Алоис Ирасек - Скалаки

— Ничего не ест, стоит печальная, понурив голову.

— Да, да, она тоже отслужила.

Накануне вечером, когда они с трудом добрались сюда и Медушку повели в конюшню, Балтазар подошел к ней и погладил ее, Медушка слабо заржала. Больше им уже не суждено было увидеться. Так старый драгун разлучился со своим верным конем.

Плохо, что за Балтазаром не было врачебного ухода. Поблизости, в Чехии, жил фельдшер, но посылать за ним было небезопасно, а другие жили в дальних местах, да и дороги туда стали непроходимыми.

— Знаю, что мне уж никто не поможет, — сказал старый драгун.

Лидушка не отходила от его постели. В полдень Уждяну стало хуже.

— Ему уже шестьдесят, едва ли выживет, — сказал своей жене Галина, выйдя во двор.

Балтазар кивнул Иржику. Тот подошел к нему.

— Поручаю тебе Лидушку, знаю, что ты ее любишь: заботься о ней и о ее бабушке. Наши надежды не оправдались, но святая правда победит. Я горевал, что не умер на поле брани, но теперь благодарю бога, что все так кончилось. Я умираю за правое дело. Вы доживете до лучших времен. Наше де| ло справедливое, и никто не сможет его сокрушить. Любите друг друга, и бог вам поможет.

Лидушка горько плакала. Охваченный горем, Иржик молча упал на колени перед постелью.

Всю ночь Иржик и Лидушка не отходили от постели дорогого «дядюшки». Дважды он спрашивал о Медушке. Иржик ходил к ней и сказал солдату, что она легла. Балтазару становилось все хуже, есть он не мог, его мучила жажда. Но он так и не застонал ни разу. Утром, сложив ладони, драгун устремил сосредоточенный взгляд вверх. Все молчали, зная, что он молится. Балтазар попросил похоронить его в военном плаще и положить сбоку саблю; драгунский пистолет он завещал на память Иржику.

— Когда-нибудь вы, конечно, вернетесь в Чехию — передайте привет Рыхетскому, бабушке и Ванеку. Жаль, что не дома… — и он вздохнул при мысли, что будет похоронен на чужбине. Но он тут же успокоился и терпеливо переносил боль.

На третий день, при восходе солнца, Балтазар мужественно скончался. Иржик Скалак закрыл его честные глаза, которые столько раз бесстрашно смотрели в лицо смерти.

В простом гробу, покрытый белым окровавленным плащом, лежал Балтазар Уждян, бывший драгун полка Марии-Терезии, отважный борец за права народа. Тяжелая кавалерийская сабля блестела у него на боку. Лицо его было спокойно. Получив свыше приказ покинуть этот свет, Балтазар безропотно выполнил его. У его изголовья горела лампада, Иржик и Лидушка всю ночь провели около тела дорогого «дяди».

В день похорон неожиданно появился Ванек; он рассказал, как убежал от перепившихся гусар и где скрывался. Затосковав, он отправился в Кладск. Старой Бартоневой он обещал прийти за ней, как только узнает о местонахождении хозяина, Иржика и Лидушки. Его ввели в комнату, где лежал Балтазар. Ванека словно громом поразило. Когда он осенял крестом холодный лоб хозяина, увенчанный сединами, его глаза наполнились слезами. Ему рассказали о подвиге Балтазара и о том, с каким мужеством он встретил смерть.

— Вот это был солдат! Это был кавалерист! — вздохнул Ванек и мозолистой рукой вытер слезы.

В тихом уголке чешско-кладских гор, на строужненском кладбище, над которым вздымается скалистый Бор. после многих военных походов и превратностей судьбы в темном безмятежном убежище нашел покой Балтазар Уждян, Салакварда.

Медушка не намного пережила своего хозяина. Часто рассказывают о верности собак, которые умирают на могиле своих хозяев. Не менее верным другом является и лошадь.

Лежит солдат во чистом поле, Врагом убит, не дышит боле. Над ним, поникнув головой, Конь грустно землю бьет ногой.

Галина рассказывал, что Медушка не притрагивалась к овсу и сену, все время была печальна и оглядывалась, когда кто-нибудь входил в конюшню.

— Все дядюшку поджидала, — говорила Лидушка.

А когда к ней подошел Ванек, она печально заржала. После той ночи, как Уждян, словно прощаясь с ней, сказал несколько слов и погладил ее, Медушка больше не видела своего хозяина. На другой день после похорон Балтазара ее нашли в хлеву мертвой.

Той же зимой в тихую горную деревушку долетели из Чехии печальные вести. Господа стали преследовать людей, стоявших во главе «бунта и мятежа».

После бегства Уждяна и погони за ним Рыхетскии, узнав об этом, на следующий день решил скрыться. Он знал — паны из замка ему ничего не простят. Но, прежде чем он привел свой замысел в исполнение, рыхта была окружена гусарами из Находа. Не успел Рыхетскии опомниться, как в горницу ворвался поручик, командир отряда, и, направив на него пистолет, приказал сдаться. Что мог сделать безоружный! Его, как преступника, связали, положили на телегу и отвезли в Кралов Градец.

Что касается Достала, то он, по слухам, вовремя бежал в Кладск, но где находится — никто не знал.

Еще не сошел снег, а рана молодого Скалака почти совсем зажила. Когда же на деревьях распустились почки, строужненский священник обвенчал Иржика и Лидушку. На свадьбе были бабушка невесты — Бартонева, Ванек, который провел ее через границу, и Галина. Свадьба была тихая и скромная. Старая Бартонева вначале огорчалась, что ее внучка стала евангелисткой, но потом быстро примирилась с этим. Она познакомилась со строужненскими жителями и хорошо узнала Иржика, который был принят в их религиозную общину. В этот торжественный день они сердечно вспоминали покойного «дядю» Салакварду, на могиле которого уже появилась первая трава.

Молодые супруги жили скрываясь, никуда не выходили. Стало известно, что Уждяна и Иржика разыскивают, но никто из строужненских не выдал Скалака. Иржик с семьей переселился в Буковину, где за лето поставил себе избу. Бартонева последовала за детьми. Ванек тоже не захотел с ними разлучаться. Они жили бедно, но дружно, спокойно и счастливо. Иржик и Ванек сделали два ткацких станка и ткали полотно.

Ванек иногда отваживался ходить в Чехию и всегда приносил оттуда какие-нибудь новости. Он рассказал, что Рыхетского перевезли из Градца в Прагу, где он и находится в заточении на Малой Стране.

Молодой Скалак всегда с жадностью расспрашивал, как живется народу и как обстоит дело с барщиной. Но известия были малоутешительные.

Однажды Ванек рассказал:

— Императрица послала в Чехию генерала Валлиса, поручив ему навести порядок. Он пригрозил бунтовщикам и теперь объезжает все округи, созывает всех служащих, крестьян и читает им вслух патент о барщине. Увы, это не тот золотой патент. Кое-что он облегчает, но не так много.

— Ну, а что народ?

— Вынужден молчать, все напуганы.

— Ошиблись мы, ошиблись, — вздыхал Иржик.

Вскоре после этого Ванек принес более отрадные вести. Императрица уничтожила барщину на казенных землях и заменила ее денежным оброком. А господа теперь не могут охотиться всюду, где им вздумается, и уничтожать крестьянские посевы.