Алоис Ирасек - Скалаки

— Инструкцию?

Достал рассказал Иржику о новой бумаге и слово в слово передал ее содержание. Молодой Скалак изумился.

— Барщину без упряжки уменьшают наполовину и можно договориться, — протянул Иржик, пристально глядя на цимбалы. — А хотели совсем барщину уничтожить. Половину — невозможно! — вдруг громко вскричал он. — Нас обманывают, нельзя этого допустить, нельзя! Это никому не поможет, не даст никакого облегчения. А ведь говорили, что совсем барщину собирались отменять! Достал, тут какой-то обман.

— И я в этом уверен. Пойдем на рыхту.

Иржик, взяв цимбалы, зашагал по полевой дорожке рядом с огромным Досталом к старинной усадьбе ртынских вольных крестьян.

— Мы должны и будем договариваться! — заявил Иржик. — Договоримся же, что мы не уступим и не отступим.

Рыхетского они застали под липами, где он вел беседу с батьневским старостой.

— Вот кстати! — еще издали крикнул им Нывлт. — Идите скорей. Хорошо, что мы здесь сошлись. Не напрасно я посматривал кругом, — говорил Рыхетскии, сердечно пожимая руки Досталу и Иржику.

Большая комната старой рыхты была полна людей. На лавках у стены и за столом сидели крестьяне разных возрастов. Многие стояли посреди избы и оживленно разговаривали. Все зашумели, когда Рыхетский привел Достала и Иржика. Здесь собрались старосты почти из всех деревень Находского панства. Сегодня, в воскресенье, они побывали в замке, прочитали там инструкцию и все были в растерянности.

Нывлт указал на Иржика:

— Это вот Скалак, юродивый, вы его знаете. Теперь для вас должно быть ясно, что это был за сумасшедший. Вы видите, что он сделал! Это сын Микулаша!

— Сын Микулаша! Того, который хотел нас освободить!

— Вечная память Микулашу Скалаку! — воскликнул старый седой староста, подавая его сыну руку. Примеру старосты с радостью последовали и все остальные.

Начался разговор о документе, который каждый староста нес в свою деревню. Рыхетский развернул свой экземпляр и стал его вновь читать.

— «Договориться», это что-то странно, — заметил радеховский староста.

— Да, мы договоримся, — добавил Рыхетский.

— Как? — одновременно спросило несколько человек. Хозяин рыхты изложил свой план. Когда будет дан сигнал, старосты с крестьянами своей общины должны собраться и всей массой двинуться к замку. Тогда паны вынуждены будут вступить в переговоры.

— А если кто-нибудь не захочет пойти?

— Заставьте его! — вскричал Иржик. — Мы это делаем не для себя, а для всех, все и должны идти.

— По крайней мере по одному человеку от каждого двора, — сказал Нывлт. Его предложение было принято единогласно.

— Соседи, все это хорошо, — сказал староста из Жернова, почесывая затылок, — только я хочу сказать, что ежели господа не пойдут на переговоры и вызовут из Градца против нас войска, так ведь это, собственно, выйдет мятеж.

— Мятеж? Да мы ведь требуем только того, что нам полагается! — возразил молодой Скалак. — Разве крестьяне не такие же люди, как паны? Почему мы должны гнуть спину и батрачить на них?

— Даже скотина и та защищается, если ее бьют, — добавил Нывлт.

— Да и кто знает, как обстоит дело с инструкцией, — продолжал Иржик. — Вы ведь хорошо помните, нам говорили, что при дворе барщину хотели отменить совсем и что только паны, и в первую очередь наш, помешали этому. Правда, инструкция облегчает повинности, но зачем панам идти теперь на уступки, если они все выиграли? А кроме всего, нам еще предлагают договариваться! Я моложе вас, соседи, вы более опытные люди, но думаю, что и вам такое дело показалось странным. Этот документ не настоящий. Государыня подписала другой указ, но в канцелярии его, видно, спрятали и нам подсунули вот этот. Неужели мы так и успокоимся?

Наступила тишина. Все смотрели на молодого Скалака, который стоял посреди комнаты, держа инструкцию в поднятой руке. Достал и Рыхетский кивнули головами. Поднялся невероятный шум.

— Верно он говорит!

— Хорошо сказал!

— И мне так казалось! — раздавалось в комнате.

Теперь заговорил Рыхетский. Он сказал, что никто не хочет мятежа. Никто не собирается никого разорять, грабить и убивать. Все хотят только добиться своего права, никто никого не желает обижать, но и себя в обиду не даст. Рыхетский указал на то, что народ волнуется не только в Находском крае, — и всюду то же самое.

На середину комнаты вышел Достал и рассказал, как обстоят дела в Полицкой и Броумовской округах. Он предложил всем крестьянам объединиться. Выслушав его, все охотно с ним согласились. Нывлт попросил каждого старосту объяснить своим односельчанам суть дела. Договорились насчет сигнала, немного поспорили о сроке выступления. Иржик настаивал, что надо начать как можно скорее. Против этого было большинство степенных крестьян, к которым присоединился и Рыхетский. Решили собраться еще раз.

— Соберемся здесь, это самое удобное место, здесь будет наше «губерно», — предложил молодой збечницкий староста.

— Да, «губерно», и Рыхетский будет командиром! — вскричал староста из Поржичи.

— Командир! Командир! — закричали разгорячившиеся крестьяне.

— Все это хорошо, друзья, но все должны помогать мне, особенно вы, — сказал Рыхетский, схватив за руки Достала и Иржика, стоявших рядом с ним.

— Будем помогать, будем! — закричали все.

— Господь нам поможет! Это святое, правое дело! Вдруг неожиданно открылись двери и в комнату быстрым шагом вошел Балтазар Уждян. Его лицо раскраснелось от быстрой ходьбы. У двери он остановился. Радостный шум и гул встретил общего любимца — старого солдата. Рыхетский и Иржик бросились к нему.

— Все обсуждаете и обсуждаете! — вскричал Балтазар. — Бросайте разговоры и пойдемте, я вас поведу! Долго ли мы будем совещаться? Мой совет один: выступим, пока они нас совсем не задушили и не уморили.

— Что случилось? — спрашивали все наперебой.

— Что случилось? Но ведь вы же сами хорошо знаете, что нас обкрадывают и обдирают. И дочь у меня забрали. А пока я хлопочу о ней, из меня, седого человека, шута делают.

Успокоившись, Балтазар рассказал, что он уже три раза был у князя с жалобой на плговского эконома, который увел Лидушку, но его каждый раз выпроваживали и назначали явиться в другой раз. Сегодня его просто выставили и приказали больше не беспокоить князя. Князь, мол, все равно не примет его, так как эконом действовал по закону.

— Вот я пришел за советом и помощью, — продолжал Балтазар. — Я хочу вам сказать, Рыхетский, что в замке обнаглели до крайности. Соседи, вы даете себя мучить, а я не позволю. Если вы не поможете мне, сам себе помогу. Мне не привыкать рисковать жизнью. Недаром я тридцать лет прослужил в армии.

— Мы все с вами! — кричали крестьяне.