Зигфрид Обермайер - Калигула

— Полный обед всего за пять сестерциев! Суп, мясо, вино и хлеб — столько, сколько сможешь съесть! Всего пять сестерциев!

Дешевые заведения расположились в начале пыльной улицы. За ними следовали те, где можно было насладиться едой в тени деревьев, но, конечно, и заплатить приходилось побольше.

Сабин выбрал стол подальше от глаз и предложил своей спутнице сесть. Сам расположился напротив и, взяв ее за руку, сказал:

— Этой минуты я ждал с тех пор, как покинул Эпидавр.

Елена оглянулась по сторонам и отдернула руку.

— Я не думала, что ты способен на такое, Сабин. Ты меня очень удивил. Но чего ты добиваешься? Я уже полгода замужем. Петрон ревнив. Это будет, похоже, наша первая и последняя встреча. Как ты меня вообще нашел?

— Я нашел тебя, потому что должен был найти, и не верю, что это наша последняя встреча. Елена, я люблю тебя! Клянусь тебе Артемидой Эфесской, что буду любить тебя, пока жив! Ты не можешь быть счастлива с этим Петроном — я просто в это не верю!

Их перебил слуга, который спросил о пожеланиях посетителей и сразу же перечислил все блюда, что имелись в наличии.

— Голуби на вертеле, жареные почки барашка, молочный поросенок, курица и кабанье мясо…

Сабин вопросительно посмотрел на Елену. Та пожала плечами.

— Может, пару голубей…

— Пару голубей, поросенка для меня, а к ним вино и воду.

Слуга исчез.

— Что с нами будет дальше, Елена? — спросил Сабин.

— И ты спрашиваешь меня? С нами вообще ничего не может быть! Я не понимаю, чего ты хочешь. Я замужем…

— Да, я знаю. Это можно изменить. Я тебя уже спрашивал, счастлива ли ты с Петроном, и спрашиваю еще раз. Ты счастлива?

Янтарные глаза гневно блеснули.

— Счастлива, счастлива — да что это значит? Люди женятся и становятся родителями — больше от жизни нечего ожидать!

Сабин засмеялся:

— Больше нечего? Да ты скромна! Вы, значит, уже полгода женаты? Хорошо, а как обстоят дела с детьми? Живот твой совсем плоский… Ты просила Артемиду о плодовитости, она ведь за это отвечает.

— Какое тебе дело? — рассердилась Елена. — Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Что ты вообще о себе думаешь? Ты приезжаешь в Эфес, выслеживаешь меня и ведешь себя так, будто я только тебя и ждала. Ты слишком много о себе мнишь, Сабин.

— Возможно, но моя любовь дает мне на это право.

— Твоя любовь! А как насчет моей? Любовную пару составляют, как известно, двое. Тут ты один, Сабин, со своей любовью, на которую я не могу ответить. Забудем обо всем! Ты отправишься обратно в легион, а я — домой. Здесь не Эпидавр, здесь другие порядки. Говорят, в Риме к браку относятся не очень серьезно. Но здесь не Рим, тут живут по старым законам. Я замужем, Сабин, и этим все сказано.

Сабин вздохнул:

— Возможно, я неправильно начал, сразу без стука открыв дверь. Как я слышал, твой свекор не очень доволен сыном, потому что тот отлынивает от работы, болтается непонятно где — во всяком случае, так поговаривают в порту.

Елена опешила.

— Откуда ты знаешь? Люди в порту действительно об этом говорят?

— Если нет, то откуда бы тогда я узнал? Но твой муж молод, все еще изменится.

— Ничего не изменится! — вырвалось у Елены наболевшее признание.

Слуга принес, и они молча принялись за еду. Сабин отхлебнул вина.

— Ты любишь его? Или послушалась родителей, которые хотели объединить ваши семьи?

Елена сполоснула руки в маленькой глиняной миске, потом почистила пальцы долькой лимона и ответила:

— Я тебе уже объясняла в Эпидавре, что мы помолвлены с детства. Но хочу быть откровенна: брак я представляла себе по-другому. Петрон неплохой человек, конечно, У него даже есть определенные достоинства, но он… он…

Сабин взял ее за руку.

— Ты не должна мне обо всем рассказывать, во всяком случае, не сейчас. У нас еще будет много времени.

— Ах, Сабин, я бы хотела, чтобы ты был не Корнелием Сабином из Рима, а Петроном из Эфеса. Тогда все было бы по-другому.

— Это мне льстит, но такие желания лишены всякого смысла. Я Корнелий Сабин из Рима и хочу им остаться. Я люблю женщину по имени Елена, гречанку с янтарными глазами, и здесь, на этом священном месте, клянусь, что добьюсь того, что она станет моей.

— А как со мной? — упрямо спросила Елена. — Мои желания не в счет? Ты даже не знаешь, хочу ли я быть с тобой. А Петрон? Мне его задушить или отравить? А моя семья, родственники, друзья? Что ты, собственно, предлагаешь, Корнелий Сабин? Это в римских обычаях? Неудивительно, что многие греки называют вас за глаза варварами.

— Ты задала дюжину вопросов, и на многие из них я пока не могу ответить. Но чувствую, Елена: ты несчастлива с Петроном. Он не тот человек, которого ты ждала, и тебе страшно подумать, что с ним придется провести всю жизнь. Не говори сейчас ничего. Я знаю, что прав, и еще знаю, что мы найдем решение.

Елена молча взяла кружку и вылила немного вина на землю.

— Артемиде, великой и могущественной! — тихо сказала она и поднялась. — Служанка ждет меня у храма; будет лучше, если ты не станешь меня провожать. Я часто прихожу сюда, чтобы жертвовать Артемиде. Если хочешь, мы можем встретиться, но прежде я пошлю тебе в лагерь записку.

Сабин встал.

— Это непросто. У меня не так много свободных дней. Можно, я напишу тебе?

— Да, передавай письма через Клонию, мою служанку. Я доверяю только ей. Прощай, Сабин.

Он смотрел ей вслед, пока высокая фигура не скрылась за деревьями.

«В случае необходимости я оставлю легион, — рассуждал Сабин. — Веские причины всегда найдутся. Но на что тогда жить? Дядя Кальвий, несомненно, поможет, возможно, и отец тоже». Но он не хотел рассчитывать на старших.

Что же дальше? Всегда встречаться с Еленой в трактирах и тавернах невозможно. Надо найти место, где им никто не мешает. В окрестностях храма располагалось немало постоялых дворов для путешественников — дешевых и дорогих, самые состоятельные имели возможность снять целый дом. Сабин решил прогуляться и присмотреть что-нибудь подходящее.

Хозяин дома, который понравился молодому римлянину, мужчина средних лет, был немногословен. Он живет один с прислугой и рабами, а дом слишком большой, поэтому некоторые помещения можно сдавать внаем.

— И на один день тоже можно? — спросил Сабин.

Тот равнодушно пожал плечами:

— Почему нет? Но стоить это будет дороже.

— А если сниму на большой срок?

— На какой? На сколько месяцев?

— Скажем, на полгода…

Домовладелец долго считал на пальцах, шевеля губами и покачивая головой, пока наконец не предложил:

— Если заплатишь сразу, могу сдать тебе жилье за тридцать денариев.

— Похоже, ты принял меня за очень богатого? — с насмешкой спросил Сабин. — Двадцать.

— Двадцать пять!

— Двадцать два. Два денария из них я заплачу тебе прямо сейчас, остальные — когда приду снова. Но комната должна быть чистой!