Петер Фёльдеш - Драматическая миссия (Повесть о Тиборе Самуэли)

По коридору торопливо прошел сотрудник Наркомата иностранных дел. Он попросил дежурного вызвать из зала заседаний Бела Куна. Самуэли уловил лишь одну фразу Куна, произнесенную громко:

— Передайте, пожалуйста, что идет заседание. Я занят. Освобожусь не раньше ночи. Тогда милости прошу!

Сотрудник наркомата ушел, почти убежал.

— Глава итальянской военной миссии подполковник Романэлли решил заступиться за офицеров, арестованных вчера, — сказал Кун, подходя к Самуэли. — Получил, видите ли, радиограмму с одного из мониторов, что стоят в сербских водах, и на основании ее требует, чтобы мы обращались с командиром минного заградителя «Труд» как с военнопленным. Разве это судно в мятежной флотилии?

Самуэли рассказал Куну о телефонном разговоре с Ласло.

— Ах вот оно что! Этот капитан и есть предатель?! — воскликнул Кун. — Ну и ну! Однако антантовских дипломатов оперативно осведомляют обо всем. И они тут же заступаются за изменников да еще ссылаются на общественное мнение всего западного мира. Когда в свое время мы оказались в тюрьме, тогдашние правители Венгрии лишили нас самых элементарных прав, предоставляемых политическим заключенным. А от нас, как видите… требуют, чтобы мы обращались с контрреволюционерами, как с военнопленными. Замысел их понять нетрудно: военнопленного, согласно нормам международного права, нельзя казнить, нельзя заключить в тюрьму, а если он к тому же и офицер, ему выплачивают и жалованье. Хитрецы! Ну что ж, сессия Исполкома даст ответ на этот демарш представителя Антанты. Кстати, каково ваше мнение о моем предложении?

— Я одобряю… Может, только вам не следовало бы самому вносить проект. Вы еще объединяете как-то правительство, и подобная инициатива осложнит ваше положение. И в международном плане затруднит вашу деятельность. Короче, вы можете оказаться в таком же положении, как и я. Так что, пожалуй, целесообразнее было бы выступить с этим предложением мне.

Кун ничего не ответил Самуэли и только крепко сжал его руку.

Паровоз дал гудок. Хлопнула вагонная дверь — это вернулся патруль, выходивший на каждой станции. Пульмановский вагон мерно покачивался.

Перед глазами Самуэли промелькнул фасад станционного здания. В темноте он скорее угадал, чем различил название: «Д-о-р-о-г». «Вот и еще одну станцию миновали, скоро прибудем в Нергешуйфалу!» — подумал Тибор. Поезд набирал скорость. Нарком в одной гимнастерке стоял у открытого окна, но, почувствовав вдруг легкий озноб, отошел, застегнул ворот.

На станции Нергешуйфалу Йолан сойдет, а Самуэли поедет дальше, в Шопрон, «выяснять обстановку» в городе и области. Так предписала директория революционного Правительственного Совета. Оно, конечно, выяснить обстановку никогда нелишне. Но комиссар Правительственного Совета в Шопроне Шандор Кельнер сегодня прислал телефонограмму: «У нас порядок и спокойствие». И если уж он сообщил столь лаконично и определенно, значит, и в самом деле в тех местах все спокойно и выяснять там, собственно, нечего.

На Чепельском металлургическом комбинате, на вагоностроительном заводе «Ганц» и на других предприятиях совещания коммунистов но поводу предстоящего создания самостоятельной партии прошли успешно. Проводились они конспиративно, и все-таки после первых же совещаний правые насторожились; с чего это Тибор Самуэли вдруг зачастил на предприятия? Чтобы усыпить их подозрения, Тибору пришлось немедленно устраниться от этого дела. «Ну вот я и лишен возможности помочь делу воссоздания партии, — с грустью думал он. — Дали другое задание: проверить, как организован летний отдых детей в окрестностях Шиофока — на берегу озера Балатон.

Что ж, неплохое дело… И еще одно: нужно дать конкретные предложения по созданию новой ежедневной газеты — «Коммунист»… Бела Кун намечает сделать меня редактором. Работа увлекательная, конечно… Мятежи подавлены; видно, заговорщики разыграли все свои козыри. На фронте затишье. Чрезвычайному трибуналу, к счастью, делать нечего. А поручение Правительственного Совета «выяснить обстановку»… — одна видимость. Просто считают неудобным сказать прямо, что не нашлось сейчас для меня более ответственного задания. А все из-за происков правых. Пользуясь поддержкой дипломатов Антанты, они упрочили свои позиции и, осмелев, снова выступают с открытым забралом».

«И зачем я согласился выполнять это пустяковое задание? — с горечью спросил он себя и сам же ответил: — Да только затем, чтобы не сидеть дома сложа руки».

«Сложа руки»… Странные слова! Очнувшись от невеселых мыслей, Тибор с недоумением оглянулся: вокруг ни души. Тяжело вздохнув, он отвернулся от окна. Всю ночь глядеть в темноту — занятие не из приятных. Тоскливо для его деятельной натуры.

А поезд все ускорял ход. Дребезжала неплотно прикрытая дверь. Самуэли прижал ее, закрыл на задвижку — не то проснется Йолан. За стеклянной дверью тамбура стоял часовой, прислонившись к стене и прижав винтовку с примкнутым штыком, он чему-то мечтательно улыбался, глядя в открытое окно. Самуэли подошел к нему.

— Что нового, товарищ Палинкаш. Чем любуетесь?

Часовой вытянулся перед Самуэли, окинул себя быстрым взглядом: все ли в порядке? Тибор проследил за взглядом часового. Да, все как положено: кожанка аккуратно застегнута, ремень туго затянут.

— Любуюсь звездой, товарищ народный комиссар. Видите, вон та, голубоватая. Нынче, 9 июля, ночью, в центре северного полушария неба стоит Вега, самая яркая звезда созвездия Лиры… Вы только взгляните, товарищ народный комиссар, до чего же яркая и пятиконечная…

— Нам, товарищ Палинкаш, все звезды кажутся пятиконечными.

Улыбаясь, Тибор вышел в коридор, плотно прикрыл за собой тряскую дверь. Палинкаш по специальности шофер, но вот, оказывается, интересуется астрономией, звезды любит. Впрочем, тем, кто водит машину, нередко приходится коротать ночь под открытым небом. Славные парни! А каких только небылиц про них не рассказывают! Но Тибор, работая с ними ежедневно и еженощно, хорошо знает, что его бойцы — не только отважные и суровые, они — мыслящие, глубоко и тонко чувствующие люди.

Он осторожно приоткрыл дверь в купе, взглянул, не проснулась ли Йолан.

Как и все бойцы отряда, Тибор занимал мягкое купе второго класса. Только обычно постель стелят на одном сиденье, а сегодня застелено и второе. Льется с потолка тусклый лиловатый свет ночника. Черной тенью лежат на подушке темные волосы Йолан. Тибор очень любит жену, и ему грустно, что они так редко бывают вместе. Сегодня Йолан в первый раз вместе с ним в поезде. В какой восторг привели ее чистота и порядок! Тибор улыбнулся, вспомнив, как она вошла в купе и сразу же стала деловито устраиваться. Хозяйским взглядом окинула каждый предмет, словно давая понять, что решила здесь обосноваться надолго.