Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

Немного спустя вошел Кингтон и приветливо поздоровался с Жереллем.

— Вы пришли очень кстати, — сказал француз, — в течение месяца я сдам вам весь запас накопившихся для королевы писем.

Кингтон обрадовался и условился с Жереллем, что он познакомит его с Грегори и Фелиппсом.

Встретившись после этого со своим начальником Валингэмом, он предложил ему:

— Милорд, необходимо королеве Марии Стюарт в Чартлее предоставить возможность свободно переписываться, тогда в наших руках будут несомненные улики.

Валингэм с восторгом принял это предложение и дал свое согласие. Грегори и Фелиппс были подкуплены без всяких затруднений, вступили на службу к Валингэму, но вместе с тем продолжали общаться с заговорщиками, чтобы оставаться в курсе дела.

Амиас Полэт получил необходимые указания от Валингэма и принял деятельное участие в этом провокационном деле. Вся переписка королевы теперь шла через руки Валингэма и его приспешников, все ее планы и намерения были известны ему. Это и объяснило перемену в обращении и чрезвычайную любезность и предупредительность сэра Полэта по отношению к Марии Стюарт.

Но, расставляя сети Марии Стюарт и ее приверженцам, Кингтон через своих агентов установил строгое наблюдение за тем, что происходило в кабинетах Мадрида, Парижа, Рима и даже в немецких придворных сферах. Для этих целей ему понадобилось значительное число агентов, которые, кроме своих прямых обязанностей, должны были еще следить друг за другом. Джиффорд, Полей и Мод были отправлены им во Францию. Вербуя новых агентов, он обратил внимание на рослого, веселого, добродушного молодого человека по имени Тичборн. Имущественное положение парня находилось далеко не в блестящем состоянии и из-за легкомыслия ему пришлось вести в Лондоне довольно сомнительное существование.

Однажды в обществе, где присутствовал и Кингтон, Тичборн позволил себе отозваться несколько пренебрежительно о британцах и всех приверженцах короля Иакова. Кингтон принял это к сведению и надеялся использовать это таким же образом, как то ему удалось с Джиффордом.

По уходе гостей Кингтон под благовидным предлогом задержался с Тичборном.

— Если я не ошибаюсь, — сказал ему Кингтон, — вы — приверженец несчастной королевы Марии?

— Я — шотландец, — ответил Тичборн, — а потому это естественно. А вы?

— Что касается меня, то… Скажите, вы посвящены в подробности заговора?

— Заговора? — переспросил Тичбор, чрезвычайно удивленный.

— Да! Существует заговор освободить Марию Стюарт и возвести ее на английский престол.

— Боже мой! И вы — участник этого заговора!

— Да! Я предполагал, что и вы — наш единомышленник, я был неосторожен, но надеюсь, что имею дело с честным человеком, который не станет доносить на меня!

— Будьте покойны — поспешно заявил Тичборн. — Я вообще никогда не выдаю, а тем более приверженцев Марии, напротив, если вы ближе познакомите меня с этим делом, то убедитесь, что я с готовностью приму участие в нем и готов на самопожертвование.

Кингтон ответил не сразу, как будто раздумывая о чем- то. По всему было видно, что он ошибся в Тичборне, рассчитывая встретить в нем соучастника заговора. Впрочем, это была не беда, так как молодой человек выразил готовность вступить в партию заговорщиков.

— Вы мне не доверяете? — огорчился Тичборн.

— О нет, вы не ошибаетесь! — ответил сыщик. — Я только раздумывал, как бы лучше всего познакомить вас с подробностями дела, сейчас у меня слишком мало времени на это.

— Как вам будет угодно! — сказал Тичборн. — Я всегда к вашим услугам.

Надеюсь, мы скоро свидимся, — заключил Кингтон и распростился со своим собеседником.

Тичборн был впоследствии вовлечен в заговор, но Кингтон ошибся, предполагая встретить в нем послушное орудие для своих целей. Напротив, Тичборн очень скоро потерял к нему доверие и прервал с ним всякие отношения по причинам, которые остались невыясненными.

Кингтон был взбешен поведением молодого человека, но решил щадить его до последнего момента, чтобы не разоблачить своей роли перед заговорщиками, и выжидал до поры до времени. А Чидьок Тичборн вошел в число тех пяти молодых людей, которые позднее хотели взять на себя дело убийства Елизаветы.

В своих планах Елизавета предполагала смерть Марии, но чтобы ни у кого не могло зародиться и тени подозрения относительно ее участия в этом деле. Валингэм понял желание королевы и хотел, чтобы вина за опасный заговор всецело пала на Марию Стюарт. Но ни письма Марии, ни ее планы и намерения не давали достаточного повода к смертному приговору над ней. Лишь с появлением в Лондоне Баллара и Саважа и ведением заговора под руководством Бабингтона дело приняло желательный оборот, так как теперь были все данные, что Мария одобряла намерения своих приверженцев.

Чтобы удобнее было следить за всей перепиской, Фелиппса отправили в Чартлей. Там на месте он должен был дешифровать письма Марии и, кроме того, втереться к ней в доверие, воспользовавшись тем, что она знала его с давних пор.

Но Марии помог инстинкт самосохранения — она отказалась от отношений с Фелиппсом. Или, быть может, ее оттолкнула его неприглядная внешность (Фелиппс был мал ростом, тщедушен, рыж, с лицом, изрытым оспой). Но тому оказалось достаточным ее писем к Бабингтону. Фелиппс, равно как и Полэт, позаботился о доносах, результатом чего был арест заговорщиков.

Лондон, вся Англия, можно сказать, и вся Европа были поражены разоблачением этого заговора. Следствие началось с допроса Бабингтона, Саважа и Баллара. Бабингтон держал себя на допросе с достоинством. Он сознался в своих намерениях и действиях, словом, признал свою вину. Так же держали себя Саваж, Баллар и многие другие их соучастники, подтвердив, таким образом, преступность заговора. Всем угрожал смертный приговор, вопрос был только в том, какого рода смерть должна была их постигнуть.

Перед загородным домом Бабингтона в Сэнт-Эгидиене, обычным местом сходок заговорщиков, в назначенный день были сооружены подмостки. Народу собралось несметное количество не только из Лондона, но и всех отдаленных окрестностей.

На лобном месте был еще раз прочтен смертный приговор Бабингтону, Саважу, Баллару, Тичборну, Баруэлю, Тильнаю и Абингтону. А затем всем им вспороли животы.