Петер Фёльдеш - Драматическая миссия (Повесть о Тиборе Самуэли)

— Секейские националисты дорожат буржуазными порядками, а не родиной, — озабоченно сказал Самуэли, и лицо его помрачнело.

— Кто побывал в Советской России, воочию в этом убедился, — согласился Лейриц. — Но как убедить Бёма и Хаубриха? Каждую попытку профильтровать командный состав они встречают в штыки. Правда, насколько мне известно, в воинские части посланы комиссары. Но почему-то среди них нет ни одного интернационалиста, воевавшего в Советской России. Испытанных комиссаров-интернационалистов можно встретить только в штабах крупных соединений. Да и то их назначили туда после вмешательства Правительственного Совета, а точнее, по настоянию Бела Купа. С одной румынской армией мы еще как-нибудь справимся… Но вот если придется воевать со всеми сопредельными государствами… — Лейриц замолчал, продолжая нервно курить.

— Ну, это пока нам не угрожает, — сказал Самуэли. — Антанта решила прощупать нашу обороноспособность. Что ж, она может и просчитаться. У нас есть могучий союзник — мировая революция!

Самуэли верил — нападение на Советскую Венгрию вызовет возмущение зарубежных пролетариев, приведет к революционному перевороту в Австрии; а там, глядишь, революционная волна прокатится по всей Центральной Европе. Ведь недавно Бавария уже провозглашена Советской республикой.

Но вести с фронта становились все тревожнее.

И 18 апреля Самуэли обратился в Правительственный Совет с просьбой направить его в действующую армию. Вопрос этот должен был решиться на вечернем заседании.

От этого заседания ждали многого: нарком иностранных дел Кун вместе с Бёмом в течение двух дней вели переговоры с австрийскими представителями. Сегодня они должны были доложить правительству о результатах совещания. А результаты весьма неутешительные. Канцлер, он же министр иностранных дел Австрии, Реннер и другие лидеры социал-демократов открыто пошли на попятный… Правительственный Совет в тревожном молчании выслушал доклад Бела Куна.

Поворот событий был настолько неожиданным, что в первый момент никто не хотел этому верить. Но вот собрание разом всколыхнулось. Как снасти положение?..

Одни предлагали потребовать от австрийских коммунистов, чтобы они развернули агитацию у себя в стране. Ландлер считал, что добиться перелома можно лишь внезапным ударом по войскам Антанты, стоявшим вдоль сербской границы. «Наши успешные действия, — уверял он, — вынудят Вену последовать нашему примеру и примкнуть к нам!» Нарком Йожеф Келен предложил пообещать населению Вены, что Советская Венгрия снабдит его продовольствием. «Если не договоримся с официальной Веной, — сказал Погань, — нужно связаться с рабочими Винер-Нойштадта. Они снабдят нас пулеметами».

Речи, речи, речи…

Самуэли молчал. Он понимал: после 21 марта канцлер Реннер и его единомышленники — правые социал-демократы — не знали, как поступить: остаться ли на прежних реформистских позициях или последовать примеру Советской Венгрии? И начали маневрировать, прикидывались, будто разделяют настроения революционно настроенных рабочих. А на самом деле они тянули время, добиваясь от Советской Венгрии поставок продовольствия. И когда цель была достигнута, отказались от собственных обещаний, не то в случае прихода к власти рабочих Антанта, мол, лишит австрийцев продовольствия и откроет военные действия. Ведь выступила же она против Венгрии. Что ж, война с ее бедами и лишениями — страшный призрак! «Да… — размышлял Самуэли, — от нынешней Австрии ждать поддержки нечего, и, если наша Красная Армия не разгромит румынских интервентов, Антанта натравит на нас чешскую буржуазную армию, сербские войска, а там двинет с Балкан и французский экспедиционный корпус…»

Грозные тучи застлали горизонт, еще вчера казавшийся безоблачным.

На заседание Правительственного Совета Самуэли пришел в военной форме. На его фуражке красовалась пятиконечная красная звездочка. Он спешил сюда, надеясь получить назначение на фронт. После заседания его пригласил к себе Бела Кун.

— Мне поручено переговорить с вами, — сказал Кун, поднимаясь ему навстречу, и жестом пригласил сесть. — Кое-кто уже ударился в панику. Болтают всякое, — продолжал он, стараясь казаться спокойным. Но ему не удавалось скрыть волнение. Вокруг рта резко обозначились горькие складки, на большой выпуклый лоб то и дело набегали морщины.

— Положение если не критическое, то весьма серьезное, — сказал Самуэли, — С разных концов города ко мне приходят рабочие, коммунисты, инвалиды войны… Они рассказывают, что в Будапеште распространяются слухи о скором падении Советской власти в Венгрии. Реакция приободрилась: «Дни Советов сочтены!», «Курите «Советы» — слабые сигареты!» — кричат уличные лоточники. В кафе офицерье, буржуи, обыватели смакуют антисоветские анекдоты, распевают пошлые песенки. Слыхали «Колыбельную»:

— Рабочие справедливо спрашивают, — продолжал Самуэли, — где революционный энтузиазм тех, кто клялся в верности новому строю? Они правы. На помощь извне теперь рассчитывать не приходится…

Кун с удивлением смотрел на Самуэли.

— Нас застали врасплох, — продолжал Тибор. — Нужно срочно мобилизовать все силы на отпор врагу!

Кун, заложив руки за спину, молча прошелся по кабинету.

— Заверения австрийцев, — наконец заговорил он, — провозглашение Баварии советской республикой — все это не могло не обнадежить. Казалось, Европа пришла в движение… Но, пожалуй, вы правы, Тибор. Слишком большие надежды возлагали мы на благоприятный для нас исход событий. И вот своевременно не заметили, что обстановка на фронте снова осложняется.

Кун взял стул и сел рядом с Самуэли.

— С этим мириться нельзя, — негромко сказал он. — Пора навести порядок. Румыны продвигаются, не встречая должного отпора. Никогда не читал я таких постыдных сводок! — Кун резко встал. — Нельзя руководить военными действиями из Будапешта — за четыреста километров от фронта! Это абсурд!

— У нашей армии не оказалось даже командующего, — негромко сказал Тибор. — Неужели нельзя было подумать об этом раньше?

— Все это не так просто, Тибор! — ответил Кун. — Бём, потерпев фиаско с австрийцами, предпочитает оставаться в тени. Кунфи не настаивает на том, чтобы он занял пост главнокомандующего. Они как бы самоустранились. Но это недопустимо! В свое время мы пошли на большие уступки, теперь очередь за ними! Время не ждет. Правительство решило: пока Бём не согласится занять пост главнокомандующего, временно назначить вас.

— На этот пост нужен не я и не Бём, — твердо возразил Самуэли. — Ведь у нас, по сути дела, и армии-то настоящей нет. Ее нужно создавать. А что касается меня… то самое большое — я потяну на комиссара при опытном военачальнике…