Константин Гурьев - Без срока давности

И ушли. Девять человек. Самые важные, самые главные, от которых зависело все! Ушли чествовать внука! Дружно, своим кругом, на глазах у оставшихся, что означало: не наш ты, парень, не наш. И никогда нашим не станешь.

Плюснин это пережил. Более того, даже стал «укреплять» отношения именно с теми, кто его публично унизил, и своего добился. Все девять человек были отправлены в отставку в течение двух лет, один за другим. Такого еще не бывало. Но радость победы была недолгой: Плюснин и сам недолго продержался. Все-таки АрбВО существовал реально, серьезно и действенно. Но это — в армии.

А «на гражданке» авторитет Плюснина был, оказывается, высок. Тут его принимали, как человека, которого «сверху» наказали за сопротивление развалу Российской армии. Здесь его встречали, как героя. Плюснин, конечно, не возражал. Ездил на встречи, объяснял, рассказывал, давал советы. Со многими оставшимися военными руководителями он сохранил хорошие отношения и при случае демонстрировал это направо и налево. Чтобы все видели: генерала Плюснина от российской обороноспособности никому отставить не удастся!

И, когда стало формироваться новое общественное движение в поддержку армии, кандидатура Плюснина даже не обсуждалась. Ей просто не было альтернативы.

Появление Плюснина в милиции Корсакова не удивило. Не удивило и поведение генерала. Он вел себя, как человек, чьи слова всегда имеют силу приказа, а приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются.

Генерал произносил фразы, не вдаваясь ни в какие пояснения. Словосочетание само по себе должно было переводиться в некие обязательные действия.

Оказалось, что вещи Корсакова находятся в милиции как «вещественные доказательства».

— Не будет же гостиница держать номер пустым, — ни к кому не обращаясь, пояснил Каворский.

— Ну, правильно, — неизвестно кого поддержал Плюснин, и, глядя на милиционеров с веселой злостью, продолжил:

— Игорь Викторович, а поехали со мной в Златоглавую? А то местные деятели еще что-нибудь придумают. Других-то дел у них, как я вижу, нет.

Шлыков на прощание попытался «сохранить лицо»:

— Если что, мы вас разыщем.

Плюснин, ухмыльнувшись, процедил:

— Ты своими делами занимайся, Шлыков. Понял?

Нависла неприятная пауза, Корсакову стало неудобно за генерала, и он предложил Шлыкову:

— Если что — звоните. Вот мой телефон.

И Шлыков подхватил:

— Вы тоже мой телефон запишите.

— И мой тоже, — включился Каворский.

Спорить с генералом никто не хотел. Даже милиционеры. Ну а Корсаков уже все для себя решил. Во всяком случае, на данный момент.

За часы, проведенные в камере, он, пожалуй, действительно отдохнул и смог обдумать все, что происходило в последние дни. Слишком многое, чтобы еще чему-то удивляться.

Игорь даже ждал чего-то и похуже. Он уже понял, что арест по подозрению в убийстве Влады Лешко, как ни смешно, самая простая неприятность. Именно — неприятность!

Во всем, конечно, надо разбираться, но ясно, что Владу ему просто «подставили», проверяя какую-то версию. Скорее всего люди, совершившие это, не были уверены, что пресловутые «документы» шли от нее. А сейчас уверены в своей правоте?… Возможно.

Владу, как сказал Шлыков, убили зверски, буквально растерзали. Значит, пытали. Что она им сказала? Назвала тот же адрес, что и Корсакову?

Если так, то у «дяди Коли» те, кто ищет эти таинственные «бумаги», побывали, и Корсаков уже ничего не изменит. Если же Влада промолчала, то «дядя Коля» еще им не известен. Но поиски-то продолжаются, и уж теперь-то никак не обойтись без Корсакова.

Почему?… Во-первых, потому, что он специально приехал в Ярославль в поисках бумаг. Во-вторых, судя по всему, иных претендентов пока просто нет. И, как говорится, за неимением поварихи…

Значит, сейчас задача номер один у Корсакова — выйти из окружения с минимальными потерями. А «минимальные» в данной ситуации — это «мерс», стоящий на платной стоянке, и «дядя Коля». Но хватать «мерина» и ехать в Москву одному — риск. По пути столько всякого может случиться, что потом сам черт не разберет.

Ну а искать «дядю Колю» теперь, «под присмотром», — верх глупости! Сейчас лучше всего затихнуть на несколько дней и посмотреть, что будут делать «те». Если повезет, он узнает, кто такие эти самые «те».

У Плюснина все было серьезно. От милиции отъехали на двух «бэхах», а на выезде из города завернули на пару минут в какой-то ангар, где пересели в другой тонированный джип и продолжили путешествие. Спереди пошла одна «бэха», сзади еще две.

Корсакова, правда, Плюснин посадил к левому окну, а сам устроился почти посередине — место для «охраняемого объекта».

Поначалу генерал расспрашивал о поисках потомка Романовых, но вскоре, вздохнув, констатировал:

— Вижу, в самом деле вам досталось, а я тут вопросами извожу. Давайте, отдыхайте, — отодвинулся, давая Корсакову прилечь, накрыл его курткой, и до Москвы больше никто в машине не произнес ни слова.

Дисциплина, однако.

Первый собеседник: Слушаю.

Второй собеседник: Это я.

ПС: Так, ну, что у вас?

ВС: Он едет в Москву.

ПС: Не понял…

ВС: Повторить?

ПС: На хрена? Что значит — едет в Москву? Что случилось? Вы там вообще нити не вяжете?

ВС: Ну, едет он, едет. Как вам еще говорить?

ПС (после паузы, успокоившись): Вы с тем майором работали?

ВС: Конечно!

ПС: И?

ВС: Он деньги взял, потом сказал, что поговорил со своим начальником, тот пообещал поддержку…

ПС: Это у них и есть «поддержка»?

ВС: Я не знаю, как и что у них называется. Вчера утром его взяли. Прямо в гостинице.

ПС (раздраженно): Я помню. Вы докладывали. Ну, и что потом?

ВС: Потом он у них просидел, получается, больше суток. А потом его отпустили.

ПС: Что значит «отпустили»? Ты с этим майором разговаривал?

ВС: Конечно. Он весь в соплях, говорит, что ничего не смог сделать…

ПС: Да, мне похрену «мог» он или «не мог». Почему не сделал? Что говорит?

ВС (почти срываясь): Я уже сказал: ничего внятного не говорит. Сказал, что ничего у них на Корсакова нет, потому и отпустили.

ПС: А ты ему объяснил, если бы у нас что-то было, мы деньги бы на таких уродов, как этот майор, не тратили??? (после паузы): Что молчишь?

ВС: Я все сказал. Хотите поорать — орите.

ПС (почти спокойным голосом): Ладно. Вы этого … ну… ты понимаешь… Вы его сейчас контролируете?

ВС: В принципе — да.

ПС: У тебя сегодня «месячные», что ли? Что значит — «в принципе»? В общем, так, придется этого… брать в тесную разработку. Очень много вопросов осталось, и мы не можем давать ему свободу, понимаешь? Не можем! Есть план?

ВС: Я ничего делать не буду!