордон за­полночь сидел с друзьями. Пили здравицы маленькому Джону Гордону, дабы он вырос истинным джентльменом.

В апреле погода улучшилась. Наняв за двести рейхсталеров га­лиот до Риги, Гордон погрузил своих лошадей и поклажу и отправился в плавание.

Генерал-губернатор Риги, прослышав о прекрасных конях пол­ковника, пожелал их осмотреть. Серая кобылка Гордона настолько ему приглянулась, что тот прислал дворянина с просьбой: уступить ему оную, либо за деньги, либо за другого коня.

Патрик ответил, что кобыла не продаётся. Но, буде она так по­нравилась, Гордон почтёт за великую честь, ежели Его Превосходи­тельство примет кобылу в дар.

Генерал-губернатор, однако, не счёл возможным принять столь ценный подарок и с огромными благодарностями отказался.

Гордон вернулся в Москву после без малого годичной отлучки. В Аксиньине его встретил тесть, наконец, отпущенный из польского плена после Андрусовского перемирия. Патрик подарил ему вороного коня с седлом, пистолетами и полной сбруей.

Наконец-то Патрик смог обнять жену и расцеловать сына.

В Слободу приехал боярин из Посольского приказа. Забрал от­ветную грамоту и статейные книги, донесения о переговорах в Лон­доне. Указал ждать.

Патрик ждал. Пошли разговоры, дескать, Государь недоволен от­ветом, и Гордона ждёт опала. Слухи оказались ложными. Протянув руку для поцелуя, Его Царское Величество милостиво молвил, что за службу благодарен.

Патрик заметил, что государь чем-то зело озабочен.

— Вертайся в полк. Служи верно, а мы тебя не забудем. Вот ведь войну с поляками, слава Господу, закончили, а покоя не видно, — вздох­нул царь. — Украина неспокойна.

Дорошенко опять бунтует казаков на правом берегу. Тянет под турского султана.