Алла Кроун - Перелетные птицы

От мысли об уединении с Алексеем у Нади приятно сжалось сердце. Безусловно, она может доверять этому чудесному человеку, с которым за последние пять месяцев провела так много часов и который за все это время ни разу не повел себя неподобающе. Он так часто брал Надины руки в свои, так нежно сжимал ее пальцы — верный признак того, что она ему нравится. К тому же она так много хотела ему сказать, но у них все не хватало времени, чтобы облечь свои чувства в слова.

И все же скандально известное заведение повергало ее в ужас. Как же она пойдет туда? И как объяснить дома, что она задержится допоздна? Внутренний голос продолжал сварливо нашептывать предостережения, не желая умолкать.

— Мне тоже очень хотелось бы проводить с вами больше времени, но я не могу пойти туда. Вдруг меня все же кто-нибудь увидит, что тогда?

Направляясь к забору с затейливой решеткой из кованого железа, они зашли за угол и чуть не столкнулись с Сергеем. Все трое остановились. Эта сцена, продлившаяся всего несколько мгновений, навсегда врезалась в память Нади: с одной стороны высокий темноволосый аристократ в безукоризненной военной форме, спокойный и уверенный в себе; с другой — с подозрением рассматривающий его Сергей, ниже ростом, тощий, в неказистом сером костюме; и между ними она, ни жива ни мертва от страха и стыда, переводит взгляд с одного на другого. Наконец к Наде вернулся дар речи.

— Граф, позвольте представить вам моего брата Сергея.

— Я счастлив снова встретить вашего брата, Надя. Однажды мы уже виделись. Много лет назад.

Вежливый поклон и приятная улыбка графа были встречены Сергеем с открытой враждебностью. Он натянуто поклонился и с явной неохотой пожал протянутую руку. Потом повернулся к сестре.

— Мама знает, что ты сегодня будешь поздно?

— Она никогда не ругала меня за опоздания. Думаю, и сегодня не станет.

Уже произнеся эти слова, Надя поняла, что выдала себя с головой.

Сергей пристально посмотрел на нее, потом взял ее за руку и коротко кивнул Алексею.

— Я провожу сестру домой. Уже поздно, и ей пора возвращаться.

— Меня ждет экипаж. Я с удовольствием подвезу вас.

У Сергея дернулась щека.

— Спасибо, но мы прекрасно дойдем пешком. Наш дом совсем недалеко… Что, я не сомневаюсь, вам уже известно.

Алексей поклонился и повернулся к Наде. От волнения она даже дышать перестала. «Пожалуйста, пожалуйста, только не выдавай меня еще больше!» — отчаянно думала Надя, но Алексей в самой изысканной манере пожал ей руку и произнес:

— Был рад встретить вас сегодня, Надя. Передавайте привет вашему батюшке.

Но вместо того, чтобы вести домой, брат затащил ее в укромный уголок сада и принялся распекать за то, что она не оправдала доверия семьи и предала их принципы. И чем больше он говорил, тем злее были его слова. Слушая его, Надя подумала, что, в сущности, не совершила ничего настолько ужасного, что могло бы вызвать у брата такую неистовую реакцию.

— Не вижу ничего зазорного в том, что встретилась с графом посреди белого дня, Сережа! А касательно его титула — он же не виноват, что родился в такой семье! И вообще, я не понимаю, из-за чего ты на меня взъелся. Я не считаю, что обманула доверие семьи. В конце концов, папа ведь — семейный врач графа. А сам граф, если хочешь знать, очень либерален в своих взглядах.

— Не будь наивной, Надя. Как аристократ — при всем том, что он имеет, — может быть либералом? Если ты считаешь, что нет ничего зазорного в том, что ты встречаешься с этим графом, почему ты скрываешь это от семьи?

Услышав вопрос, на который сама не находила ответа, Надя с вызовом вздернула подбородок.

— Потому что не хочу слышать подобных обвинений, вот почему! А насчет графа Алексея ты ошибаешься. Как раз сегодня он предложил мне сопровождать его на встречу прогрессивных поэтов.

— Знаю я этих интеллектуалов! — брезгливо бросил Сергей. — Они живут в своем утопическом мире и пишут стишки, которые никуда не ведут. Все это нужно только для тех, кто хочет убежать от действительности.

— Почему ты такой злой, Сергей? И что ты сделал для мира, чтобы так говорить о людях, которых почти не знаешь?

— Да знаю я их прекрасно. Все они — витающие в облаках глупцы! А я, к твоему сведению, занимаюсь делом поважнее. — Сергей резко замолчал, испугавшись, что раскрывает собственные тайны.

— Чем, например? — заинтересовалась Надя.

— Например, помогаю писать и печатать листовки для народа, знакомлю рабочих с трудами Маркса, хожу на подпольные собрания и нахожу людей для нашей работы. Я вхожу в группу деятелей, а не мечтателей.

Надя отпрянула от него, позабыв, что минуту назад сама находилась в роли обвиняемой, и впилась взглядом в его глаза.

— Надеюсь, папа не знает об этом. Ты заметил, каким мнительным он стал в последнее время? А вот мне это интересно. Но я надеюсь, что ты будешь осторожен, Сережа. Если власти что-то узнают, тебя могут арестовать.

— Не беспокойся. У нас прекрасная сеть агентов. Я надежно защищен. Нам пока приходится прятаться, но скоро, очень скоро социалисты возьмут верх, и тогда мы посмотрим, что запоет твой граф.

Он схватил ее за руку.

— Зачем он, по-твоему, встречается с тобой? Если ты боишься рассказать родителям об этих ваших тайных встречах, почему он не отведет тебя к себе и не представит своим? Ты думаешь, у него действительно серьезные намерения по отношению к тебе, девушке из простой семьи?

Много лет спустя Надя поняла, что именно тогда Сергей допустил главную ошибку. Но откуда ему было знать, что он затронул потаенные, невысказанные сомнения, уже давно терзавшие ее, и что, растеребив эти думы, вызвал у нее жгучее желание их развеять.

Той ночью, мечась в постели, Надя думала о предложении Алексея сходить в «Аркадию». Если раньше у нее и были сомнения, то теперь она твердо решила принять приглашение с единственной целью — доказать не только Сергею, но в первую очередь себе, что брат ошибался.

Назавтра с самого утра она написала Алексею записку, в которой говорилось, что она передумала и с радостью проведет с ним вечер в клубе.

Все последующие беспокойные годы Надю не оставляли воспоминания о том безграничном, искреннем счастье, которое она испытала в ту ночь.

Даже много лет спустя она качала головой, вспоминая, как просто оказалось незаметно выскользнуть из дома. Странно, до чего отчетливо сохранила ее память какие-то подробности той ночи, хотя другие, как она ни старалась воскресить их, упрямо ускользали от нее.

Например, Наде с трудом вспоминался ужин с родителями. Мать тогда выглядела бледнее обычного; отец же, как всегда, ворчал в ответ на любые ее слова. Надя выбрала день, когда Сергей должен был поздно вернуться домой из исследовательского института, где в то время проводил все больше и больше времени. К еде она почти не притронулась — знала, что в клубе ее ждет великолепный ужин. Вернувшись в свою комнату, она дождалась, пока родители, закончив уборку и почитав на ночь, легли спать, а потом тихонько вышла из дому. Единственное, о чем жалела девушка, так это то, что не решилась надеть подходящий случаю выходной наряд — белое батистовое платье с широким поясом, который выгодно подчеркивал ее талию. Зная свою честность, она боялась, что не смогла бы объяснить свой нарядный вид, если бы кто-нибудь заметил ее выходящей из дома.