Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Снова зазвонил телефон.

— Конопляное слушает... Здравствуйте, Геннадий. Мак­симович. Да, получили. Принимаем меры. Конечно, обязатель­но...

— Первый,— шепнул Гоголев Леонтьеву.

— Геннадий Максимович требует немедленно задержать преступников,— сказал Конопляное, закончив разговор с секретарем обкома.— Предпринимайте, говорит, что хотите,— чтоб были... Дал сроку трое суток... Что будем делать?

В голосе начальника управления зазвучали просительные интонации. Все уже знали, что Виталий Николаевич, не бу­дучи профессиональным юристом, имел весьма смутное пред­ставление о следственной тактике, процессуальных нормах и прочих премудростях сыска — его стихией была администра­тивная работа. В гражданскую он служил в рядах Красной Гвардии, командовал дивизионной разведкой, получил тогда орден боевого Красного Знамени. В период восстановления народного хозяйства страны был директором довольно круп­ного овцесовхоза и сумел вывести его в число передовых. Пост же начальника областного управления НКВД требовал специальных знаний и навыков, которыми Виталий Николае­вич не обладал и приобщаться к которым, видимо, не соби­рался, надеясь на собственный здравый смысл и... на своих заместителей.

Гоголев, едва заметно улыбнувшись, заговорил первым.

— Я предлагаю следующее: разумеется, возбудить дело по факту происшествия, затем — истребовать из Госбанка чек, по которому кассир Барсуков получил четыреста сорок шесть тысяч рублей, записать номера купюр, если это известно в Госбанке, и оповестить о них все финансовые учреждения, сберкассы и крупные магазины, затем допросить директора фабрики, главного бухгалтера и других лиц с целью выясне­ния, что представляли собой Барсуков и Кумратов, выявить их знакомства и связи, разослать ориентировки всем органам НКВД Северного Кавказа и отделениям милиции, которой подследственно это преступление. Коноплянов нахмурился.

— Разведем опять бумажную волокиту, а эти головоре­зы преспокойненько смоются,— нерешительно сказал он и отыскал глазами Бондаренко.

— Берите быка за рога, Сергей Тимофеевич. Действуй­те быстро. И — баста! Все свободны.

Оставшись в одиночестве, Виталий Николаевич связал­ся по телефону с начальником Джегутинского райотдела НКВД, не стесняясь в выражениях отчитал его ни много, ни мало — за то, что он проглядел в лице Барсукова и Кумра-това рецидивистов и классовых врагов государства, предло­жил найти их в течение суток и швырнул на рычаг трубку так, что она соскочила и, упав, повисла на проводе под сто­лом. Водрузив ее на место, он вызвал к себе помощника по кадрам и секретаря парткома. Долго говорил с ними о дело­вых качествах чекистов, обслуживающих Шахарскую прядиль­ную фабрику. В этом был весь Коноплянов с его отошедшим теперь в прошлое стилем руководства, к сожалению, не всегда и не во всем основанном на доверии и уважении к людям.

Коноплянову, развившему в этот день бурную деятель­ность, пришлось даже ночевать в своем кабинете. До позд­ней ночи он сидел у телефона, принимая только тех посети­телей, которые являлись от Гоголева с докладом по поводу розыска Барсукова и Кумратова. Сделано было немало, од­нако это не могло избавить Виталия Николаевича от тревож­ного предчувствия, что по прошествии оставшихся двух с половиной суток (срок, поставленный Воробьевым), он не сумеет доложить первому секретарю обкома о поимке преступ­ников.

В середине дня основательно похолодало, сначала пошел несильный, но холодный дождь, задул резкий северный ветер, и вскоре на распустившуюся зелень, на мокрые тротуары, крыши домов, кружась и мелькая серыми мухами, повалили рыхлые хлопья снега. Такой погоды в мае старожилы Черке-сии не помнили уже лет десять.

Часам к восьми вечера мокрые, грязные, в заляпанных ошметками глины шинелях, прибыли Дуденко и Маремкулов. Первый безрезультатно обследовал весь правый берег Куба­ни от городского рынка до Псыжского разъезда, второму повезло несколько больше. Абдул Маремкулов, конечно, не замедлил воспользоваться этим и, с плохо скрываемым тор­жеством, бросая изредка косые взгляды на своего незадачли­вого на этот раз соперника, доложил, что ему удалось найти свидетеля, зверолова, который накануне ставил в лесу ловуш­ки и неподалеку от лесосеки услышал выстрелы и крики. Коноплянов поморщился.

— Охотничий сезон начался,— сказал он.— Вы знаете, лейтенант, что такое «гай»?

— Так, немного,— замялся Абдул.

— То-то же. Охотничий гай — это когда целая группа людей выгоняет зверя на линию застрела. Вот вам стрельба и крики. Что еще?

Маремкулов померк.

— Ничего. Я ограничил свои действия проверкой просе­лочных дорог, как мне было приказано.

— Ладно. Составьте письменное донесение.

— Я уже передал Виктору Ивановичу... а вот и он сам. В кабинет вошли Гоголев и Леонтьев.

— Ну, что?

Виктор Иванович сел. Он никогда не ожидал приглаше­ния. Постояв немного, сел и Леонтьев.

— Директор Шахарской фабрики не мог сообщить ниче­го, порочащего Барсукова и Кумратова. Впрочем, как и дру­гие руководящие ее работники. Правда, из личного дела Бар­сукова известно, что в прошлом он был в деникинской ар­мии в чине поручика. Однако перешел к красным и с тех пор верно служил Советской власти... За Кумратовым — ничего...

— Мало ли что! — перебил Коноплянов.— Знаем мы этих бывших белогвардейцев! Кто, кроме них двоих, мог взять деньги? Оба же исчезли!

По губам Гоголева скользнула его обычная, едва замет­ная скептическая усмешка: он не любил выводов поспешных и скоропалительных.

— Пока не знаю. Возможны и другие варианты

— Какие, например?

— Пока рано что-либо утверждать,— вступил в разго­вор молчавший до сих пор Леонтьев,— но...— и посмотрел на все еще стоявших у порога Дуденко и Маремкулова.

— Да,— кивнул им начальник управления.— Вы сво­бодны.

— Стало известно,— продолжал Петр Яковлевич, когда они ушли,— что Барсуков и Кумратов после получения де­нег в Госбанке обедали в столовой на площади. К ним под­сел неизвестный.

— Так найдите его! — нетерпеливо оборвал Виталий Николаевич.

— Это не так просто,— сказал Леонтьев.— Официанты как-то не заметили его. Внешность описывают разноречиво...

— Проведите повторные допросы. Допросите буфетчика, посетителей.

— Часть уже опросили. Завтра думаем закончить. Когда они ушли, звонил из Джегуты Бондаренко, уверенный, что он будто бы напал на след похитителей. Но телефонная связь внезапно оборвалась и звонка больше не последовало. Веро­ятно, была повреждена линия: все может случиться в такую непогодь.

Заснул Коноплянов на плюшевом диване в своем каби­нете. За день он так устал и нанервничался, что даже не пошел в «комнату отдыха».