Златослава Каменкович - Ночь без права сна
- Название:Ночь без права сна
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Каменяр
- Год:1980
- Город:Львов
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Златослава Каменкович - Ночь без права сна краткое содержание
В романе известной русской писательницы отображена революционная борьба трудящихся Западной Украины за свое социальное и национальное освобождение в начале нашего века. Исторические события здесь переплетаются с увлекательной, захватывающей интригой, волнующими приключениями героев.
Ночь без права сна - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В день отъезда Калиновского Анне казалось, что никогда не наступит вечер. За обедом, который тянулся нестерпимо долго, она не проглотила ни кусочка. Сидела молчаливая, бледная. Ее раздражал запах лаванды, исходивший от Калиновского.
И хотя Анна своими глазами видела заграничный паспорт на имя Людвига Калиновского, хотя они с матерью сами проводили его на вокзал, искренне веря, что он спешит на помощь Ярославу, Калиновский уехал не в Россию, а во Львов.
Ночная исповедь
Нет, это не ночные кошмары. Через все это Одиссей прошел… Ранним утром, когда первые лучи солнца еще не успели рассеять туман, из приземистых кованых ворот варшавской цитадели, тарахтя колесами, выехала кибитка.
Впереди и сзади ее, гулко цокая подковами по каменной мостовой, скакали по два конных жандарма.
В кибитке — пять арестантов в кандалах. Прижатые друг к другу, как пальцы в тесной обуви, они даже не могут протянуть ног.
Ярослав Руденко в арестантской дерюге, бледный, заросший, прислушивается к разговору двух молодых поляков, которым казнь заменили каторжными работами в рудниках и пожизненным поселением в Сибири.
— Вы тоже в Сибирь? — спросил у Руденко один из спутников.
— Нет, на юг, в Одессу. А уж после суда…
…И вот много дней понуро бредет колонна арестантов, звеня кандалами. Их одежда, волосы, брови и ресницы совсем поседели от пыли. Пыль хрустит на зубах, набивается в пос, горло, трудно дышать. Люди с надеждой вглядываются в каждое облако, гонимое ветром. Дождика бы… Но и дождь не приносит облегчения — тогда арестанты бредут по колено в грязи.
Ночлег чаще всего под открытым небом. А на заре, разбуженные окриками конвоиров, арестанты поднимаются, дрожа от холода, торопливо отряхивают одежду.
Так проходит неделя, вторая…
— Язва, мор, чума! Стой, тебе говорят!
Этот знакомый этапникам выкрик Семиглавого Змея — конвоира, прозванного так за свою чрезвычайную жестокость и длинную гадючью шею — разбудил политических, лежавших вокруг догорающего костра.
— Не мое тут сходище! — угрюмо бросил молодой арестант со шрамом через весь лоб. — Я вор…
— Во-во! Побудешь в компании цареубийц, потом погляжу, как тебя воры встретят, — злобно хихикнул конвоир.
— Чего ты ко мне привязался? — уголовник явно не проявляет достаточной покорности Семиглавому Змею.
— Я с тебя собью спесь, буян! Говорят, это ты мне кличку припаял…
Самолюбие не позволяет вору уступить. Он дерзко огрызается:
— А что, скажешь, ты не Семиглавый Змей?
— Молчи, падаль! — бьет его наотмашь взбешенный конвоир. — Да я тебя в дорожную пыль втопчу! — И, сквернословя, в каком-то самозабвении принялся яростно избивать скованного арестанта.
— Прекратите! — крикнул Руденко, поднимаясь с земли. — Не имеете права!
— Шо, шо? — вытянул шею Семиглавый Змей, на мгновение точно окаменев. Только округлившиеся безумные глаза прожигали Ярослава ненавистью. Потом с силой толкнул молодого арестанта на Руденко, и оба они, гремя кандалами, рухнули на землю, только чудом не угодив в костер.
— Гад! — с ненавистью бросает вслед уходящему конвоиру арестант со шрамом на лбу. — Если бы не эти цепи проклятые… А ты не зашибся?
— Не беспокойся, — улыбнулся Руденко, не подавая вида, что боль разламывает ногу. — «Мечи скуем мы из цепей и вновь зажжем огонь свободы!»
— Свобода! — в глазах парня блеснула удаль.
Инстинкт вдруг подсказал Руденко, что где-то в сердце парня остался чистый тайник. А что если попробовать поговорить с ним? Может, он не такой уж пропащий?
— Откуда ты родом? Чей сын? — начал расспрашивать парня Руденко.
Не остыв еще, тот ответил не сразу:
— Одесса-мама — вот мой дом. Отец точильщиком был… Ножи-ножницы! Спился, помер. Мать и вовсе не помню. Выростал в ночлежке, на воровской кошт…
И хотя говорят, что душа уголовника — запечатанная книга, девятнадцатилетний Мишка, сам не ведая почему, «раскололся».
Луна заливает голубым светом степь, до боли в унтах стрекочут цикады, а Мишка, задумчиво глядя в огонь, вспоминает мученичество, которое принял на себя чуть ли не от рождения. Он точно отрывает один листок за другим от календаря своей жизни, и эти листки подхватывает степной ветер, унося назад, в детство… Семь лет, нора в школу, а он в ночлежке колет дрова, печи топит, помои выносит. Еще год-два — он на стреме стоит, чтоб домушников не застукали, когда квартиры очищают… Бегает за табачком и водкой для воров. Летом в балагане, напялив маску и шкуру, обезьяну представляет. Пять копеек в день за это. Еще по кругу бегал, чтоб карусель крутилась, — три копейки добавляли. Надоело, пошел к бондарю в обучение. В подвале по ногам крысы — страх! Больше на побегушках приходилось. Лют был хозяин, чуть что не так — изругает, сапогами в живот, а то еще поперек скамьи положит и давай лупить ремнем! Сбежал… Сапожник к себе зазвал, обещал: ремеслу обучу, свою мастерскую когда-нибудь откроешь. Где там! Четверо детей малых у сапожника, а жена в тяжести ходит, вот-вот пятого родить будет. Мишка ишачит за похлебку да крышу над головой. Заприметил расторопного парнишку владелец меняльной лавки. Когда-то он вором был, а сейчас только скупкой краденого промышляет, по-воровски «мешок»…
Теперь Мишка и дворник, и сторож, и куда надо сбегать, что унести, что принести. Рад был, что сыт, одет, крыша над головой. Но однажды осенью попался «мешок» на каком-то мошенничестве. Нагрянули с обыском. Мишка через дымоход на крышу, а там по железной лестнице и в соседний двор… Лавку опечатали, хозяина в тюрьму. Он там «климата» не перенес, помер. Потом Мишка пустился по дорогам с полуслепым шарманщиком. Однажды зимой настигла их в дороге метель. Стали замерзать. Очнулся Мишка в больнице, ждал, что шарманщик придет проведать. А монашка, вся в черном, сказала: бог милостив, к себе на небо позвал старика. И так про бога и ангелов начала рассказывать… Крепко тогда Мишка позавидовал шарманщику. А монашка крестик ему на шею надела, велела каждый день молиться, мол, боженька услышит и на небо позовет…
Пятнадцать стукнуло — в порту грузчиком начал надрываться, пока не встретил знакомых, из тех, которые к «мешку» захаживали. И началось…
Большой шум подняли газеты, когда Мишка с корешами красиво очистили казино «Ампир», это «второе Монте-Карло», как, бывало, говорил «мешок».
Чего только не навыдумывали тогда. А все было очень просто. Заранее подкупили двух швейцаров (для близира их связали и кляп в рот). Тихо вошли в большой зал (роскошь, блеск, день бы так пожить!). На пяти зеленых столах крутятся рулетки, крупье уже нацелили свои лопатки, чтобы сгрести золотые монеты и екатеринки, ошалевшие от азарта игроки впились глазами в заветный шарик, который должен принести удачу, как вдруг: «Руки вверх!» Мишка наставляет один-единственный заряженный револьвер, потому что остальные девять в руках у бандитов — деревянные пугачи. И когда в тишине Борода извлекает из карманов крупье не только тайно присвоенные золотые монеты, скомканные екатеринки, но и револьверы, Мишка (впервой на таком крупном деле, хорошо, что черная маска надежно скрывает лицо) ощущает, как его бросает то в жар, то в холод от смешанного чувства ужаса и облегчения. Так бывает, когда удается избежать смертельной опасности. И ни единого выстрела, даже ножи не пущены в ход. Только крупье Георг, изящный, элегантный (обольстил и бросил сестру Бороды), выплюнул несколько зубов… Деньги и меховые боа затискиваются в обыкновенный мешок, какие накидывают на себя грузчики в порту, а перстни, медальоны, серьги, золотые часы на массивных цепочках распихиваются по карманам, и айда! Ищи ветра в поле!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: