Великовский Иммануил - Столкновение Миров

Он утверждает, что Исайя и другие пророки Израиля, если изучать их с позиций реалистического метода Аристотеля, были людьми, склонными к преувеличенным речевым формам, и вместо того, чтобы сказать «Вавилон падет» или «пал», они вещали о некоей космической катастрофе на земле и на небе.

«Когда Исайя получил божественную миссию пророчествовать о падении Вавилонской империи, смерти Сенна- херима и Навуходоносора, который поднялся после падения Сеннахерима, он начал описывать их крушение в следующей манере: «Звезды небесные и светила не дадут от себя света» (Исайя 13:10); и далее: «Для сего потрясу небо, и земля сдвинется-с места своего от ярости Господа Савоафа, в день пылающего гнева Его» (Исайя 13:13). Я не думаю, что какой-нибудь человек так глуп и слеп и находится настолько во власти свободных толкований образных и ораторских оборотов, чтобы утверждать, что при падении Вавилонского царства произошла перемена в природе небесных светил, или в сиянии солнца и луны, или земля сдвинулась со своего центра. Все это есть просто описание страны, которая была разрушена; ее жителям, без сомнения, все светлое казалось темным, а все сладкое — горьким: вся земля казалась им слишком тесной, и небо в их глазах тоже переменилось».

«Он говорит в такой же манере, когда описывает… как Израиль лишился всей своей земли, перешедшей во власть Сеннахерима. Он говорит: «… ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена. Шатается земля, как пьяный…» (Исайя 24:18–20).

Покорение Иудеи Ассирией было событием безрадостным, но что было столь плачевным, с точки зрения Исайи, в разрушении Вавилона, так что звезды перестали светить?

Чтение соответствующей литературы показывает, что ни один экзегет не был «настолько глуп и слеп», чтобы читать небо как небо, звезды как звезды, огонь как огонь, серу как серу, ветер как ветер. [668]Ссылаясь на уже цитировавшиеся здесь строки (Исайя 34:4–5), Маймонид пишет: «Найдется ли хоть один человек, у которого есть глаза, который обнаружит в этих стихах хоть одно туманное выражение, способное привести его к мысли, что в них содержится картина будущих небесных событий?… Пророк хочет сказать, что некие люди, которые были подобны звездам в своем несокрушимом неизменном величии, скоро падут».

Маймонид цитирует Иезекинля, Иоиля, Амоса, Михея, Аггея, Аввакума и псалмы, и в стихах, подобных тем, что он цитировал из Исайи, он Находит то описание «бесчисленного множества саранчи», то речь, относящуюся к разрушению Самарии, или «Мидии и Персии», изобилующую «метафорами, понятными тем, кто знает контекст».

В установившемся мире ничто не нарушает заданный порядок. Чтобы подтвердить эту доктрину, пророчества переводились в метафоры, ибо, по мнению Маймонида, раз мир не изменяет своей установленной гармонии, истинные пророки не должны возвещать, что он это делает. «Наше мнение, в подтверждение которого мы цитировали эти отрывки, — пишет Маймонид, — четко установлено, а именно: ни один пророк или мудрец никогда не объявлял об уничтожении Вселенной или об изменении ее нынешнего положения, или о решающем изменении какого-либо из ее свойств». Этот отправной пункт Маймонида во всем, что касается изменения положения Вселенной, есть следствие априорной философской позиции, а не текстов, которые он интерпретирует. Пророки могут блуждать мыслью в своих пророчествах, но не настолько, чтобы, говоря «звезды», иметь в виду людей. Последовательное чтение глав из Исайи (36–39) и параллельных глав из Книги Царств и Паралипоменон, а также фрагментов Талмуда и Мидрашима очевидным образом свидетельствует, что на этот раз пророки не ошибались и что изменения в этой гармонической Вселенной происходили при жизни самих этих пророков, во времена Езекии.

Маймоннд утверждает, что пророчества Иоиля относились к Сеннахериму, но при этом задает вопрос: «Возможно, вы можете возразить: как мог день падения Сеннахерима, согласно нашему объяснению, быть назван «великим и ужасным днем Господним»?

На следующих страницах будет показано, что в тот самый день, который предшествовал ночи гибели армии Сеннахерима, природный порядок был расстроен. Речи пророков должны интерпретироваться не изолированно, а в свете описаний этих изменений, представленных в Книгах Писаний и в Талмуде. Во времена, предшествующие Маймониду, возникали более глубокие озарения, и этих более древних толкователей он имел в виду, когда писал: «Вселенная всегда следует установленному порядку. Таково мое мнение; такой должна быть наша вера. Наши Мудрецы, однако, говорили весьма странные вещи по поводу чудес. Они обнаружили в Берешит Раббе и в Мидраше Кохлет, что чудеса имеют до некоторой степени естественную природу».

Барух Спиноза начинает со следующей предпосылки: «Природа всегда соблюдает законы и правила… хотя они могут быть нам неизвестны, а потому она сохраняет строгий и нерушимый порядок». «Чудеса» попросту говоря означают события, естественная природа которых не может быть объяснена. «Если предполагается, что некое чудо может разрушить или остановить природный порядок или закон, то это не только не дает нам знания Бога, но, наоборот, … заставляет нас сомневаться в Боге и во всем». «То, что в Священном Писании понимается как чудо, может быть только творением природы». [669]

Все эти предпосылки философски верны, и против них не может быть выдвинуто ни одного возражения. Разумеется, они верны только до того предела, пока философ не настаивает, что законы природы, известные ему, есть подлинные и известные законы.

Рассматривая те фрагменты Писания, к которым могут быть применены вышеуказанные принципы, Спиноза настаивает на том, что единственными причинами для оценки событий как сверхъестественных были субъективное восприятие и особая манера выражения древних евреев.

«Я ограничусь одним отрывком из Писания и предоставляю читателю судить об остальном. Во времена Иисуса Навина евреи придерживались привычного мнения, что солнце совершает свое дневное движение, а земля остается в покое. К этому заведомо известному мнению они приспособили чудо, которое произошло во время их битвы с пятью царями. Они не просто сообщили, что день был длиннее обычного, но утверждали, что солнце и луна стояли неподвижно или прекратили свое движение».

Отсюда следующий вывод: «Частью по религиозным мотивам, частью из сложившихся заранее представлений, они трактовали и описывали происшедшее как нечто совершенно отличное от того, что случилось на самом деле». «Необходимо знать убеждения тех, кто впервые об этом поведал… и отличать такие убеждения от непосредственного впечатления, воспринятого органами чувств, иначе мы смешаем мнения и суждения с реальным чудом, как это и произошло: а дальше мы смешаем реальные события с символическими и воображаемыми».