Александр Старшинов - Завещание императора

— Этого не знаю. Чья она и кому жена. А вот центурион вигилов [33] Вигилы — ночная стража, пожарные. , что приходил прежде тебя, тоже про это спрашивал.

Кука нахмурился:

— А этого зачем сюда принесло?

— Утром явился, только-только рассвело… На Форуме еще никого не было. Но я ночую в библиотеке, потому в залы завсегда прихожу раньше других.

— Центурион был при оружии? И с вигилами?

— Да нет… — замотал головой мальчишка. — В плаще каком-то.

— А как выглядел?

— Да никак.

— То есть как это — никак? Лицо какое?

— Нос сломанный. И губы такие — разбитые и толстые. Как у кулачного бойца. И сам такой толстый… — обозначил руками размеры центуриона Харин. — Толстый, и руки толстые, и шея…

— Врешь! — оборвал его россказни Кука. — Только что сочинил. Ты его не видел.

— Видел, но не разглядел. Да зачем мне на него глядеть? Центурион все-таки… Страшно.

Кука наклонился к самому уху мальчишки и сказал грозно, хотя и шепотом:

— Префект вигилов Титиний Капитон никого не присылал по этому делу в библиотеку. Ты видел сообщника убийцы.

Мальчишка испуганно ойкнул, прикрыл ладошкой рот в испуге и отпрянул.

— Так что хватит вранья, говори всё подробно, чтобы я поймал этого типа как можно быстрее. Или он тебя убьет так же, как убил Паука.

— Я его правда не рассмотрел… разве что — смуглый он, темный такой. И в плечах широкий. А роста большого.

— Черный?

— Нет, не нумидиец… посветлее. А больше ничего не заметил. Да… волосы курчавые. Он когда уходил, я ему вслед глянул. И уши увидел. На колбаски похожие. Я у боксеров [34] Боксер, или кулачный боец (pugilatus), выходил на поединок, обмотав кулаки ремнями со свинцовыми пластинками. Посему вид у бывшего кулачного бойца был не слишком привлекательный. такие видел.

Кука бросил мальчишке в этот раз медный асс и уже хотел покинуть библиотеку. Но тут его осенило:

— А ты не знаешь, что за господин по имени назвал матрону? Ведь и она что-то сказала ему в ответ. Так ведь? Ну-ка, вспомни.

— А еще денарий дашь?

— Асс получишь. Или по уху. Выбирай.

Харин наморщил лоб:

— Она назвала его… назвала… Декстр. Точно — Марк Афраний Декстр.

Кука охнул.

— Он загорелый, а глаза как будто белые? — спросил почему-то шепотом.

— Точно. Волосы как солома. Но уже кое-где с сединою.

«Декстр. Бывший центурион фрументариев сунул нос в это дело — тут я готов поставить не серебряный денарий, а золотой аурей — он знает намного больше нашего. Это ясно. Вот бы понять, на чьей он стороне — Адриана или…»

Кука не стал заканчивать мысль. Надо не рассуждать, а скорее возвращаться и обо всем рассказать Приску.

Проходя по площади, Кука свернул к тому месту, где накануне лежало тело убийцы Паука. Место определил безошибочно: мальчишка раб из библиотеки, тот, что постарше, показывал зевакам на плиты и, размахивая руками, описывал происшествие. В двух или трех местах прожилки между белыми плитами так и остались бурыми. Кука послушал рассказ вместе с другими. Но без толку. В мифах о подвигах Геркулеса и то было больше правды.

— Дело принимает не самый худший оборот, — добавил Кука, передав Приску рассказ мальчишки.

Он так спешил, что даже запыхался. Сведения, собранные в библиотеке, буквально жгли. Приск сам только что вернулся домой — он договаривался об аренде повозки для жены. В доме царил кавардак — слуги укладывали вещи, Кориолла делала распоряжения — кто остается, кто едет с нею, что брать, что оставить. Своей порции инструкций дожидался управляющий мозаичной мастерской и раздавал рабам оплеухи — просто так, от нечего делать. Один Фламма валялся на складной кровати в библиотеке и раздумывал над тем, как притащить сюда настоящее ложе. Он предполагал, что пропустит «по ранению» дней пять-шесть, не меньше, и рассчитывал провести это время с комфортом — жизнь в столице развращает даже стоиков, к каковым причислял себя бывший легионер, а ныне библиотекарь.

Но сейчас было не до чтения свитков — друзья совещались в библиотеке, которая в доме считалась самой безопасной комнатой на предмет подслушивания. Кориолла, разумеется, не осталась в стороне, бросила собирать одежду и явилась на совет. Ее это дом, в конце концов, или нет?!

— Если в библиотеку приходила Элия, жена Луция Цезония, то она наверняка пыталась добыть завещание ради Адриана, — шептал Кука. — Ее сынишка Луций — копия нашего патрона. Полагаю, со временем бездетный Адриан его усыновит, и сейчас мамаша старается ради красивого будущего своего сыночка.

— Откуда ты знаешь? — изумился Фламма. — Ну — я имею в виду про отцовство?

— Друг мой, я несу караул во дворце, — с пафосом объявил Кука, — мне ли не быть в курсе самых свежих сплетен. Хотя эта сплетня уже застарела — пареньку лет одиннадцать. Так что пора беспокоиться о будущем чада.

— Если ты прав, то завещание из храма Весты похитила партия Адриана. И Великая дева на его стороне, — сделал Приск нехитрое умозаключение.

— Тогда что значит вся эта интрига?

Друзья уставились на Приска, ожидая разъяснений. Как всегда.

— Ну… полагаю… Великая дева присутствовала при составлении завещания, — начал издалека Приск, потихоньку соединяя факты друг с другом. — Траян собирается на войну — самое время назвать наследника. Так Великая дева узнает, что Адриан отстранен… Она пишет письмо Элии… Потом приносит свиток в библиотеку, спрятав меж другими… Элия нанимает поддельщика завещаний. Когда дело будет сделано, подправленный пергамент вложат в настоящий футляр и вернут на место. Изменить завещание в храме Весты невозможно… Говорят, там все друг за другом следят. Я вообще не исключаю, что подделкой должен был заняться Паук. Он ведь старая лиса — наверняка во многом был искусен. А то, что в библиотеке кто-то подчищает свиток или, допустим, переписывает, — никого не насторожит. Дня через три весталка снова прибывает в библиотеку и забирает пергамент… Так всё примерно могло бы выглядеть.

— Нет, Паук с таким пергаментом не справится. Тут только Посидоний сгодится, — с важным видом произнес Кука.

— Что за Посидоний? — заинтересовалась Кориолла.

— Не знаешь! Твое счастье. Это лучший поддельщик завещаний в Риме, — объявил Кука. — Только он умеет выскоблить пергамент и вписать новые имена так, что ни один даже самый острый глаз не заметит подделки.

— Об этом ты тоже узнал во дворце? — спросил Приск. И сам же ответил: — Разумеется.

— Из разговора парочки очень громкоголосых сенаторов, — уточнил Кука. — Эти дурни почему-то считают, что у преторианцев, как у рабов, напрочь отсутствуют уши.

— Погоди! — Фламма аж подпрыгнул. — А вдруг пергамент уже поддельный? Вдруг там имя исправлено?