Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Шуф! [103] Гляди! ( араб .) — воскликнул старик, показывая теперь куда-то вверх за дверь. Подчиняясь ему, король Англии посмотрел вверх и увидел белоснежную голубку, спускающуюся с небес прямо к нему. Голубиная почта была хорошо развита у сарацин, и еще в Акре Ричарду много раз доводилось видеть белых голубей, летающих туда-сюда, связуя лагерь Саладина с защитниками крепости. Но это была какая-то совсем особенная голубка, тончайшей белизны, будто сотканная из света, и, когда она вдруг села на плечо Ричарда, он почувствовал, будто это огромная пернатая бабочка, а не птица.

Проворковав что-то, голубка тотчас вспорхнула и полетела прочь. Ричард растерянно посмотрел на старика.

— Шу хада? [104] Что это? ( араб .) — спросил он.

— Икрод, Альб-аль-Асад! [105] Беги, Львиное Сердце! ( араб .) — приказал старик и махнул рукой, выгоняя короля Англии.

И Ричард послушно вышел вон и вскочил на своего Фовеля.

— Что? Всё? — удивился король Гюи.

— Уходим! — приказал Ричард. — Ее — бери себе поперек седла.

Перекинув заложницу через седло, король Иерусалимский последовал за Ричардом Львиное Сердце. Они снова помчались по улицам Эммауса, и, когда Фовель несколько опережал коня Лузиньяна, стрелы свистели рядом с Ричардом, но ни одна не задела его. Беспрепятственно они выскочили из селения и тут только отпустили несчастную заложницу.

— Ну, теперь дай Бог ноги! — крикнул Ричард и сильнее прежнего пришпорил беднягу Фовеля. За ними некоторое время гнались, стрелы свистели, пытаясь догнать и ужалить, но стрельцы в Эммаусе оказались плохонькие, а вскоре погоня прекратилась.

Спустившись с гор, щадя коней, ехали уже медленно.

— Ну ты и сумасброд, Львиная Селезенка! — сказал Гюи. — Теперь ты можешь объяснить мне, зачем мы туда-сюда гоняли?

— Как зачем? — пожал плечами Ричард. — Просто так. Пошерстить этих гадов.

— А что ты делал в том домишке?

— Хотел встретить Иисуса.

— Встретил?

— Да, встретил, но не Иисуса, а Ису.

— Уж не с ассасинами ли у тебя была встреча?

Ричард усмехнулся и лукаво посмотрел на Гюи:

— Может, и с самим старцем горы, головорезом Синаном.

Вернувшись в Яффу, Ричард вскоре рассказал о случившемся Беренгарии. Она слушала его, бледная как снег, ужасаясь безрассудству мужа, который запросто мог погибнуть или попасть в плен. Но ни слова упрека не промолвила, когда он закончил свой рассказ.

— Что ты думаешь обо всем этом, Беранжера? — спросил Ричард.

— Думаю, ты напрасно столь грубо искал встречи со Спасителем, потому и не добился ее.

— Но кто же был тот старик, назвавшийся Исой?

— Старик мусульманин по имени Иса, вот и все. Он понимает наш язык, и когда ты молился, он смекнул, как тебя выгнать.

— А голубка?

— Возможно, это просто его голубка, подчиняющаяся его мысленным приказам. Конечно, это был не простой старик, а один из мусульманских праведников. Наверняка и молился он там именно Иисусу, ведь Он у них почитается пророком Аллаха.

— Да, пожалуй, ты во всем полностью права, — поразмыслив, сказал Ричард. — Как хорошо, что у столь безрассудного короля такая рассудительная королева!

Однако как ни была рассудительна Беренгария, но и она не могла дать мужу совет, что делать — идти или не идти на Иерусалим, и Ричард оставался в нерешительности. Между тем закончился октябрь, наступило палестинское лето Святого Михаила, и теперь бы самое время вести войска через вади Ас-Сарар, но Ричард не видел единства среди крестоносцев, большая часть которых вместе с Конрадом Монферратским находилась в Тире, а вскоре стало известно о переговорах, которые Конрад вел с Саладином. Об этих переговорах сообщил Ричарду магистр де Сабле.

— Кто-то, — рассказывал он, — уверил Конрада в том, будто вы собираетесь покидать Святую Землю и ехать воевать против короля Франции. Вот он и решился на сговор с нашим общим врагом. Известно, что он потребовал себе целый ряд городов, а за это обещал не только не воевать против Саладина, но даже и оказывать ему помощь против остальных перегринаторов.

Выслушав магистра тамплиеров, Ричард пришел в ярость, а когда прощался с де Сабле, спросил его:

— Скажите, эн Робер, а где теперь находится ваш сенешаль Жан де Жизор? Что-то его не видно давно.

— В настоящее время сенешаль Жан находится во Франции с осмотром наших западных комтурий, — ответил де Сабле.

Это сообщение вновь наполнило душу Ричарда колебаниями. С одной стороны, ему было приятно осознавать, что де Жизор далеко и не строит здесь своих гнусных козней. С другой стороны, раз он там, стало быть, он там затевает интриги против короля Англии, способствуя Филиппу-Августу, и кто знает, быть может, стоило бы все же отправиться поскорее домой?..

В начале ноября в Яффу пожаловал не кто иной, как брат Саладина, Аладиль. Тот самый, которому во время битвы при Арзуфе брат поручил привести к Ричарду сказочных скакунов. Теперь он явился в качестве посла для переговоров. Ричард с пышностью встречал его, приветствуя по-арабски, и первым делом принялся с гордостью показывать заново отстроенный город и крепость. Аладиль искренне восхищался стараниями крестоносцев.

— О Всемогущий Аллах! — говорил он уже по-французски, потому что дальше приветствий арабский разговор у Ричарда не задался. — Когда я покидал Яффу, мне казалось, что нужны годы для ее восстановления, настолько мы преуспели в ее разрушении. Но теперь я понимаю, как удалось франкам создать столь могущественную империю. Нам следует завидовать такому усердию.

Когда Ричард усадил его за обеденный стол, зашла беседа о Филиппе-Августе.

— Да, он повел себя неблагородно, — сокрушался Ричард. — Не знаю даже, бывают ли у вас такие случаи подлости и коварства.

— Увы, бывают, и даже часто, — искренне признался Аладиль, чем тотчас подкупил короля Англии, ожидавшего, что тот будет нахваливать своих, противопоставляя их франкам. — Даже в отвратительных чертах мы очень похожи на вас. Точно так же, как теперь нет единства в вашем лагере, так нет единства и в державе моего брата. У него уже вырос старший сын Аль-Афдаль, который перетягивает все на себя и мечтает устранить отца, как некогда Мелек-Риджард Альб-аль-Асад устранил короля Анри, да простится мне сие дерзкое сравнение. О, я не должен был этого говорить!..

— Я нисколько не сержусь на любезного Аладиля, — поспешил успокоить его Ричард, — И я не скрываю, что в свое время вел себя по отношению к отцу столь же коварно, сколь и он по отношению ко мне. Мы в равной мере с ним виноваты в нашей вражде, с той лишь разницей, что он раскаивается в своих грехах пред очами Всевышнего Бога, а я расплачиваюсь за свои мерзости пока еще здесь, в дольнем мире.