Эмма Донохью - Запечатанное письмо

Но даже ради того, чтобы избавить себя от разных неприятностей, действительно хотела бы Фидо иметь такой характер, чтобы равнодушно пройти мимо расстроенной незнакомки, опасаясь оказаться замешанной в какое-то дело? Вряд ли. Какой скучной и заурядной была бы тогда жизнь. Жизнь без риска.

Раздался стук в дверь, и она вскочила.

— Мисс Беннет!

— Войдите.

— Вам телеграмма, — сказала девушка и протянула ей узкую полоску бумаги, сложенную вдвое.

Оставшись одна, Фидо попыталась успокоиться, выровнять дыхание. Единственный человек, которому она на всякий случай сообщила свой адрес, — это Бриджет Малкаи из типографии. «Пожалуйста, приезжайте немедленно. Б. М. ».

Она взяла кеб до Блумсбери и, приехав, застала типографию в ужасающем положении. Грейт-Корэм-стрит была забита кашляющими и рыдающими работницами. Глухонемая мисс Дженнингс неподвижно стояла у кромки тротуара, у нее из глаз потоком лились слезы.

— Что случилось? — в тревоге спросила Фидо у другой работницы, которая согнулась от приступа кашля у дверей типографии.

Стоящая рядом девушка что-то хрипло произнесла. Фидо показалось, что она сказала «умираю».

— Что-что?

— Кайен. Кайенский перец, мадам, весь пол им засыпан.

Вызывающий удушье перец не только на полу, он и в машинах, и в литерных гнездах. Как просто, но как эффективно! Горло ее судорожно сжалось. Она заметила на стене надпись красной краской: «Здесь дурно пахнет».

— Вы вызвали полицию? — спросила она мистера Хэда, у которого покраснело от кашля лицо.

— Конечно, — коротко ответил он.

Сотрясаясь от приступов кашля, она пробралась к своему кабинету, где Бриджет Малкаи с лицом, замотанным шарфом, как у служанки гарема, мыла пол.

Фидо в изнеможении упала на стул, дрожа под своим плащом.

— Мы уже ветераны таких саботажей, мисс Малкаи, не так ли? — Она хотела подбодрить работницу, но фраза прозвучала жалко.

— Это не саботаж, а настоящая война. — Ирландский акцент женщины усилился от волнения. — У бедных девушек, которые первыми пришли сегодня, ожог гортани.

— Это все из-за меня, — пробормотала Фидо.

— Ну что вы, мадам!

— Я не должна была уходить. Они хотели навредить именно мне. — Она с трудом заставила себя говорить. — Это нападение направлено не только против найма женщин на работу. Эта надпись на стене…

— Ее, наверное, уже соскребли, — угрюмо произнесла Бриджет.

Фидо покачала головой:

— Вы не хуже меня знаете, что она намекает на мое имя, связанное с этим громким разводом.

Лицо мисс Малкаи осталось невозмутимым.

— Я уже сказала девушкам, что считаю Кеттла соучастником нападения.

— Вы про мистера Кеттла? Нашего верстальщика?! — испуганно воскликнула Фидо.

— Вчера утром он неожиданно прислал извещение о своем увольнении. И окна не разбиты, значит, у бандитов были ключи!

Фидо закрыла лицо ладонями. Она долго сидела так, собираясь с силами, затем выпрямилась. На губах чувствовался жгучий вкус перца. Возможно ли, чтобы Кеттл впустил сюда их врагов? Она подозревала его в махинациях со счетами, но не больше того. Но если он… Значит, она не слишком-то хорошо разбирается в людях.

Как Фидо ни пыталась отстраниться от дела Кодрингтона, оно затягивало ее в свою грязную паутину. Какой прок в том, что она решила отказаться от появления в суде? Пусть она не поднялась на место свидетельницы, все равно в каждом лондонском доме ее судят и выносят приговор. Она впилась зубами в костяшки пальцев и почувствовала во рту металлический привкус крови.

К тому моменту, когда типография была приведена в порядок, все работницы осмотрены доктором и улажены мелкие, но самые срочные дела, Фидо поняла, что она не может снова вернуться в Пимлико и стать мисс Беннет. Она отправила посыльного забрать оттуда свои вещи и отправилась домой на Тэвитон-стрит.

Он расположен всего в нескольких минутах ходьбы от типографии, но сегодня этот путь отнял у нее четверть часа. Она неуверенно брела в дымке холодного дня.

Открыв дверь своим ключом, она напугала в холле Джонсон. Побледневшая горничная смотрела на нее словно на привидение.

Фидо не нашла в себе сил для объяснений. Да и зачем заводить слуг, если ты обязан с ними объясняться?

— Я буду у себя в кабинете, — хрипло сказала она.

— Да, мадам.

Она откашляла в тазик желтовато-коричневую массу и выпила два стакана воды. На столе аккуратная стопка непрочитанных номеров «Таймс». Она содрогнулась при их виде. Затем приняла решение покончить с этим, так как вряд ли этот день принесет что-нибудь хуже того, что уже произошло.

Первый судебный отчет, который она нашла в номере от 9 октября, вызвал у нее головокружение, когда она читала о ярко обрисованных героях дела: безрассудной миссис Кодрингтон, заслуживающем сочувствия адмирале, сменивших друг друга дерзких любовников — Милдмее и Андерсоне. Затем на сцену вышла подруга жены, таинственная мисс Фейтфул. (Ее представили как компаньонку Хелен, будто она была какой-то приживалкой, работающей ради крова и хлеба все три года, которые она провела на Экклестон-сквер.) Фидо страдальчески поморщилась, читая о встречах Хелен и Андерсона в ее доме. Как она могла поверить уверениям Хелен, что та хочет постепенно порвать с ним отношения? «По словам мистера Боувила, пропавшая свидетельница соответчицы — мисс Эмили Фейтфул — играла в этой интриге постыдную роль посредницы, пособницы, одним словом, сводницы!» Она старалась не думать о родителях, братьях и сестрах, читающих эти строки, но тщетно.

Но когда она нашла в номере от 10 октября, что суд принял решение не отзывать письменное показание под присягой, которое взял у нее Фью, на нее напала нервная дрожь. Адвокат истца высмеял саму мысль, что его клиент мог приставать к молодой женщине, которая «не слыла красавицей». Фидо вытерла слезы — постыдное самолюбие, укорила она себя — и стала читать дальше. «Предоставляю судить жюри, какую тень бросает исчезновение мисс Фейтфул на правдивость ее показаний».

Она пробежала глазами колонки статей, отыскивая свое имя. Вот еще: странно искаженная версия лета 1857 года, когда она покинула дом на Экклестон-сквер. «Пагубное влияние мисс Фейтфул… страстное чувство его жены к этой особе вызвало у нее охлаждение к мужу. Он доверил бумаге свои размышления о роли мисс Фейтфул в этом кризисе и причинах ее удаления из дома — каковой документ запечатан и передан им в руки его брата». Дальше следовала перебранка адвокатов по поводу статуса и значения «запечатанного письма».

Фидо потерла висок, где судорожно билась жилка. Она никогда не слышала об этом письме. Когда Гарри предложил ей вернуться домой в Суррей… она помнит его тон, почтительный, добрый и даже смущенный. Почему ему вздумалось записать это для памяти? Разве без этой записи он мог забыть то, что происходило у него в голове?