Кристиан Жак - Сын Солнца

Разочарованный, Рамзес решил сам начать расследование. Он отправился в казармы Мемфиса, где находились военные и охотничьи повозки, требующие постоянного ухода. Сын Фараона потребовал писца, который занимался составлением инвентаря драгоценных повозок. Желая знать, работал ли разыскиваемый возничий в этом учреждении, Рамзес в деталях описал его.

Вельможа отправил его к некоему Бакхену, управляющему конюшен.

Бакхен занимался пегим жеребцом, еще слишком молодым, чтобы ходить в упряжке, и отчитывал какого-то конюха за жестокость. Управляющему было лет двадцать, это был крепкий человек с квадратным лицом и короткой бородой; на запястьях он носил медные браслеты. Своим низким и хриплым голосом Бакхен чеканил каждое слово, грубо выговаривая возничему.

Когда виновный ушел, управляющий погладил коня, с благодарностью смотревшего на него. Юноша обратился к нему.

— Я — Рамзес, Сын Фараона.

— Тем лучше для тебя.

— Мне нужно кое-что узнать.

— Иди в стражу порядка.

— Ты один можешь мне помочь.

— Что-то не верится.

— Я разыскиваю одного возничего.

— Я занимаюсь только лошадьми и повозками.

— Этот человек — беглый преступник.

— Это не мое дело.

— Ты хочешь, чтобы он ускользнул?

Бакхен бросил на Рамзеса разгневанный взгляд.

— Ты что, обвиняешь меня в сообщничестве? Сын ты Фараона или нет, лучше бы убирался отсюда!

— Не надейся, что я стану тебя упрашивать.

Бакхен расхохотался.

— Ты все еще здесь?

— Ты что-то знаешь, и ты скажешь мне это.

— Нахальства тебе не занимать!

Вдруг заржал конь. Обеспокоенный, Бакхен кинулся к великолепному темно-каурому животному, который безумно метался туда-сюда, пытаясь освободиться от веревки, удерживающей его.

— Тихо, тихо, мой красавец!

Казалось, голос Бакхена немного успокоил жеребца: ему удалось приблизиться. Рамзес застыл в восхищении перед красотой животного.

— Как его имя?

— «Бог Амон объявил о его неустрашимости», это мой любимый конь.

От этого голоса, прозвучавшего сзади, Рамзес застыл как вкопанный.

Он повернулся и поклонился своему отцу, фараону Сети.

— Мы уезжаем, Рамзес.

Сын Фараона не поверил своим ушам, но не мог же он просить отца повторить три магических слова, которые тот только что произнес; его счастье было так велико, что он на несколько мгновений закрыл глаза.

Сети уже направлялся к своему коню, который совершенно успокоился. Фараон, отвязал его, запряг в легкую повозку. Расположившись у главной двери казармы, личная охрана Фараона была начеку.

Сын Фараона сел слева от отца.

— Возьми вожжи.

Гордый, как завоеватель, Рамзес правил царской повозкой до самой пристани, где стаяла флотилия, готовая к отправке на юг.

Рамзес не успел предупредить Амени. А что подумает Красавица Изэт, увидев, что он не пришел на свидание в тростниковую хижину? Но какая разница, ведь ему выпало такое неожиданное счастье — путешествовать на борту царского корабля, который, подталкиваемый сильным северным ветром, стремительно летел вперед!

Как царскому писцу, Рамзесу было поручено вести бортовой журнал, не опуская ни малейшей детали. Он ревностно исполнял свои обязанности, очарованный новыми для него пейзажами. Восемьсот километров отделяли Мемфис от Гебель-Зильзиле, конечной цели путешествия. В течение семнадцати дней переезда Сын Фараона не уставал восхищаться красотой берегов Нила. Египет был способным преображать свои самые простые формы в небесную красоту. Во время путешествия Рамзес ни разу не видел отца. Дни протекали, как один час, бортовой журнал раздувался. В этот шестой год царствования Сети, тысяча воинов, каменотесов и моряков высадились в Гебель-Зильзиле, где находились главные месторождения песчаника. В этом месте холмистые берега сближались и образовывали довольно узкий проход; река здесь создала опасные водовороты, где корабли кренились и могли утонуть.

Стоя на носу корабля, Сети наблюдал за оживленным движением членов экспедиции: под руководством начальников экипажей они переносили ящики с орудиями и провизией. Слышалось пение и подбадривающие окрики, ритм работы не сбавлялся.

Перед окончанием рабочего дня царский глашатай объявил, что Его Величество дарует каждому рабочему в день пять ливров хлеба, связку овощей, порцию жареного мяса, касторового масла, меда, фиг, изюма, сухой рыбы, вина и две сумы зерна на месяц. Повышение рациона прибавило сил для работы, и каждый поклялся трудиться как можно лучше.

Каменотесы по одному вынимали блоки песчаника, прорубив узкие проходы, чтобы отделить их от материнской породы. Их труд не допускал никаких действий наугад; начальники бригад находили жилы камня и ставили там отметки, служащие рабочим знаками. Иногда, чтобы вынуть очень большие блоки, в камень забивали клинья из сухого и крепкого дерева и начинали поливать их водой; разбухая, они оказывали на камень такое сильное давление, что он трескался.

Некоторые блоки шлифовали прямо на месте; другие помещали на специально вымазанные илом салазки и спускали к берегу. Транспортные корабли перевозили камень на постройку храма.

Рамзес не знал, за что хвататься: как описать непрекращающуюся работу каменотесов и составить перечень извлеченных и обработанных ими глыб? Полный решимости добросовестно выполнить свою задачу: он освоился среди рабочих, сдружился с этими грубыми людьми, которым старался не надоедать, выучил их язык и отличительные знаки их братства. Когда они решили испытать его, доверив ему деревянный молоток и долото, он выточил свой первый камень с таким умением, что поразил даже самых недружелюбно настроенных. Уже давно Сын Фараона сменил свое роскошное платье на грубый кожаный фартук. Его уже давно не смущали ни жара, ни струившийся по телу пот. Мир строителей привлекал его гораздо больше, чем придворный мир; общаясь с настоящими людьми, которым сама их жизнь запрещала лукавить, он избавился от тщеславия богатого и образованного человека.

Решение было принято: он остается здесь, с каменотесами, изучит их тайны и разделит с ними существование. Вдалеке от городов и бесполезной роскоши он найдет применение своей силе, вынимая блоки известняка для храма богов.

Вот что хотел довести до него отец: забыть позолоченное детство, искусственное образование и открыть под палящим солнцем карьеров свою настоящую природу. Он ошибся тогда, думая, что встреча с диким быком открыла ему путь к царствованию. Сети разбил эти иллюзии, показав ему его настоящие способности.

У Рамзеса не было никакого желания вести существование знатного человека, погрязшего в удобствах и мелочных привычках; для этой роли куда больше подходил Шенар. С прояснившимся умом, он уснул на борту корабля, заблудившись взглядом в звездах.