Кристиан Жак - Под акацией Запада

— Почему ты не убежал с остальными?

— Я… я не знаю, Ваше Величество!

— Ты знаешь место, где прячется призрак, ведь так?

Солгать царю значило навеки погубить себя.

— Проводи нас.

Дрожащий старик повел царя по улицам усыпальниц, где покоились верные слуги Микериноса, и в потустороннем мире продолжавшие исполнять желания владыки. Некоторым усыпальницам было более тысячи лет, они требовали ремонта, что не преминул заметить опытный глаз Ка.

Каменотес вошел в небольшой дворик под открытым небом, земля которого была усыпана осколками известняка. В углу — нагромождение небольших глыб.

— Это здесь, но дальше не ходите.

— Кто этот призрак? — спросил Ка.

— Один скульптор, его память не была почтена, и он мстит за это.

Судя по иероглифическим надписям, покойный руководил во времена Микериноса строителями.

— Уберем эти глыбы, — приказал Рамзес.

— Ваше Величество…

— За работу.

Показалось отверстие прямоугольного колодца. Ка бросил туда камешек, его падение казалось нескончаемым.

— Более пятнадцати метров, — заключил каменотес, когда услышал звук удара камешка о дно колодца. — Ваше Величество, не подвергайте себя опасности в этой адовой пасти.

Вдоль стены висела веревка с узлами.

— И все-таки туда нужно спуститься — решил Рамзес.

— В таком случае рискну я, — сказал ремесленник.

— Если ты встретишь привидение, — заметил Ка, — ты сможешь произнести заклинания, которые помешают ему навредить?

Старик опустил голову.

— Как верховному жрецу, — сказал старший сын Рамзеса, — эту задачу следует выполнить мне. Не запрещай, отец.

Ка начал спуск, который показался ему бесконечным. На удивление, дно колодца не было темным: от известковых стен исходил странный свет. Наконец, верховный жрец ступил ногой на неровную почву и пошел по узкому коридору, тот заканчивался поддельной дверью, на которой был изображен покойный, вокруг этого изображения были высечены иероглифы.

Тогда Ка понял.

Широкая трещина пересекала по всей длине камень с изображением покойного, обезображивая его лик. Не имея возможности воплотиться в живой образ, дух зодчего превратился в злобный призрак, упрекающий живых за то, что они презрели его память.

Когда Ка выбрался из колодца, он был в изнеможении, но сиял от радости. Как только поддельную дверь восстановят и лицо покойного снова будет с любовью вылеплено, колдовство исчезнет.

Возвратившись в Пи-Рамзес, Урхи-Тешшуб не переставал злиться. Под неусыпным наблюдением Серраманна во время бесконечного путешествия, вынужденный бездействовать, лишенный информации он горел желанием истребить весь Египет, начав с Рамзеса. Он едва выносил любовный натиск слащавой Танит, которая требовала свою ежедневную порцию удовольствия.

И вот она появилась, полуголая, в облаке ароматов:

— Дорогой… хетты!

— Какие еще хетты?

— Сотни… сотни хеттов наводнили центр Пи-Рамзеса.

Урхи-Тешшуб схватил финикийку за плечи:

— Ты случаем не сошла с ума?

— Но так утверждают мои служанки.

— Хетты атаковали, они ударили в сердце царства Рамзеса… Это же невероятно, Танит!

Урхи-Тешшуб оттолкнул жену и надел короткую тунику в красно-черную полоску. Возбужденный, как во времена своего величия, он вскочил на коня, готовый броситься в битву.

Хаттусили свергнут, сторонники войны победили, египетские заградительные линии были преодолены в результате внезапного нападения, и судьба Ближнего Востока изменилась!

На большой аллее, ведущей из храма бога Птаха к царскому дворцу, ликовала пестрая толпа.

Ни одного воина, никаких следов сражения.

Сбитый с толку Урхи-Тешшуб обратился к добродушному стражнику, который участвовал в веселье:

— Кажется, хетты наводнили Пи-Рамзес?

— Истинная правда.

— Но… где они?

— Во дворце.

— Они убили Рамзеса?

— Что за глупости?.. Это первые хетты, которые прибыли посетить Египет, и они привезли подарки нашему государю.

Хетты — гости Египта… Ошеломленный Урхи-Тешшуб растолкал толпу и очутился у главного входа во дворец.

— Ждали только тебя! — раздался громкий голос Серраманна. — Ты хочешь присутствовать на церемонии?

Оторопевший Урхи-Тешшуб позволил гиганту сарду увлечь себя в приемный зал, где толпились придворные.

В первом ряду стояли хетты с подарками в руках. Когда появился Рамзес, разговоры умолкли. Один за другим хетты преподнесли Фараону ляпис-лазурь, бирюзу, медь, железо, изумруды, аметисты, сердолик и нефрит.

Царь задержал взгляд на великолепной бирюзе; ее могли привезти только с Синая, где во времена своей молодости Рамзес побывал вместе с Моисеем. Невозможно забыть красную и желтую гору, ее тревожащие скалы и тайные лощины.

— Ты, кто принес мне это чудо, не встретил ли по дороге Моисея и еврейский народ?

— Нет, Ваше Величество.

— Ты слышал об их исходе?

— Их все боятся, так как они охотно вступают в сражение, но Моисей утверждает, что рано или поздно евреи достигнут Земли Обетованной.

Значит, друг Рамзеса все еще гнался за своей мечтой. Думая о тех далеких годах, когда его и Моисея объединяли стремления к истине и справедливости, Фараон рассеяно осмотрел груду подарков.

Возглавляющий группу хеттов склонился перед Рамзесом:

— Мы вольны свободно передвигаться по всему Египту, Ваше Величество?

— Таково условие мирного договора.

— Мы сможем почитать своих богов в вашей столице?

— На востоке города стоит храм сирийской богини Астарты, спутницы бога Сета и покровительницы моей колесницы и лошадей. Именно ее я попросил заботиться о безопасности порта Мемфиса. Бог грозы и богиня солнца, которых вы почитаете в Хаттусе, также желанные гости в Пи-Рамзесе.

Как только хетты покинули приемный зал, Урхи-Тешшуб подошел к одному из них:

— Ты меня узнаешь?

— Нет.

— Я Урхи-Тешшуб, сын императора Муваттали!

— Муваттали умер, сейчас царствует Хаттусили.

— Этот визит… это хитрость, да?

— Какая хитрость? Мы приехали посетить Египет, и другие хетты последуют за нами. Война закончилась, действительно закончилась.

Урхи-Тешшуб долго стоял неподвижно посреди большой аллеи Пи-Рамзеса, словно пораженный громом небесным.

Управляющий казначейством, которого сопровождал Амени, наконец, осмелился предстать перед Рамзесом. До сих пор он предпочитал помалкивать, надеясь, что скандал не разразится, и разум восторжествует. Но прибытие хеттов, посещение ими дворца и встреча с Фараоном — эти события вызвали некоторую ситуацию, о которой высший чиновник больше не имел права молчать.

Встретиться с Рамзесом он боялся, поэтому управляющий казначейством обратился к Амени, тот выслушал его, не сказав ни слова. Когда объяснения были закончены, личный писец Фараона вместе с сановником тут же отправился к царю, приказав ему слово в слово повторить сказанное, не упуская ни малейшей детали.