Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 1

Небольсин побелел и, делая движение к нему, выкрикнул:

— Что? Что ты говоришь?

Савка только всхлипнул и упал на табуретку.

— Кто утопла? Та, которую ждем? — среди наступившего молчания спросил Терентий.

Никто не ответил.

Елохин молча перекрестился. Жена Терентия, опустив голову, стояла у входа.

— Не плачь, расскажи толком, как случилось? — тронул Савку за плечо есаул.

Савка поднял голову и стал сбивчиво рассказывать о гибели Нюши.

Небольсин с неестественно широко открытыми глазами слушал его, опираясь о стол руками.

Он что-то хотел спросить, но вместо слов из его груди вырвался какой-то странный хрип, и подскочивший есаул еле успел удержать под руки потерявшего сознание гостя.

Очнулся поручик в Екатериноградской, куда привез его Терентий. Есаул был потрясен трагической смертью незнакомой ему девушки.

— Надо тебе ехать в Тифлис, друже. Все равно горю теперь не пособить. Ты офицер, у тебя на руках приказ главнокомандующего. Ты должен ехать. Тем более что враг твой Голицын уже четыре дня назад проехал со своими людьми в Ставрополь. Время лечит всякие раны, — сказал он Небольсину. — Езжай в Тифлис, да не забывай меня и Прокофия. Мы тебе друзья по гроб жизни, — обнял есаул Небольсина.

В тот же день с уходившей во Владикавказ оказией Небольсин с Елохиным и Сеней выехали из Екатериноградской.

С персидской границы ежедневно прибывали в Тифлис люди, сообщавшие о том, что на иранской стороне идет подозрительное передвижение воинских частей. Люди эти говорили и о том, что в крепость Гассан-Абад из Тавриза пришло большое количество новеньких английских пушек и что верблюжья артиллерия наследника персидского престола Аббаса-Мирзы, усиленная полком сарбазов и лурской, курдской и бахтиарской конницей, подошла к Араксу, а часть регулярной персидской пехоты, подкрепленная отборными отрядами иррегулярной шахсевенской конницы, двинулась в направлении на Эривань и Эчмиадзин. Среди доносивших об этом были люди самых различных званий. И армянские купцы, и караванные чарвадары, и лазутчики; одни из них прибывали с границы, другие были местными жителями. Об этом же сообщали и командиры русских частей, расположенных на Лори-Бамбакской и Шурагельской равнинах. Иранские пограничные части и жители персидских сел неоднократно через реку обстреливали наши разъезды и даже пытались напасть на русские пограничные посты.

Несколько армянских семейств, и особенно юноши-армяне, которым удалось перейти границу, рассказывали о том, как лихорадочно готовятся персияне к нападению на русские владения. Они же говорили о том, что персидские власти поголовно мобилизуют молодых армян для использования в предполагаемом походе на Тифлис.

По пятницам в мечетях муллы призывали мусульман к священной войне против русских. Стали частыми нападения на мирные армянские села и ограбления их.

Командир Тифлисского полка, который раньше располагался в районе укрепления Мирак, а после приказа Ермолова об уничтожении крепости отошел к Безобдалу, полковник Севарсамидзе в донесении, присланном летучей почтой, также предупреждал главнокомандующего о тревожном беспокойстве, охватившем мусульманские села, расположенные на русской территории, и о том, что жители этих деревень частично перебежали на иранскую территорию. Все говорило о том, что на персидской границе ведутся какие-то важные приготовления, о которых умалчивал в своих посланиях Аббас-Мирза и которые подтверждали опасения князя Меншикова, высказанные им в письме к Ермолову.

Ермолов, обеспокоенный донесениями, приказал усилить наблюдение за границей, увеличить число лазутчиков и на всякий случай послал полковникам Севарсамидзе и Апраксину по батальону пехоты и по две сотни казаков, подкрепив их конными отрядами грузинской и татарской милиции. Пока это было все, что мог послать на линию генерал.

— Почта пришла, и весьма обильная, Алексей Петрович, — сказал, входя, Вельяминов, — и из Петербурга, и из Ставрополя, и с Терека.

Ермолов стал разбирать кучу бумаг и писем.

— А-а, жив курилка! Умен, прозорлив и хитер… Я был спокоен за него.

— О ком вы, Алексей Петрович? — спросил Вельяминов.

— О Слепце, об Александре Сергеевиче, далеко пойдет, дай ему бог здоровья!

— Грибоедов? А что? Есть какие-нибудь новости?

— Освобожден с очистительным аттестатом, признан невиновным и вскоре возвращается к нам на прежнюю должность. Вот бумага от Нессельрода.

Генерал взял еще одну бумагу и стал про себя читать.

— Ба! Вот это новость! Ты читал, Алексей Александрович, донесение начальника Коби-Мохевского участка охраны дороги?

— Нет. А что случилось?

Вместо ответа Ермолов громко и раздельно прочел:

— «Доношу вашему высокопревосходительству о том, что на участке дороги между постами 59-м и 60-м в трех верстах от укрепления Ларса, в том месте, где дорога поворачивает к выходу из ущелья Дарьял к Ларскому урочищу, на следовавшую на Владикавказ оказию было совершено нападение шайкой осетинских хищников под предводительством известного своими злодейскими набегами дигорского наездника Хаджи-Бекира Машукова. Шайка сия, засев в скалах и прячась меж камней, подпустила к себе бричку самовольно ехавшего впереди оказии статского советника Чекалова и, дав по ней залп, захватила ее. Следовавшая поодаль охрана оказии поспешила к месту нападения и ружейным огнем и штыками отогнала злодеев в горы. На месте нападения остался убитый статский советник Чекалов. У солдат, охранявших оказию, равно как и в самой оказии, потерь нет. Смерть статского советника Чекалова могла бы и не быть, ибо все охраняемые солдатами лица не отрывались от оказии, чего, как донес мне начальник охраны оказии поручик Стрельцов, статским советником Чекаловым соблюдаемо не было. На неоднократные указания поручика Стрельцова соблюдать положенные при следовании оказии порядки статский советник Чекалов грубо оборвал господина поручика, сказав, что по своему чину и по своему положению он не подчинен ему. Сие подтверждено актом, подписанным помимо поручика Стрельцова и лицами, следовавшими с оказией: господином майором Грачевым, провиантским чиновником губернским секретарем Павловым и его супругой, а также купцом Галустянцем, священником Гегелашвили, ехавшими во Владикавказ, и прочими находившимися в оказии лицами.

Хищниками были уведены обе лошади из брички покойного господина Чекалова и похищены два чемодана, находившиеся в экипаже. Дорожный сундук, привинченный к задку брички, за отсутствием времени остался хищниками нетронутым.