Кристиан Жак - Сын Солнца

— Глава по безопасности неспособен пойти дальше, я приму у него эстафету.

— Я в твоем распоряжении. Приказывай, и я подчинюсь.

— Ты способен на такую жертву, чтобы узнать правду?

Улыбка царицы была одновременно насмешливой и нежной.

— Я даже неспособен открыть ту правду, что во мне.

Рамзес не решался доверить Туйе больше, чтобы не показаться смешным в ее глазах.

— Настоящий мужчина не довольствуется одной надеждой — он действует.

— Даже когда судьба перечит ему?

— В его силах ее изменить, если же он на это не способен, пусть обвиняет в этом свою посредственность и не сердится на других за свое несчастье.

— Предположи, что это Шенар подстроил покушение на меня.

На лице царицы появилось выражение грусти.

— Это ужасное обвинение.

— Это подозрение и тебя тоже терзало?

— Вы оба — мои сыновья, и я люблю вас обоих, несмотря на ваши разные характеры. Но даже если ваши честолюбивые планы очевидны, как допустить, что твой брат настолько низок?

Уверенность Рамзеса был поколеблена: его до такой степени ослепило желание царствовать, что он был готов предположить самый ужасный заговор.

— Мой друг Аша опасается, что мир вскоре будет нарушен. — Он хорошо осведомлен.

— Мой отец решил сражаться с хеттами?

— Положение вынуждает его к этому.

— Я хочу отправиться с ним и сражаться за свою страну.

В той части дворца, в которой расположился Шенар, слуги и подчиненные были неприветливы и угрюмы. Все жались к стенам и выполняли свою службу, строго соблюдая указания — ни смех, ни разговоры не нарушали тяжелой атмосферы.

Новость обрушилась на них к полудню: немедленная мобилизация двух отборных полков для срочного военного вмешательства. Короче говоря, война с хеттами! Шенар был сражен. Эта акция компрометировала торговый курс, который он начинал вводить в действие и первые плоды которого он надеялся вскоре собрать.

Это бессмысленное столкновение породит чувство неуверенности в завтрашнем дне, повредит торговым делам. Как и многие его предшественники, Сети погружался в трясину. Опять эта устаревшая мораль, это желание защитить египетскую землю, утвердить величие цивилизации, впустую растрачивая энергию, которая была бы так полезна в другом месте! Шенар не успел подорвать репутацию военных советников фараона и доказать их несостоятельность, эти вояки только и мечтали перейти врукопашную, они принимали себя за завоевателей, перед которыми должны были склониться все народы. Шенар пообещал себе, что если экспедиция приведет к разгрому египтян, он сделает так, чтобы всех этих тупиц изгнали из дворца.

Кто будет управлять страной во время отсутствия фараона, его помощника и его главнокомандующего? Разумеется, царица Туйя. Даже если беседы с Шенаром иногда и отдаляли их друг от друга и оставляли неприятное ощущение, все же они испытывали настоящую родственную привязанность. Пришел час прямо и откровенно объясниться. Туйя не только поймет его, в чем он был уверен, но, может быть, даже сможет повлиять на Сети, чтобы тот постарался сохранить мир. Поэтому Шенар настоял на том, чтобы как можно скорее увидеть царицу, несмотря на ее перегруженный распорядок дня.

Туйя приняла его в середине дня в своей приемной.

— В какой торжественной обстановке ты меня встречаешь, дорогая матушка!

— Могу поспорить, что ты пришел не по личному делу.

— Вы, как всегда, догадались. Откуда у вас это шестое чувство?

— Сын не должен льстить матери.

— Вы не любите войну, не так ли?

— А кто ее любит?

— Решение отца не кажется вам слишком поспешным?

— Ты считаешь, что он способен действовать необдуманно?

— Конечно, нет, но обстоятельства… Хетты…

— Тебе нравится красивая одежда?

Шенар был сбит с толку.

— Конечно, но…

— Следуй за мной.

Туйя провела своего старшего сына в соседний зал. Там, на низком столике, лежал парик с длинными завитыми прядями, сорочка с широкими рукавами, длинная юбка в складку с бахромой внизу, длинный шарф, которым подпоясываются крест-накрест, чтобы подогнать одежду по размеру.

— Великолепно, не правда ли?

— Прекрасная работа.

— Эта одежда для тебя. Твой отец выбрал тебя знаменосцем. Ты будешь по правую руку от него во время предстоящей кампании в Сирии.

Шенар смертельно побледнел.

Знаменосец справа от Фараона всегда держал древко с головой барана наверху — одним из символов Амона, бога побед. Итак, Шенар отправляется с отцом и будет в первых рядах во время боя.

Рамзес в нетерпении расхаживал по комнате.

Почему Амени до сих пор не принес указ с именами придворных, которых Сети берет с собой в поход? Сыну Фараона не терпелось узнать чин, присужденный ему. Ему даже неважно было то звание, которое ему дадут. Главное — сражаться.

— Ну наконец-то! Где список?

Амени опустил голову.

— В чем дело?

— Читай сам.

Указом Фараона Шенар был назначен знаменосцем. А имя Рамзеса отсутствовало.

Все казармы Мемфиса перешли на военное положение. На следующий день пехота и конная армия с колесницами под личным командованием Фараона выступили в Сирию.

Рамзес провел целый день во дворе главной казармы. Когда при наступлении ночи его отец вышел с военного совета, он осмелился подойти к нему.

— Могу я обратиться к вам с прошением?

— Я слушаю тебя.

— Я хочу поехать с вами.

— Мой указ не подлежит изменению.

— Для меня неважно, буду я офицером или нет, я желаю сразиться с врагом.

— Значит, мое решение было верным.

— Я… Я не понимаю!

— Желание, не соответствующее действительности — вздор. Чтобы сразиться с врагом, надо быть на это способным!. А ты, Рамзес, не способен на это.

Когда прошли первый гнев и разочарование, Шенар понял, что ему не так уж плохо на своем новом посту, который повлечет за собой длинный ряд почестей. Действительно, невозможно быть приобщенным к трону, не проявив своих воинских достоинств. Со времен первых царей Фив: фараон должен был доказать, что способен сохранить единство территории и потеснить захватчиков. Итак, Шенар подчинился этой бессмысленной, но очень важной в глазах народа традиции. Он даже про себя порадовался ей, когда во время проезда передового отряда, в который входил знаменосец, встретился взглядом с Рамзесом, явно удрученным.

Уход армии на войну, как любое исключительное событие, сопровождалось праздником, Народу в этот день был предоставлен выходной, и он воспользовался этим, чтобы утопить свою тревогу в пиве. Но кто мог сомневаться в победе Сети?

Несмотря на свой личный триумф, Шенару было не по себе. Во время сражения даже лучший воин мог попасть под удар. Когда Шенар представлял себя раненным или покалеченным, у него холодело сердце. «На фронте следует укрыться от опасности, предоставляя опытным воинам выполнять сложные задачи», — подумал он.