Элизабет Гилберт - Происхождение всех вещей

— Ретта, ты почему спишь в моем кабинете?

— Потому что у нас дома скука невозможная. Здесь тоже скука невозможная, конечно, но хоть иногда можно увидеть милое лицо, если терпения набраться. А ты знала, что в твоем гербарии завелись мыши? Тебе бы кошку завести, чтобы с ними управиться. А видела здесь ведьму? Мне кажется, на прошлой неделе здесь, в каретной, была ведьма. Я слышала, как она смеялась. Может, стоит рассказать твоему отцу? Что-то мне кажется, не слишком безопасно держать в поместье ведьм. А может, он просто решит, что я сошла с ума. Хотя он вроде уже так считает. У тебя есть еще чай? Этот утренний холод просто беспощаден, да? Тебе не хочется лета? А куда ты дела свою черную повязку?

Альма села и поднесла к губам ладонь подруги. Как же приятно было снова слышать этот милый вздор после всех событий последних месяцев!

— Вечно я не пойму, Ретта, на какой из твоих вопросов ответить первым.

— А ты начни с середины, — подсказала Ретта, — и двигайся к началу и концу.

— Как выглядела твоя ведьма? — спросила Альма.

— Ага! Теперь ты задаешь слишком много вопросов! — Ретта вскочила с дивана и встряхнулась, чтобы проснуться окончательно. — Ну что, работаем сегодня?

Альма улыбнулась:

— Да, кажется, мы сегодня работаем… наконец-то!

— И что же мы будем изучать, моя милая, прекраснейшая Альма?

— Изучать мы будем Utricularia clandestina , [25] Пузырчатка двухплодная ( лат. ). моя милая, прекраснейшая Ретта.

— Это растение?

— Определенно.

— Судя по названию, очень красивый цветок!

— Совсем не красивый, уверяю тебя, — отвечала Альма. — Но интересный. А что Ретта будет изучать сегодня?

Альма подняла дамский журнал, валявшийся на полу у дивана, и рассеянно пролистала его страницы, где все ей было непонятно.

— Платья, в которых модные девушки выходят замуж, — как ни в чем не бывало отвечала Ретта.

— И ты выбираешь такое платье? — спросила Альма, ничего не подозревая.

— Безусловно!

— И что же ты станешь с ним делать, моя маленькая пташка?

— О, я планировала надеть его в день своей свадьбы.

— Превосходный план! — проговорила Альма и повернулась к столу, чтобы начать собирать заметки шестимесячной давности.

— Только, видишь ли, рукава на этих рисунках коротковаты, — ворковала Ретта, — и я боюсь замерзнуть. Можно, конечно, надеть шаль, но тогда никто не увидит ожерелье, которое мне мама разрешила надеть. А еще я хочу букет из роз, хотя они сейчас не цветут, а кое-кто говорит, что нести букет вовсе не изящно.

Альма развернулась и взглянула на подругу.

— Ретта, — проговорила она, на этот раз более серьезным тоном, — ты что, на самом деле замуж выходишь?

— Очень надеюсь! — рассмеялась Ретта. — Мне тут сказали, что раз уж выходить замуж, то только на самом деле!

— И за кого же ты хочешь выйти?

— За мистера Джорджа Хоукса, — ответила Ретта, — того забавного серьезного джентльмена. Я так рада, Альма, что мой будущий муж тебе так нравится, ведь это значит, что мы все сможем дружить. Он так тобой восхищается, а ты восхищаешься им — значит, он хороший человек! Именно потому, что ты так привязана к Джорджу, я и сама ему доверяю. Он попросил моей руки вскоре после смерти твоей мамы, но мне раньше не хотелось говорить, ведь ты так мучилась, бедняжка. А я и не догадывалась, что нравлюсь ему, но мама говорит, я всем людям нравлюсь, благослови их Бог, потому что иначе и быть не может.

Альма села на пол. Она только и смогла, что сесть на пол.

Ретта подбежала к подруге и села рядом:

— Да ты погляди! Ты из-за меня так волнуешься! Я тебе совсем небезразлична! — Ретта обняла Альму за талию, как в первый день их встречи, и крепко прижала к себе. — Должна признаться, я и сама до сих пор в смятении. Зачем такому умному джентльмену глупая пустышка вроде меня? Отец тоже жуть как удивился. И сказал: «Лоретта Мэри Сноу, я-то всегда думал, что такие девушки, как ты, выходят за тупых красавцев, что носят высокие сапоги и охотятся на лис ради забавы!» Но ты взгляни на меня — я выйду за ученого. А что, если в итоге и я поумнею замужем за человеком такого великого ума, Альма? Хотя, должна сказать, у Джорджа нет и половины твоего терпения, когда он отвечает на мои вопросы. Он говорит, что печатание книг по ботанике — чересчур сложный предмет, чтобы его мне объяснять, и верно: я-то до сих пор не могу отличить литографию от гравюры. Я правильно сказала — литография? Так что, может статься, я как глупой была, так и останусь! Как бы то ни было, жить мы будем прямо напротив вас, на том берегу, в Филадельфии, и это будет так весело! Папа обещал построить нам чудесный новенький домик прямо рядом с типографией Джорджа. Ты просто обязана будешь приезжать ко мне в гости каждый день! Ну или хотя бы каждую неделю! И мы все втроем будем ходить на спектакли в «Олд Друри»! [26] Просторечное название филадельфийского театра Chestnut Street Theatre.

Альма, которая так до сих пор и сидела на полу, была не в силах вымолвить и слова. Она лишь благодарила Бога, что Ретта продолжала тараторить, уткнувшись ей в грудь, и не видела ее лица.

Джордж Хоукс женится на Ретте Сноу?

Но Джордж должен был стать ее, Альмы, мужем. Она живо представляла это все последние пять лет. Думала о нем, когда была в переплетной. Но не только там! Она и в каретном флигеле о нем думала. И воображала, как они работают вместе бок о бок. Она всегда думала, что, когда придет время выйти за Джорджа, она уедет из «Белых акров»; вместе они будут жить в маленькой комнатке над его типографией, пропитанной теплыми запахами чернил и бумаги. Представляла, как они поедут в Бостон, а может, и еще куда-нибудь. Ее воображение заносило ее даже в Альпы, где они карабкались по скалам в поисках сон-травы и проломника. В ее мечтах он спрашивал: «Как тебе этот экземпляр?», а она отвечала: «О, превосходный и редкий».

Он всегда был так добр к ней. Однажды сжал ее руку в своих ладонях. Сколько раз они смотрели в окуляр одного микроскопа, по очереди наблюдая за чудом, сперва он, потом она, потом снова он. «Да нет же, смотрите сначала вы, — всегда говорил Джордж. — Я настаиваю».

Что Джордж Хоукс вообще нашел в Ретте Сноу, что заставило его выбрать ее спутницей жизни? Насколько помнила Альма, Джордж не мог даже взглянуть на Ретту Сноу без растерянности и неловкости. Она вспомнила, как он всегда смотрел на нее в недоумении, стоило Ретте заговорить, словно ждал от нее, Альмы, помощи, спасения или объяснений. Уж что-то, а эти взгляды, которыми Джордж и Альма обменивались у Ретты за спиной, были одним из самых интимных моментов их общения — по крайней мере, так всегда казалось Альме.

Но видимо, ей слишком много всего казалось.

В глубине души она все еще надеялась, что Ретта просто играет в одну из своих странных игр или же у нее слишком дико разыгралось воображение. Ведь всего какое-то мгновение тому назад Ретта утверждала, что в каретном флигеле живет ведьма, — так что все возможно. Но нет. Слишком уж хорошо Альма знала Ретту. И эта Ретта не шутила. Эта Ретта была серьезной. Эта Ретта твердила о проблеме коротких рукавов и шалей на февральской свадьбе. Эта Ретта вполне серьезно переживала из-за ожерелья, которое мать хотела дать ей на время, — оно было довольно дорогое, но не совсем во вкусе Ретты: что, если цепочка окажется слишком длинной? А что если оно запутается в корсаже?