Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— Вы уже отпустили его?

— Нет еще. Сейчас собираюсь это сделать.. В общем, вы были правы. Паренек он неплохой. Запутался только, а люди не поддержали вовремя... Сейчас его приведут. Да, кстати, проверяя показания Дуденко, я велел вчера вечером сделать обыск в квартире кочегара паровоза Виталия Щербанюка. Кое-что обнаружили. На чердаке и в подвале нашли несколько рулонов похищенных из пакгауза шерстяных тка­ней. А в доме их сообщника Яшкина — около дюжины чемо­данов, украденных у пассажиров. Содержимого, разумеется, нет уже, но улики — налицо. В общем, все прояснилось

Шайка состояла из трех человек: Пруткова, Яшкина и Щербанюка. Орудовала на нашей ветке с осени прошлого года.

Жунид покачал головой.

— Не верится, что только с прошлого года. Пруткову на вид не меньше сорока...

— Он здесь недавно,— объяснил Мартиросов— Типич­ный рецидивист Еще при царизме дважды судим за грабеж. И при новой власти не унимается. Щербанюка и Яшкина он втянул. А на Дуденко обжегся.

В дверь постучали. -Да?

— Разрешите ввести задержанного? — заглянул в комнату конвоир.

— Давайте его сюда.

Семен Дуденко вошел, робко озираясь.

— Здоровеньки булы!

— Здравствуй,— улыбаясь, ответил Жунид.

На Семена трудно было смотреть без улыбки. Огненно-рыжая копна на голове, тонкие длинные ноги, торчащие из-под короткого пальто Видно, вырос он из него Маленькая рожица в синяках, с незажившей ссадиной на губе уже не казалась такой жалкой: отошел, отоспался в камере. Серые большие глаза его с надеждой остановились на Шукаеве.

— Ну что ж, Семен,— заговорил Мартиросов, тоже улы­баясь,— вот товарищ из угрозыска, небезызвестный тебе, пришел просить чтоб тебя отпустили, имея в виду смягчаю­щие обстоятельства,— ну, то, что ты признался, и все такое. Сейчас дашь подписку о невыезде и — шагом марш.

— Шуткуетё? — усомнился Семен.

— Нет, не шутим. Разумеется, ты должен дать обещание, что с прежним покончено. Да и помочь вот товарищу Шукаеву ты мог бы...

— Та я... со всей радостью! А как же ж! — затараторил парнишка. Он не знал, куда от смущения девать руки, и то засовывал их в карманы, то убирал за спину.— Я усе зроблю, що прикажете!.

— Ну, молодец,— сказал Мартиросов, заполняя докумен­ты.— Давай, подписывай.

— Спасибо, Георгий Галактионович,— поблагодарил Жу­нид.— Ну, друг, потопали.

Когда они вышли из проходной на привокзальную пло­щадь, Семен удивленно, как бы не доверяя себе, покачал головой.

— Что ты?

— Вишь ты, як воно. — невразумительно ответил он. Но Жунид понял:

— Теперь все от тебя самого зависит Станешь на честную дорогу,— значит, будешь человеком

Уже в управлении, усадив Семена перед своим столом, Жунид расспросил его поподробнее.

Оказалось, что после смерти родителей колхоз послал Семена Дуденко на курсы трактористов в Краснодар. Проучив­шись несколько месяцев, он набедокурил там, и его исключи­ли. Злого умысла с его стороны не было, но ЧП произошло изрядное. Дело в том, что профессия тракториста в глазах Семена была куда менее романтичной, чем, скажем, военное поприще. Тем более, что неподалеку располагалась военная школа. И вот, дежуря по тракторному парку, он бросил свой пост и побежал в школу, просить, чтобы его приняли курсан­том. Зря, конечно, ходил; набор только осенью бывает. А за время, пока он отсутствовал, в боксе загорелась пакля и в га­раже вспыхнул пожар. Семена прогнали с курсов.

— Когда и как познакомился с Буяном? — спросил Шукаев.

— В аккурат, как выгнали. Пийшов я на речной вокзал., домой хотел йихать. В буфете и встретились. Он меня поил, а потом к себе увел...

— Ясно. Сколько ж тебе лет?

— А семнадцать!

— Ты и родился в Елизаветинской?

— Ага.

— Так. Слушай тогда. В вашей станице заведует апте­кой Герасим Сысоев. Старшая его дочь Мария — твоего воз­раста. Знаешь ее?

— Они живуть сбоку от моего дядьки. Я ж к нему и йихать буду. Билыы мени некуда. А Марийку я знаю Фулиганы ее в прошлом году обидели..

— Правильно. Оказывается, ты все знаешь. А что насчет этих хулиганов слышал?

— Разные байки ходили,— отвечал Дуденко, потрогав запекшийся рубец на губе.— Хлопцев таких, которые на ры­балку ездиют, много у нас...

— Ну ладно. Ты вот что: езжай к дяде и прислушайся там в станице — кто и что говорит об этом. Да приметь, какие парни часто выпивают, кто, может, ухаживает за этой Ма­рией. Спрашивать не спрашивай прямо, а так — слушай и запоминай. Понял?

— А як же. Можно идти?

— Погоди-ка,— покопался Жунид в кармане,— на, это тебе на дорогу и на ботинки. Твои опорки вовсе развалились.

— Спасибо, дядько,— потупился Семен. Потом глаза его снова заискрились надеждой: — А что, хиба я не сумею ког­да-нибудь попасть в военную школу?!

Жунид похлопал его по плечу — Поживем — увидим. Думаю — сможешь...

Во второй половине дня опергруппа Ивасьяна прибыла в аул Афипс.

Тучи совсем разошлись. Солнце растапливало остатки снега, на дорогах царила непролазная грязь. Сапоги у всех по колено были перемазаны жидкой глиной.

Обыкновенное само по себе ограбление в Афипском сель­по было тем не менее совершено весьма дерзким способом. Грабители связали сторожа, накрыв его холщовым мешком, и выломали замки. По словам завмага, недоставало полутора тюков шевиота, рулона кашемира и трех отрезов шелковой ткани. Кроме того, из кассы была похищена крупная сумма денег.

Вездесущие мальчишки стайкой бродили за работниками милиции, отчаянно шлепая по лужам.

Служебно-розыскная овчарка Аза привела проводника Губанова и участкового Тамара Эдиджева к дому местного фельдшера. Испуганный шумом у ворот, без шапки, теряя на ходу очки, он выскочил на улицу. Однако обыск не дал ни­каких результатов — ничего из похищенных товаров ни в доме, ни в сарае у фельдшера не обнаружили.

Губанов снова вернулся к магазину, понуждая Азу взять след. Но на разъезженной колесами машин и бричек улице со времени кражи побывало, видимо, столько народу, что овчарка металась, виновато повизгивая, от одного угла зда­ния к другому. Наконец она натянула поводок и увлекла Губанова в переулок, остановившись возле дома завмага Гиссе Хатхе, грузного низкорослого адыгейца с лицом и осанкой, исполненными собственного достоинства.

— Пожалуйста, ищите,— пожал он плечами, обиженно поджав губы.

И опять обыск оказался безрезультатным. В третий раз Аза шла совсем неуверенно, часто сбиваясь. Возле сельсо­вета легла и, положив морду на лапы, отказалась идти даль­ше. Проводник и остальные поняли, что от собаки ничего не добьешься. След потерян.