Сергей Максимов - Путь Грифона

– Просили, умоляли вас, бисовых детей… Не трогайте жидов! Не трогайте, варнаки, чёртово еврейское семя! А вы что сотворили? Как сговорились, пакостники хреновы, – и снова следовал изысканный набор нецензурных имён нарицательных.

– Охолонись, Семён, – вполголоса сказал командарму Ворошилов, – погоди заворачивать, пока бронепоезда не подошли.

– И что с вами делать-то теперь? – чуть спокойнее спросил бойцов Будённый. Раздосадованно сплюнув под ноги своего коня, командарм поскакал вдоль рядов «чистых полков», стоявших чуть позади командиров. Ему предстояло возглавить «чистых» в случае сопротивления разоружению со стороны «замаранных».

– Давай, читай, – как можно спокойнее сказал Ворошилов члену комиссии Всероссийского центрального исполнительного комитета Минину, стоявшему рядом, и кивнул на пеший строй подразделений шестой дивизии.

Чуть проехав вперёд и ближе к понурым рядам пеших будённовцев, член ВЦИК и член РВС Первой конной Минин остановил коня. Строй чуть шевельнулся, точно хотел приблизиться к всаднику, чтобы лучше слышать его речь.

– Смирно! – оставаясь на месте, во всё горло прокричал Ворошилов, да так, что боевой конь под ним вздрогнул от неожиданности и едва не встал на дыбы.

– Приказ Революционного военного совета по войскам Первой конной красной армии. Номер восемьдесят девять. Одна тысяча девятьсот двадцатый год. Девятое октября, двадцать четыре часа, станция Ракитно, – почти криком подхватил приказной тон Ворошилова Минин.

Одновременно, вдали, справа и слева от выстроившихся полков, прогудели паровозные гудки бронепоездов, которые, сбавив ход, стали медленно приближаться. Им предстояло остановиться за строем, создав непреодолимую бронированную стену за спинами «замаранных».

– Мы, Революционный военный совет Первой конной красной армии, именем Российской Социалистической Советской Рабоче-Крестьянской Республики объявляем, – артистически сделал небольшую паузу Минин, – слушайте, честные и красные бойцы, слушайте, преданные до конца трудовой республике командиры и комиссары…

Точно не понимая, кого и что им слушать, пешие полки, несмотря на команду «смирно», стали вертеть головами, пытаясь понять, что происходит вокруг них. Минин нарочито театральным голосом продолжал читать строки приказа:

– Первая конная армия в течение почти целого года на разных фронтах разбивала полчища самых лютых врагов рабоче-крестьянской власти… Гордо реяли красные знамена, орошённые кровью павших за святое дело героев, окроплённые радостными слезами освобождённых тружеников. И вдруг совершилось чёрное дело, и целый ряд неслыханных в рабоче-крестьянской армии преступлений. Эти чудовищные злодеяния совершены частями одной из дивизий, когда-то тоже боевой и победоносной. Выходя из боя, направляясь в тыл, полки шестой кавалерийской дивизии, тридцать первый, тридцать второй и тридцать третий, учинили ряд погромов, грабежей, насилий и убийств. Эти преступления появились ещё раньше отхода. Так, восемнадцатого сентября совершено было два бандитских налёта на мирное население; девятнадцатого сентября – три налёта; двадцатого сентября – девять налётов; двадцать первого числа – шесть и двадцать второго сентября – два налёта, а всего за эти дни совершено было больше тридцати разбойничьих нападений…

По мере того как читался приказ по армии и медленно приближались бронепоезда, росла напряжённость в рядах конных и растерянность с нервозностью в пеших рядах «замаранных» конармейцев. Стояла почти абсолютная тишина, нарушаемая только стуком колёс приближающихся бронированных вагонов, которые казались символами неотвратимости грядущего возмездия. И до всех, казалось, только теперь стал доходить истинный смысл событий, произошедших в последние дни и недели в Первой конной армии товарища Будённого. Казалось, что и голос Минина, продолжающего чтение исторического приказа, становился всё более громким и непостижимо грозным:

– В местечке Любарь двадцать девятого, десятого, произведён был грабеж и погром мирного населения, причем убито было шестьдесят человек. В Прилуках, в ночь со второго на третье, десятого, тоже были грабежи, причем ранено мирного населения двенадцать человек, убито двадцать один и изнасиловано много женщин. Женщины бесстыдно насиловались на глазах у всех, а девушки, как рабыни, утаскивались зверями-бандитами к себе в обозы. В Вахновке третьего, десятого, убито двадцать человек, много ранено изнасиловано. Сожжено восемнадцать домов. При грабежах преступники не останавливались ни перед чем и утаскивали даже у малышей-ребят детское бельё.

Знакомый с содержанием приказа, знавший, что текст его вот-вот будет дочитан, Ворошилов обернулся и нашёл взглядом Будённого. Даже с большого расстояния они без слов поняли друг друга. Будённый выхватил из ножен свою тяжёлую казачью шашку. Готовый отдать любую, самую жестокую, команду, он опустил руку с оружием и теперь чуть касался длинным клинком ноги в стремени. От прикосновений шашки стремя время от времени позванивало, как маленький колокольчик.

– Там, где прошли преступные полки недавно ещё славной Первой конной армии, – дочитывал приказ Минин, – учреждения советской власти разрушены, честные труженики кидают работу и разбегаются при одном слухе о приближении бандитских частей. Трудовое население, встречавшее когда-то ликованием Первую конную армию, теперь шлёт ей вслед проклятия…

– Слушай мою команду, – продолжил командовать Ворошилов. – Командиры и комиссары, знаменосцы со знамёнами полков, ко мне шагом… марш!

Растерянно переглядываясь, делая руками знаки знамённым группам, нестройно и ошеломлённо командиры начали выходить из строя. За ними двинулись знаменосцы. Комиссаров среди вышедших людей не оказалось. Верхом на коне навстречу им и двинулся сам Ворошилов в сопровождении Зведериса и Хмельницкого.

Сблизившись с пешими командирами и знаменосцами, конные стали спрыгивать с лошадей. Как по команде, справа и слева к образовавшейся группе подскакали другие всадники. Выяснилось, что это были чекисты особых отделов других полков и дивизий, мобилизованные Зведерисом для операции разоружения. Каждый второй в кожаной куртке.

– Сдать оружие! – не громко скомандовал Зведерис командирам полков.

Точно в поисках защиты и поддержки взгляды командиров устремились к Ворошилову.

– Сдавайте, – скорее разрешил, чем приказал, тот, – мы же знаем, что настоящих «замаранных» тут нет.

– Мы ещё должны в этом разбираться, – заметно волнуясь, с акцентом, недовольно заметил Зведерис.

– Тебе раньше разбираться надо было! – прикрикнул на особиста Ворошилов.